Лесной бродяга (Обитатель лесов) - Ферри Габриэль
Слуга подъехал к незнакомцу, у которого голова была повязана клетчатым платком, и, видя, что тот продолжает свое занятие, не замечая, по-видимому, его присутствия, обратился к нему. Что отвечал незнакомец — всадники не могли расслышать, несмотря на все старания. Они увидели только, что тот неуклюжей походкой и размахивая руками тронулся по направлению к ним.
— Прошу меня извинить, сеньор, — сказал он, подойдя к путешественникам и обращаясь к дону Августину, — одинокий траппер должен знать, с кем он говорит. Так вы спрашиваете, где находится брод через Красную реку?
— Да, мой друг! — отвечал гасиендеро, пытливо оглядывая подозрительную фигуру незнакомца.
Несмотря на испытующий взгляд дона Августина, траппер продолжал сохранять добродушный вид.
— Вы, стало быть, хотите ехать к Бобровому пруду?
— Именно туда, — отвечал сенатор. — Этой даме хочется посмотреть постройки бобров.
— Гм, — пробормотал незнакомец, — а я там расставил было западни; они для бедного охотника — его жизнь и все его богатство. Впрочем, так и быть: я сведу вас туда, но с одним условием.
Гасиендеро продолжал пристально вглядываться в американского траппера, лицо которого казалось ему не совсем незнакомым.
— Вы, верно, не видали трапперов, — сказал с грубоватым смехом незнакомец, не теряя, однако, своего вида добродушного увальня, — оттого так внимательно и смотрите на меня. Что касается Бобрового пруда, то, если вы обещаете мне только смотреть и ни под каким видом не стрелять, я проведу вас туда. Брод с этой стороны, налево!
— Как налево? — перебил его дон Августин. — А нам указали как раз на противоположную сторону.
— Это, верно, вам сказал какой-нибудь болтун, который этих мест и не видал, между тем как я достаточно походил здесь. Впрочем, если ваша милость хочет попытаться отыскать другой брод, хотя другого и не существует, то ваша воля. Счастливо оставаться!
С этими словами траппер с самым беззаботным видом принялся за прежнее занятие, не обращая на всадников уже никакого внимания.
— Энсинас, вероятно, ошибся, — заметил сенатор гасиендеро. — Эй, приятель! — закричал он, по знаку гасиендеро. — Мы согласны. Ведите нас!
— Вы отлично делаете, — воскликнул незнакомец, внимательно наблюдая за четвертым камнем, только что брошенным в воду. — Я к вашим услугам. Сюда пожалуйте! — продолжал он, когда камень, брошенный его сильной рукою, со свистом погрузился в реку.
Путешественники последовали за проводником, который своим валким, но быстрым шагом направился вверх по реке, вместо того чтобы спуститься вниз, как советовал им сделать Энсинас.
— Не встречали ли мы раньше этого человека? — тихо спросил гасиендеро сенатора. — Мне кажется, что я видел его, только не могу припомнить, где именно.
— Где же вы могли видеть такого увальня? — также тихо отвечал Трогадурос. — Это, скорее всего, один из тех полудиких охотников, которых нам довелось видеть у Позо.
— Не знаю, но держу пари, что лицо этого человека маска, скрывающая его истинную сущность.
Всадники продолжали путь, невольно удивляясь тому, что брод отстоит так далеко от тропинки, которую они недавно покинули.
Розарита была молчалива. Она опять погрузилась мыслями в грезы, которым нежно вторили шепот берегового камыша, крики караваек, летавших над озером, и все те звуки, которыми оглашаются по утрам берега больших рек.
Наконец, траппер прервал молчание, желая занять чем-нибудь путешественников, уже терявших терпение от продолжительности дороги.
— Какое смышленое животное бобр! — произнес он. — В своей одинокой и полной опасности жизни, которую ведет бедный траппер, я часто по целым часам любовался их работой. Не раз шум их хвостов, которыми они сбивают из бревен и глины свои постройки, напоминал мне удары вальков прачек на берегах Иллинойса и заставлял меня тяжко вздыхать по далекой родине.
— Ваша родина так далеко? — с участием спросила Розарита, сердце которой в эту минуту было особенно открыто для сострадания.
— Я из Иллинойса, сударыня! — печально ответил траппер, продолжая идти вперед. — Слышите? — продолжал он после некоторого молчания. — Слышите шум, о котором я вам говорил?
В самом деле, вдали раздавались звуки, похожие на удары вальков по мокрому белью.
— Но, — прибавил траппер, внимательно прислушавшись к звукам, — когда бобры заняты подобной работой, они уже и не думают трогать мои западни. Я сейчас вспугну их.
Сказав это, траппер три раза издал такие громовые крики, что путешественники невольно вздрогнули: точно могучий рев ягуара потряс окрестности. При этих звуках стих прежний шум и даже водяные птицы смолкли. Заметив удивление путешественников, траппер улыбнулся и потом остановился.
— Мы у брода! — сказал он.
В эту минуту кавалькада достигла стрелки, образуемой двумя речными рукавами, которые в этом месте расходятся в разные стороны. Путешественники двигались теперь вдоль реки, при этом слева от них колыхалась высокая трава, скрывая от взоров равнину, а направо, на противоположном берегу реки, виднелся ракитник.
— Здесь, кажется, слишком глубоко, чтобы можно было перейти вброд.
— Вода мутная, оттого дна и не видно, — авторитетно заявил траппер. — Так как было бы несправедливо, чтобы я ради вашей милости шел по колено в воде, то не пустит ли меня кто-нибудь из вас к себе на лошадь? Хоть траппер неважный всадник, но я все-таки попытаюсь указать дорогу.
Франциско предложил свою лошадь, и американец неуклюже и не без труда уселся сзади его, после чего сказал ему:
— Поезжай прямо вперед!
Но конь ли пугался воды, или ноги траппера щекотали его бока, но только животное, несмотря на понукания, не шло в воду.
Тогда траппер, просунув свою левую руку под локоть Франциско, взял у него повод, но это не помогло делу.
— Встаньте рядом с нами! — сказал американец одному из слуг гасиендеро. — Идя рядом, лошади будут взаимно ободрять себя.
Слуга повиновался и, как верно заметил траппер, обе лошади вошли в реку.
Вдруг позади всадников из травы раздался такой же рев, какой внезапно испустил траппер, чтобы спугнуть бобров. Изумление, охватившее путешественников при этой неожиданности, быстро превратилось в неописуемый ужас.
Ответив подобным же криком, мнимый траппер — Эль-Метисо — по самую рукоятку всадил свой нож в спину несчастного Франциско и, сорвав его с седла одним рывком, сбросил в реку. После этого, отбросив свое ружье назад в траву, бандит схватил за узду шедшую с ним рядом лошадь и нанес всаднику смертельный удар, заставивший его полететь в воду вслед за товарищем.
Прежде чем гасиендеро и сенатор успели опомниться и подумать о защите, восемь индейцев, извещенные криками метиса, стащили их с лошади и унесли в высокую траву.
При виде индейцев, третий слуга направил свою лошадь в реку, но попал в глубокое место, так как брод был далеко отсюда, и его стало относить течением. Вдруг, по знаку метиса, из кустов противоположного берега раздался выстрел, и несчастный также кувырнулся в воду.
Пока один из индейцев бросился в реку, чтобы схватить лошадь, оставшуюся без всадника, Розарита, бледная как смерть, с помутившимся взором и полуоткрытым ртом, без крика рухнула с коня, увлекаемая руками мнимого траппера.
При виде огненных глаз пирата, при отвратительном прикосновении его рук, жадно обнявших ее, девушка тут только поняла, какая участь ей готовится. Тогда, испустив раздирающий душу вопль, она закрыла глаза почти в обмороке.
Однако прежде чем окончательно потерять сознание, ей почудился чей-то другой отчаянный крик, как будто произнесший ее собственное имя. Это был не голос ее отца, но другой хорошо знакомый ей и милый голос, прозвучавший в ее ушах как отголосок нездешнего мира.
«Благодарю тебя, Боже! — промелькнуло в глубине ее сознания с быстротой мысли. — Тебе было угодно, чтобы я, уходя из этой жизни, услышала его голос!» И глубокий обморок погасил сознание Розариты.
Почудившийся ей крик раздался в самом деле с противоположного берега, где старый пират и индеец стерегли несчастного Фабиана.
