Карл Май - Сокровище Серебряного озера
— Они там грести прочь! Маленький Медведь сначала не найти Полковник, но потом увидеть лодка, которую они отвязать и плыть на другой берег!
Теперь все стало ясно, но ничего, кроме как посмотреть вслед убегающим на шлюпке, сделать уже было нельзя. Трампы, воспользовавшиеся суматохой и в темноте отвязавшие шлюпку, теперь плыли в ней и не сдерживали ликующих криков, на которые матросы, обслуга и большая часть пассажиров отвечали яростными проклятиями. В панике никто не обратил внимания на индейцев, которые снова тихо куда-то исчезли. В конце концов, не без помощи Олд Файерхэнда, люди успокоились, а когда стало тише, все снова услышали голоса тонкава, доносившиеся со стороны воды:
— Большой Медведь брать маленькая лодка. Он настигнуть Полковник и отомстить! Большой Медведь на том берегу привязать лодка, и капитан находить ее! Вождь тонкава не позволять Полковник уходить! Большой и Маленький Медведи жаждать его кровь! Хуг!
Индейцы втихаря сняли с бака еще одну шлюпку и теперь поплыли следом за ворами. Капитан вне себя бегал по палубе, но его гнев был совершенно напрасен. Пока команда возилась с насосом, допросили чернокожего кочегара. Олд Файерхэнд так припер его к стене своими вопросами, что тому ничего не оставалось, как выложить все начистоту. Все оказалось очень просто: Полковник был вором и сам продырявил судно, чтобы до обнаружения пропажи беспрепятственно покинуть его вместе со своими дружками. Негру такое пособничество с рук не сошло: его связали, чтобы хорошенько отделать розгами, но к суду его, конечно, никто привлекать не собирался.
Вскоре насос легко справился с водой, маленькие дырки были тщательно заделаны, пароход был теперь вне опасности, а значит, через некоторое время мог продолжить плавание, успокоившиеся пассажиры имели возможность вернуться на судно и снова отдохнуть. Многих мало заботило потерянное время, ибо они были рады перерыву в долгом и нудном путешествии.
В худшем положении оказался Батлер — он был обворован на приличную сумму, которую теперь должен был возвратить. Олд Файерхэнд как мог старался успокоить его:
— Еще есть надежда, что деньги будут возвращены. Ради Бога плывите дальше с женой и дочкой! Встретимся снова у вашего брата.
— Как? Вы покидаете нас?
— Да, я собираюсь отправиться за Полковником — вернуть ему кое-какие долги.
— Но это очень опасно!
— Олд Файерхэнд не тот человек, кого может запугать кучка бродяг.
— И все же я попрошу вас не делать этого, в конце концов, шут с ними, с этими деньгами!
— Сэр, речь идет не только о ваших девяти тысячах долларов, но о много большем! Трампы, благодаря негру, узнали, что и Том везет с собой немалые деньги, которые ждут его товарищи с реки Черного Медведя. Думаю, что и там они захотят пополнить свои карманы и на карту будет поставлена человеческая жизнь. Оба тонкава идут за ними по пятам, как гончие псы, и с восходом солнца мы пойдем по их следу: и я, и Том, и Дролл со своим Фредом, не так ли, господа?
— Да, — просто, но твердо ответил Том.
— Именно так, — подтвердил Дролл, прищурив хитрые глазки, и добавил:
— Мы должны его схватить, хотя бы ради других! Горе ему, когда он попадет к нам в руки, если потребно!
Глава третья. НОЧНАЯ СХВАТКА
На высоком берегу реки Черного Медведя пылал большой костер. Над рекой зависла луна, но ее скудный свет почти не проникал сквозь густые кроны деревьев, и, если бы не огонь, кругом царила бы кромешная тьма. Пламя костра освещало блокгауз, сооруженный не традиционным способом из горизонтально сложенных стволов, а совершенно по-иному: у деревьев, стоявших по углам правильного четырехугольника, были срезаны верхушки, а на стволы положены поперечины, на которые опиралась крыша; крыша и стены были сработаны из колотых досок клинообразного сечения, которые обычно делают из очищенных от веток стволов кипариса или красного дуба. В передней стене постройки зияли три отверстия: большое служило дверью, а два маленьких — окнами. Перед этим домом горел упомянутый костер, вокруг которого сидело два десятка диковатых на вид мужчин, давно, похоже, не входивших в контакт с цивилизацией. Их одежда была оборвана, а лица, опаленные солнцем, ветром и непогодой, казались выдубленными. Кроме ножей, другого оружия они не имели; возможно, оно лежало в блокгаузе.
Над огнем на толстом суку висел большой железный котел, в котором варились крупные куски мяса, рядом лежали две огромные тыквы с выдолбленной серединой, наполненные забродившим медовым напитком. Ведя оживленный разговор, люди временами прихлебывали из тыквы или черпали ковшом из котла мясной бульон.
Компания, похоже, чувствовала себя в полной безопасности — никто не старался говорить тише. Конечно, если бы у этих людей имелись враги, то огонь, пожалуй, был бы разведен по-индейски, тогда костер бы едва курился, чтобы издали никто не мог его заметить. К стене дома были прислонены топоры, секиры, пилы и другое нехитрое плотницкое снаряжение, по которому нетрудно было догадаться, что это товарищество рафтеров, то есть лесорубов и сплавщиков леса.
Эти люди являли собой совершенно обособленный тип пионеров Запада, занимающих среднее положение между фермерами и охотниками за пушниной. В то время как фермер более цивилизован и ведет оседлый образ жизни, траппер не привязан к одному месту и своей волей к свободе стоит ближе к индейцам. Так же и рафтер, он ведет свободное, почти независимое существование, кочует из одного штата в другой, из другого — в третий. Людей и жилища он избегает, ибо его ремесло, собственно говоря, противозаконно, ведь земля, на которой он рубит лес, не принадлежит ему, а вопросами о собственности он себя не обременяет. Найдя подходящую породу, а поблизости — воду, по которой можно сплавлять стволы, рафтеры разворачивают свое дело и не заботятся о том, принадлежит ли земля конгрессу или это уже частное владение. Они спокойно рубят, валят и обрабатывают стволы, выискивая при этом самые лучшие породы, связывают их в плоты и сплавляют отборный товар на продажу куда-нибудь вниз по реке.
Рафтер — не из числа желанных гостей. Хотя иные неопытные поселенцы в девственных лесах, возможно, и были бы рады помощи такого знатока, но рафтер никогда просто так не корчует деревья, он выбирает, как уже отмечалось, только лучшие стволы, а отпиленную крону и пни оставляет на месте, где впоследствии пустят ростки молодые побеги, которые благодаря дикому винограду и другим вьющимся растениям так крепко сплетутся воедино, что против них бессильны топор и даже огонь.
И все же рафтеру обычно никто не мешает, ибо он сильный и отважный малый, с которым в глуши, вдали от всяческой помощи не стоит ссориться. Один он, разумеется, работать не может, а потому рафтеры собираются в товарищества по четыре, по восемь или по десять человек. Иногда количество сплавщиков еще больше, и тогда рафтер чувствует себя в полной безопасности, ибо со столькими людьми, готовыми из-за древесных стволов рисковать жизнью, ни один фермер, ни кто-либо другой не затеет спор.
