Томас Рид - Собрание сочинений, том 2. Оцеола, вождь семинолов. Морской волчонок
Это стало еще заметнее, когда он грубо обратился к Пауэллу.
– Эй! Краснокожий! – крикнул он. – А ты не приложил руки к этому делу? Слышишь, ты, краснокожий!
– Это я краснокожий? – с негодованием воскликнул метис, бросив гордый взгляд на обидчика. – Однако цвет моей кожи лучше, чем вашей, трусливый болван! У Ринггольда цвет лица был несколько желтоватый. Удар был нанесен метко. Оскорбление дошло до сознания Ринггольда молниеносно, но он был так изумлен подобным обращением со стороны индейца и пришел в такую ярость, что на несколько мгновений утратил дар речи. Прежде чем он мог что-нибудь промолвить, послышались восклицания:
– Черт возьми! Что там болтает этот индеец?
– Повтори, что ты сказал! – закричал, опомнившись, Ринггольд.
– Если угодно, пожалуйста: трусливый болван! – крикнул метис, особенно подчеркнув последние слова.
Едва он успел вымолвить это, как Ринггольд выстрелил, но пуля пролетела мимо метиса. В следующую минуту противники ринулись вперед и вцепились друг другу в горло.
Оба упали на землю, но преимущество оказалось на стороне метиса. Он очутился наверху, нож сверкнул у него в руке, и Ринггольду, наверно, пришлось бы отправиться на тот свет, если бы кому-то из толпы не удалось вышибить нож из рук метиса. Несколько человек бросились к ним и розняли противников.
Некоторые возмущались поведением индейца и требовали для него смертной казни. Но нашлись люди с более благородными представлениями о справедливости, они были свидетелями того, как вызывающе вел себя Ринггольд, и, несмотря на влияние и силу семейства Ринггольдов, стали возражать против этого убийства. Я был исполнен решимости защищать метиса до последней возможности.
Трудно сказать, чем бы все это кончилось... Но вдруг кто-то крикнул:
– Желтый Джек бежал!
Глава XIII. ПОГОНЯ
Я оглянулся. Действительно, мулат бежал! Люди были поглощены схваткой Ринггольда с индейцем и забыли про мулата. Нож, который кто-то выбил из рук Пауэлла, упал к ногам Желтого Джека. Воспользовавшись суматохой, он поднял его, разрезал веревки, которыми был привязан к дереву, и бросился бежать. Кое-кто пытался схватить мулата, но он выскользнул из рук. В несколько прыжков он обогнал толпу людей и помчался к озеру.
Это была безумная попытка. Его или застрелят, или догонят. Да, но пытаться спастись от верной смерти – и какой смерти! -разве это безумие?
Вслед беглецу загремели выстрелы, сначала из пистолетов, потом из ружей. Винтовки лежали в стороне или стояли, прислоненные к деревьям и заборам. Все помчались за ними. Стрелки прицеливались один за другим – слышался сухой треск, похожий на учебную стрельбу отряда пехотинцев. Среди белых было много метких стрелков, но трудно попасть в человека, спасающего свою жизнь и мечущегося из стороны в сторону между пнями и кустами. Ни один выстрел, по-видимому, не попал в цель. По крайней мере, когда дым рассеялся, мы увидели, что мулат бросился в озеро и поплыл.
Некоторые снова принялись заряжать винтовки, другие же, видя, что времени терять нельзя, бросали оружие, поспешно сбрасывали с себя шляпы, куртки, сапоги и прыгали в воду вслед за беглецом.
Через три минуты картина совершенно изменилась. Место казни опустело. Одни толпились на берегу, крича и жестикулируя, а другие – человек двадцать – молча плыли, и только их головы торчали из воды. Далеко впереди – футах в пятидесяти от них -виднелись черные курчавые волосы, желтые плечи и шея одинокого пловца, прилагавшего отчаянные усилия, чтобы спастись от преследователей.
Это была странная сцена! Как будто идет охота за оленем -окруженный со всех сторон, он бросается в воду, а собаки с лаем смело ныряют за ним. Только здесь царило еще большее возбуждение, и люди и собаки охотились не за дичью, а за человеком. Борзые и легавые вместе со своими хозяевами бросились в яростную погоню. Право же, это была очень странная сцена!
С берега продолжали греметь выстрелы: те, кто оставался там, снова зарядили свои ружья. Пули то и дело шлепали по воде недалеко от пловца, но ни одна не настигла его. Он уже находился за пределами попадания.
Все это казалось мне каким-то сном. События сменялись так быстро, что я почти не доверял собственным чувствам и сомневался в действительности всего происходящего. За миг перед этим преступник, связанный и беспомощный, лежал перед грудой хвороста, который собирались поджечь. Теперь же он был свободен и плыл вперед, а его палачи безнадежно отстали от него. Перемена произошла настолько быстро, что в нее трудно было поверить. А между тем все это совершилось у меня на глазах.
Прошло немало времени. Погоня на воде во многом отличается от погони на суше. Несмотря на то что это был вопрос жизни и смерти, беглец и его преследователи двигались вперед очень медленно. В течение приблизительно получаса мы, оставшиеся на берегу, были зрителями этого необычайного состязания. Ярость первых минут улеглась, но тем не менее интерес зрителей не ослабевал; люди еще продолжали стрелять и волноваться, хотя ни стрельба, ни крики, конечно, не могли привести к желаемым результатам. Никакие поощрительные возгласы не помогали преследователям. Никакие угрозы не нужны были, чтобы беглец плыл скорее...
Пока мы стояли на берегу, у нас было достаточно времени для размышлений. Нам было ясно, почему мулат бросился в воду. Попытайся он бежать полем, он стал бы добычей собак или его догнали бы те, кто бегал быстрее. В воде же немногие могли состязаться с ним. Поэтому он решил переплыть озеро и добраться до леса.
Однако совершенно скрыться он не мог. Остров, к которому он плыл, находился на расстоянии полумили от берега, но за ним простиралась полоса воды более мили в ширину. Мулат мог спрятаться от преследователей на острове. Но что дальше? Не мог же он рассчитывать на спасение, спрятавшись в чаще! Там всего на нескольких акрах густо росли высокие деревья. Некоторые стояли у самого берега, ветви их были украшены серебристой тилландсией и свисали над водой. Но что из этого? Здесь мог найти укрытие и спасение медведь или загнанный волк, но не преследуемый человек, не раб, который осмелился поднять нож на своего хозяина. Нет, нет! На острове обыщут каждый куст, и скрыться нет никакой возможности.
Может быть, мулат только собирался отдохнуть на острове и, переведя дух, снова пуститься вплавь к противоположному берегу? Хороший пловец мог бы рискнуть на это, но для мулата этот путь был отрезан. На реке было много лодок и пирог, люди уже пошли за ними, и, прежде чем мулату удалось бы отплыть от берега, за ним уже погналось бы несколько челноков. Нет, нет, ему не спастись! Куда бы он ни бросился, в воде или на острове, – его схватят везде! Так рассуждали зрители на берегу, наблюдавшие за погоней.
