Отто Гофман - На Дальнем Западе
Молодой вакеро стал на колени и начал рассматривать следы.
— Эти следы совершенно свежие, — сказал он, — тут проезжали не более получаса тому назад. Вероятно, — прибавил он, вскакивая с испугом, — здесь прошли индейцы.
— И я могу назвать тебе племя, даже вождей, — отвечал старый искатель следов. — Посмотри сюда, сын мой, — он указал на землю, — их тридцать человек, и они отправились на разведку, так же как и мы. Так как они пришли с той стороны, а мы знаем, что там расположились липаны и мескалеро, то это и должны быть они. Несомненным подтверждением моих слов может служить это место, тут стоял Серый Медведь липанов на своей белой лошади.
— Почему вы это знаете, сеньор? — спросил удивленный юноша.
— Три года слежу я за этим дьяволом, по милости которого я теперь одинок и который так гордится своим именем, что вырезает свой тотем на всех своих вещах. Вот и здесь я вижу на земле отпечаток его копья, украшенного когтями серого медведя. Посмотри сюда, след виден ясно; теперь нам следует постараться разрушить какой-нибудь из его дьявольских планов, если только еще не поздно.
Они поспешно пустились в путь и через четверть часа услышали в отдалении выстрел. За ним последовал второй выстрел и непродолжительная беспорядочная пальба.
— Вперед, Диас, — крикнул Крестоносец, — и будь хладнокровен.
Они бросились вперед и уже подбегали к броду, когда ветер донес до них пронзительный вой.
Крестоносец остановился в ужасе.
— Боже, помилуй их души, — сказал он, — мы опоздали! Эти черти одержали победу. Посмотри туда — это зарево пожара!
— Хижина перевозчика Хосе на их пути, — прошептал взволнованный юноша, но тотчас замолчал, так как Крестоносец схватил его за руку и вместе с ним спрятался за большой камень.
— Ни звука, мальчик, или ты лишишься скальпа. Они кончили свою кровавую работу и идут мимо нас.
Говоря это, Крестоносец едва успел приложить к щеке ружье, так как дикая толпа уже неслась мимо них; впереди всех виднелась сильная фигура вождя липанов, который держал левою рукой какую-то женщину, платье которой развевалось по ветру. Две другие человеческие фигуры лежали поперек седел у следующих всадников; другие вели за узду нескольких прекрасных коней.
Крестоносец прицелился в вождя липанов и уже хотел спустить курок, но когда он увидел женщину, ружье его опустилось — и мрачная толпа пронеслась мимо, как буря.
Крестоносец поднялся и погрозил кулаком вслед своему смертельному врагу.
— Я еще встречусь с тобой, — сказал он и прибавил, обращаясь к своему спутнику: — Пойдем, мальчик, я думаю, нам придется увидеть ужасное дело.
Наши молодые друзья помнят, что на третий день после своего отъезда из Сан-Хосе дон Альфонсо оставил свою дочь, Мерседес, с горничной и несколькими слугами дожидаться прибытия графа Альбана. Однако нетерпеливая сеньора, гордость которой была задета медлительностью французов, отдыхала только одни сутки, а затем отправилась в дальнейший путь, так что на пятый день вечером достигла брода через речку Ваквиль.
Перевозчик явился на зов со своим челноком и, целуя платье сеньоры, объявил, что было бы неблагоразумно переправляться через реку до восхода солнца, так как апачи бродят в окрестностях гасиенды.
— Тем скорее следует быть мне дома, — отвечала молодая дама. — Когда мой отец переправился через реку?
— Вчера, за час до заката солнца.
— С тех пор никто не переходил?
— Никто.
— Возьми же свое весло и перевези нас. Я подожду в твоей хижине, пока взойдет луна, и тогда отправлюсь в гасиенду. Так как оставаться здесь опасно, то ты можешь сопровождать меня со своей семьей.
Никто не осмелился возражать сеньоре, и через десять минут все были на другом берегу. Здесь, перед хижиной, развели огонь, подле которого сеньора села на принесенный из хижины стул.
Прошло около часа, пока горничная варила на костре шоколад, а пеоны поили коней, как вдруг послышался топот лошадей со стороны Сан-Хосе. Оттуда могли явиться только друзья, и в самом деле, скоро на противоположном берегу реки показались семь или восемь всадников, и послышался голос, спрашивавший, не свита ли благородной госпожи донны Гузман находится на противоположном берегу.
Получив утвердительный ответ, всадники переехали на другой берег.
Донна Мерседес думала, что между ними находится граф Альбан, но вместо него предводителем маленького отряда оказался ее знакомый, молодой немецкий барон фон Готгардт, который сообщил ей следующее:
— Граф хотел около полудня отправиться с главными силами в путь и уже протягивал руку, чтобы сесть на коня, но вдруг, к ужасу всего отряда и присутствовавшей толпы, на него напал столбняк. Рука его неподвижно повисла в воздухе, здоровый цвет лица сменился смертельною бледностью, глаза остановились неподвижно и рот остался открытым. Человек двадцать бросились к нему, подбежал доктор, который покачал головою с озабоченным видом и приказал отнести больного в дом и уложить в постель. Все испробованные им средства оказались бесполезными, так что пришлось предоставить болезнь ее естественному течению. Но по мнению доктора, припадок графа был следствием раны от малайского кинжала, нанесенной ему морским разбойником, но можно было надеяться, что болезнь будет иметь счастливый исход, хотя неизвестно, через сколько часов или дней.
Евстафий остался при графе, а офицеры экспедиции собрались на совет и решили подождать сутки, а потом, как и было решено с самого начала, отправиться в гасиенду дель Серро.
Поручику Готгардту было назначено отправиться вперед и уведомить сенатора. На следующее утро он выехал с семью всадниками, в числе которых был один пеон в качестве проводника; по дороге у них захромала лошадь, которую пришлось заменить другой, найденной в покинутой хозяевами гасиенде; это и другие обстоятельства задержали их, так что они только теперь могли присоединиться к сеньоре.
Последняя не без смущения выслушала сообщение о положении графа, так как замедление экспедиции ставило ее отца в затруднительное положение, и хотела было сообщить офицеру о появлении апачей, как вдруг раздался выстрел — один из мексиканских слуг взмахнул руками и упал в предсмертных судорогах.
Раздались крики: «индейцы! апачи!», поднялась страшная суматоха, толпа страшных темных всадников появилась откуда-то и бросилась на испуганных людей.
Один, уроженец Кентукки, случайно державший ружье в руках, свалил пулею апача, но потом бросил ружье в кусты и сам спрятался в них.
Поручик Готгардт, так неожиданно прерванный в разговоре, едва успел заслонить сеньору и отразить охотничьим ножом удар копья, направленного на него вождем липанов.
