Карл Май - Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья
— Верно! И это — Малыш Хантер!
— Уфф! — воскликнул индеец, которого это имя так поразило, что невольно нарушило его молчание.
— Малыш Хантер? — быстро спросил я англичанина. — Возможно ли? Так ты его знаешь?
— Да. И ты тоже, как мне кажется.
— Нет, но я буду искать его в Тунисе.
— Ты ступил на ложную тропу. Он находится в Египте, скорее всего — в Александрии.
— Но мы только что приехали оттуда! Как жаль, что мы не знали об этом. Мы справлялись здесь о нем, и нам сообщили, что он уже три недели, как отправился в Тунис.
— Ерунда! Он еще здесь.
— Но он распорядился переправлять все адресованные ему письма в Тунис, и некоторые из них уже были туда отправлены!
— Это ничего не значит. Он еще там, но он хочет уехать, и притом как раз со мной. Он ждет меня в Александрии.
— Значит, ты уже был связан с ним?
— Вопросы, все время одни вопросы! Мне что, изложить тебе все подробно?
— Для меня это было бы самым приятным!
— Хорошо. Но рассказ окажется короче, чем ты думаешь. Я встретился с ним на юге, в Негиле. Потом мы вместе ездили в Берд-Айн, примерно, месяца на два. Теперь Хантер должен ехать в Тунис, и я поеду с ним. Но прежде мне надо было попасть в Каир, закупить кофе. Он будет ждать меня в Александрии.
— И ты собрался в Тунис только ради него?
— Нет. Я бы и без него туда поехал. Я путешествовал с тобой по алжирской Сахаре, а теперь вот побывал в Египте. Хочется же узнать, что там находится посередине. А это — Тунис и Триполитания.
— Так, так. И кто же был рядом с Хантером?
— Никого.
— В самом деле никого? Но вместе с ним путешествует один спутник, которого зовут Джонатан Мелтон.
— Я не знаю этого человека, я никогда его не видел.
— И Хантер не упоминал о нем?
— Ни слова!
— Хм! Странно! А он ничего не сообщал о своих связях с Мелтоном?
— Абсолютно ничего. А самому мне и в голову не пришло справляться об этом.
— Но ведь не принято путешествовать с незнакомцем!
— Неизвестным?.. Фу! Хантер держится как порядочный человек. Я мог убедиться, что он долгие годы провел на Востоке. Чего же ты еще хочешь!
— Мне кажется, что я знаю его получше тебя, хотя пока и не видел его в глаза. Мы его разыскиваем. Он должен немедленно ехать домой, где его ждет наследство, и весьма значительное. Его отец умер. В каком александрийском отеле ты его должен встретить?
— Он живет не в отеле, а на частной квартире. Он отправляется в Тунис, чтобы посетить друга, Калафа бен Урика, коларази[18] тунисских войск.
— Калаф бен Урик? Странное имя! Так не могут звать ни араба, ни мавра, ни бедуина! Мне оно кажется придуманным им самим!
— Это тебя заинтересовало?
— Больше, чем ты думаешь. Может быть, ты знаешь, сколько лет этому Калафу бен Урику?
— Он уже пожилой человек. Хантер упомянул об этом случайно. Он также сказал, что я смогу говорить с коларази по-английски.
— По-английски? О! Выходит, что тунисский капитан понимает английский язык?
— Да, потому что он чужеземец. Хантер сказал мне, что восемь лет назад, когда капитан приехал в Тунис, он перешел в ислам.
— А откуда он приехал?
— Не знаю. Но поскольку он говорит по-английски, мне кажется, что мастер мой соотечественник.
— Англичанин? Я бы скорее принял его за американца, раз его посещает янки Хантер.
— Может быть. Мне это тоже кажется более правдоподобным. Меня бы очень обидело, если бы этот бывший христианин, а ныне магометанин уродился в моей Старой Англии.
Но о чем это ты задумался? Такие отсутствующие и вместе с тем колючие глаза я видел у тебя только тогда, когда ты напряженно ищешь разгадку чего-либо.
— Неужели? Возможно, я как раз теперь напал на один след, и притом исключительно важный и крайне интересный. Скажи мне только одно: Хантер, стало быть, ничего не сообщил тебе о своих знакомых. Не обмолвился ли он случаем о том, что он, кроме коларази, связан еще с одним человеком в Тунисе?
— Да, он говорил об этом. Письма, ему адресованные, пересылают одному тамошнему купцу.
— Ты запомнил его имя?
— Он еврей, и зовут его, если я не ошибаюсь… хм! Как же его зовут?
— Муса Бабуам?
— Да, верно, именно таково его имя! Но зачем ты расспрашиваешь о подобных мелочах, которые не представляют никакого интереса?
— Да потому, что подобные мелочи подводят меня к разгадке. Мне кажется, что этот твой Хантер — обманщик.
— Об… ман… щик? — спросил в высшей степени удивленный Эмери. — Но… это же… совершенно… невозможно!
— Не только возможно, но наверняка так оно и есть на самом деле.
Виннету до сих пор не проронил ни слова, но он все понял, потому что мы говорили по-английски. И теперь он сказал голосом убежденного в своей правоте человека:
— Мой брат Олд Шеттерхэнд находится на верном пути. Другой человек выдает себя за Малыша.
— Другой? — удивился Босуэлл. — Вы думаете, что он скрывается под фальшивым именем?
— Да, именно так мы считаем, — ответил я. — На самом деле Лже-Хантера зовут Джонатаном Мелтоном.
— Но раньше ты называл так его спутника?
— Конечно. Он и есть в действительности спутник того, за кого себя выдает.
— Для меня все это весьма загадочно и непонятно. Объясни, в чем тут дело!
Позднее он мог узнать обо всем, но сейчас я рассказал ровно столько, сколько ему нужно было, чтобы кое в чем разобраться. Он слушал со все возраставшим вниманием, а когда я окончил, казался не очень-то довольным услышанным. Я вынужден был подробнее посвятить его в это дело, и описал ему мое давнее путешествие в Мексику, а также другие события, словом, все, вплоть до нынешнего дня. Когда я закончил, то другой бы человек не сдержался в проявлении своих мыслей и чувств, но Эмери долго молчал, лишь задумчиво глядя перед собой. Потом, подняв голову, он сказал, прищурив глаза:
— Это будет крайне интересное путешествие в Тунис, потому что ты взял великолепный след. Мой мастер Хантер — это Джонатан Мелтон, его спутник, и никто другой.
— Как ты догадался об этом?
— И ты еще спрашиваешь! A-а, ты хочешь подвергнуть испытанию мою прозорливость!
— А знаешь ли ты, кто тот коларази — тунисский капитан?
— Томас Мелтон, которого девять лет назад ты преследовал от Форт-Юинты до Форт-Эдуарда. Вот уже восемь лет он здесь живет. Между этими двумя событиями, следовательно, прошел целый год, а для него этого времени было вполне достаточно, чтобы поднатореть в языке и поступить на военную службу в Тунисе. Что ты об этом думаешь?
— Полностью согласен с тобой.
