Карл Май - Сатана и Искариот. Части первая и вторая
Путь на плато мне не надо было искать: каждый из десяти сопровождавших меня спутников был хорошо знаком с этой тропой. Мы без приключений забрались наверх. Находившиеся там сторожа особого беспокойства у нас не вызывали. Конечно, они могли нас услышать, но и тогда бы наверняка предположили, что это идут друзья.
У дома над входом в шахту было не только дверное отверстие, там имелись еще и оконные проемы. Через них проникал слабый свет — это было хорошо, так как мы могли видеть, куда нам следует направиться.
Мы шли напрямую к домику, старясь побыстрее добраться до него, нисколько не заботясь о том, чтобы приглушить шаги. Трое индейцев, лениво развалившихся там на земляном полу, вскочили, но тут же, даже не успев предпринять мер для собственной защиты, были опрокинуты и связаны собственными поясами. Вначале им заткнули рты, а потом пленников оттащили подальше от дома, так что увидеть их из помещения стало невозможно. Десять моих людей должны были усесться возле них. Такое распоряжение я отдал, подумав о Мелтоне, который не должен был знать истинного положения дел.
Я считал, что для взятия его в плен никакой помощи мне не понадобится, но на всякий случай взял с собой маленького мимбренхо, на которого в подобном случае я полагался больше, чем на всех десятерых белых, вместе взятых, поскольку они не были знакомы с превратностями военных схваток…
В доме мы обнаружили несколько шахтерских ламп. Одну из них я зажег и укрепил за петлю своего жилета. При этом я в случае необходимости мог прикрыть лампу полой куртки. Я ожидал увидеть здесь, в домике, ворот подъемника, но его не оказалось, значит, он должен был находиться ниже, и я больше не стал ломать себе над этим голову. Из входного отверстия высовывалась несколькими ступенями приставная лестница. Я стал спускаться по ней, а мимбренхо последовал за мной.
Наверху отверстие было гораздо шире, чем внизу. Когда лестница кончилась, мы оказались в просторном помещении. Здесь и находился ворот. Стоило только привести в движение маховое колесо, как массивный вал начинал наматывать на себя цепь. Подъемник находился еще наверху. По трем стенкам помещения были расставлены различные нужные в руднике предметы, а с четвертой стороны оставалось широкое свободное пространство — здесь-то и начинался тот самый переход, который мы искали. Мы проскользнули в него. Все вокруг было тихо; мы осторожно пошли вперед.
Я прикрыл лампу и только время от времени освещал ее светом наш путь. Подземная галерея была длинной, казалось, что у нее просто нет конца. Наконец справа мы увидели дверь, а слева — другую. Они были занавешены циновками. Казалось, что обитатели дома-убежища спят, но в этом я ошибся, потому что, когда мы прошли на несколько шагов дальше, я услышал разговор. Перед нами оказались две рядом расположенные двери. Голоса раздавались за левой из них, то есть в комнате Мелтона. Мы неслышно подошли к двери, и я немножко приподнял прикрывавшую вход циновку. Посреди комнаты стоял грубо сколоченный стол, на котором лежали два револьвера и нож. Кроме стола, в комнате я заметил несколько сколоченных из обрубков дерева стульев или, правильнее сказать, табуреток. На стене висело два ружья, а радом с ними лежала большая кожаная сумка, в которой, вполне возможно, находились патроны. Мелтон сидел за столом на табуретке и говорил с индианкой, представлявшей собой образец человеческого уродства. Она стояла между столом и дверью. В тот самый момент, когда я заглянул в комнату, Мелтон сказал, пользуясь, как уже много раз было упомянуто, словами из разных языков:
— Вам обеим будет, пожалуй, ее жаль, после того как ты так много узнала о том, что я хочу с нею сделать?
— Жаль? — ответила она картаво. — Да мы будем рады! Она терпеть нас не могла, да и мы ее — тоже.
Я догадался, что речь, конечно, шла о Юдит.
— Тогда вы еще больше обрадуетесь, если я скажу тебе, что она больше никогда не выйдет наверх». Теперь вы снова станете полными хозяйками в доме. Если вы будете верно служить мне, я буду вам хорошо платить.
— Мы верны вам, сеньор, потому что вы обещали заботиться о нас и сдержите слово. Если бы вы только смогли защититься от врагов, нападения которых вы ожидаете!
— О, об этом я совершенно не беспокоюсь. Они, видно, сошли с ума, если отправились в Альмаден. Впрочем, они никогда не доберутся до него, потому что мы, как только получим сообщение от разведчиков, выступим им навстречу и всех, до единого человека, уничтожим.
— Но мы слышали, что среди них находятся знаменитый Виннету и весьма отважный белый воин. Этого воина я не знаю, но Виннету не так-то легко победить. Военным умением и хитростью он превосходит других воинов. Если ему удастся выманить наших людей отсюда, а потом он нападет на беззащитный Альмаден?
— Это ему никогда не удастся. Ну а если невозможное все-таки случится, вы знаете, что вам делать. В шахту не должен попасть ни один чужак: никто не должен видеть пленников. На такой случай лежит возле вала нож. Но до этого дело никогда не дойдет, потому что даже если нас победят под Альмаденом, то такую крепость, как скала, ни за что на свете не взять штурмом. И мы уж приложим все силы, чтобы сюда не ступили ни Виннету, ни тот белый, о котором ты говорила.
Больше слушать я не хотел, потому что времени у нас было немного, поэтому я отдернул занавеску в сторону, вошел в комнату и сказал:
— Тут вы глубоко заблуждаетесь, мастер Мелтон, ибо мы уже здесь, как вы видите!
Одновременно я молниеносно схватил револьверы и нож, встав таким образом, что к ружьям Мелтону пришлось бы пройти мимо меня. Он прыгнул от меня, как от привидения.
— Олд Шеттерхэнд! Тысяча чертей! — закричал он. — Тогда и Виннету тоже здесь. Пошла, старая ведьма! И делай свое дело, потому что вот он, тот белый, которого ты опасалась!
Последние слова были обращены к индианке. Она попыталась ускользнуть, но я схватил ее и отбросил назад, так что она шлепнулась на постель. В то же самое время в комнату вошел мимбренхо, чтобы задержать женщину. Она попыталась вырваться, а когда это не удалось, она закричала что есть мочи, повторяя несколько индейских слов, из которых я понял только два, а именно «ала» и «аква». Первое, пожалуй, было женским именем, а второе означало «нож». Это было, вероятно, обращение к другой старой индианке, находившейся здесь же, рядом. Та должна была совершить все, в чем мы помешали первой старухе. Но теперь я не мог уделять внимание ни индианке, ни ее крикам, потому что целиком был занят Мелтоном, который, воспользовавшись замешательством, схватил табуретку, единственное оставшееся у него для обороны оружие, и, размахивая ею, стал наступать на меня. Выкрикивая страшные проклятия, он собирался обрушить эту табуретку мне на голову, но я успел нагнуться, схватил Мелтона, приподнял его и швырнул об стену, да так, что он рухнул без сознания на землю. Тут в коридоре раздался второй женский голос. Мелтон очнулся и хотел было подняться, но я крепко держал его за шею. Он попытался оттолкнуть меня ногами, но и это ему не удалось. Помощи мне никакой не требовалось, однако маленький индеец подошел к нам. Перед этим он крепким тумаком оглушил старуху и собирался вмешаться в схватку. В углу комнаты были сложены несколько лассо, одним из них мимбренхо связал Мелтона, пока я крепко держал его: сначала он спутал ноги, а потом прикрутил к телу руки. Теперь Мелтон был для нас безопасен, и я приказал своему спутнику:
