Лэрри Макмуртри - Одинокий голубь
– Я удивлен, что вы спрашиваете, почему я это сделал, – ответил Август, укладывая кольт в кобуру. – Вы ведь слышали, как он меня назвал. Если у вас в городе такой порядок, то он мне не нравится. Кроме того, он ленивый бармен и заслуживает, чтобы его проучили. Это что, теперь ваше заведение, или как?
– Мое, – подтвердил человек. – И я не разрешаю здесь стрелять.
– А куда подевался маленький Уилли Монтгомери? Когда он тут хозяйничал, не приходилось бить бармена, чтобы получить стаканчик виски.
– У Уилли баба сбежала, – сообщил Нед Тим. – Он решил ее поймать, вот и продал заведение этому Джонни.
– Что же, должен признаться, он сделал плохой выбор, – заметил Август, поворачиваясь к бару. – Вероятно, он и в женщинах плохо разбирался. Возможно, ему повезет, и ей удастся сбежать.
– Да нет, они живут в Форт-Уэрте, – сообщил Нед. – Уилли никак не хотел ее терять.
Калл разглядывал фотографию, которую Август достал из-за бара. На ней были он сам, Гас и Джейк Спун, много-много лет назад. Джейк ухмылялся, за пояс за ткнут пистолет с инкрустированной перламутром рукояткой, а Калл и Гас оба напряжены. Фотография была сделана в тот год, когда они гонялись за Брыкающимся Волком и его бандой и убили почти двадцать человек. Брыкающийся Волк делал набеги вдоль реки Бразос, уничтожил несколько семей поселенцев и пугал людей в маленьких поселках. То, что им удалось прогнать его почти к канадской границе, сделало рейнджеров героями дня, хотя Калл понимал, что они похвалы не заслужили. Они не поймали Брыкающегося Волка и нe убили его, и никто не мог знать, как скоро он вернется и опять примется за свое. Но в течение нескольких недель, куда бы они ни пошли, их всюду встречал фотограф с ящиком, жаждущий их сфотографировать. Один из таких молодцов застукал их в «Бычьем роге» и заставил позировать.
Молодой человек в черном пальто обошел стойку и посмотрел на валяющегося там бармена.
– Зачем вы сломали ему нос? – спросил он.
– Он меня когда-нибудь поблагодарит, – сказал Август. – Он так дамам больше нравиться будет. А то он здорово смахивает на длиннохвостую крысу. Да еще такие плохие манеры! Так немудрено на всю жизнь одиноким остаться.
– Я этого не потерплю! – громко провозгласил молодой человек. – Не понимаю, почему вы, старые ковбои, считаете, что можете войти и делать все, что захочется. Зачем эта фотография лежит на стойке?
– Ну, на этой фотографии мы в молодости, в те давние времена, когда они хотели сделать из нас сенаторов, – проговорил Август. – Уилли хранил ее у зеркала, чтобы в тех редких случаях, когда мы сюда заходили, мы могли бы видеть, какими были красавцами.
– Я считаю, что должен позвать шерифа, пусть он вас арестует, – заявил молодой человек. – Стрелять в моем баре – преступление, и мне плевать, что было двадцать лет назад. Вы можете отсюда убираться, да побыстрее, иначе вам придется провести ночь в тюрьме. – Он все больше и больше заводился.
– Слушай, Джон, на твоем месте я не стал бы угрожать этим джентльменам, – вмешался Нед Тим, возмущенный услышанным. – Это же капитан Маккрае и капитан Калл.
– Ну и что? – спросил хозяин, резко поворачиваясь к Неду. – Я о них никогда не слышал, и я не потерплю, чтобы эти старые ковбои заявлялись сюда и устраивали тут безобразие.
– Они не старые ковбои, Джон, – возразил Нед. – Они – техасские рейнджеры. Ты о них должен был слышать. Просто подзабыл.
– Никому я ничего не должен, – возмутился молодой человек. – Я живу здесь всего два года, и не лучшие два года к тому же. Не обязан я знать каждого старожила, которому когда-то повезло пристрелить индейца. И вообще эти рассказы все больше вранье, похвальба стариков.
– Джон, ты не соображаешь, что говоришь, – по пытался урезонить его Нед, все больше тревожась. – Ни капитан Маккрае, ни капитан Калл никогда не хвастаются.
– Ну, это ты так думаешь, – сказал Джон. – А на мой взгляд, они – старые хвастуны.
Калл начал раздражаться, потому что молодой человек бросал на них оскорбительные взгляды и говорил о них так, будто они какие-нибудь бродяги. Но в этом частично виноват Гас. Даже если бармен замешкался и позволил себе некоторое хамство, это не значило, что надо ломать ему нос. Но Гас очень болезненно относился к таким вещам. Ему нравилось быть знаменитым техасским рейнджером, и он расстраивался, если не получал всего того уважения, которого, как он полагал, заслуживал.
Гас поднял фотографию и показал ее молодому человеку.
– Вы должны признать, что это мы. Зачем вы оставили ее стоять у зеркала, а теперь ждете, что мы будем молча ждать и позволять обращаться с нами, как с дерьмом?
– Да я и не замечал ни разу эти чертовы фотографии, – негодовал Джон. – Мне давно надо было выбросить весь этот мусор, да я все не мог собраться. Вы пейте поскорее и убирайтесь или готовьтесь к тюрьме. Вон идет шериф.
И точно, через минуту в салун вошел Тоуб Уокер. Грузный человек в усами, как у моржа, выглядящий старше своих лет. Калл в душе рассмеялся, когда увидел его, потому что молодой хозяин салуна не знал, что Тоуб четыре года работал с ними рейнджером, как раз перед самым концом. Ему тогда было всего шестнадцать, но из него получился хороший рейнджер. Тоуб их обоих боготворил, так что вряд ли станет теперь арестовывать.
– Не может быть! – воскликнул он. – Капитан Калл?
– Привет, Тоуб. – Калл пожал ему руку. Августа тоже позабавил такой поворот событий.
– Черт возьми, Тоуб, ты, оказывается, должен надеть на нас наручники и сопроводить в тюрьму.
– Это с чего бы? – удивился Тоуб. – Бывает, что мне хочется посадить в тюрьму себя самого, но с чего бы это мне сажать вас – не понимаю.
– Потому что вас наняли, чтобы вы охраняли порядок, а эти старые пьянчуги его нарушают, – заявил Джон. Тот факт, что Тоуб, судя по всему, узнал их, только увеличил его негодование.
Тон Тоуба мгновенно стал ледяным.
– Что это ты такое сказал, Джон? – спросил он.
– Я думаю, шериф, вы меня слышали, если еще окончательно не оглохли, – продолжал Джон. – Эти люди вошли и сломали нос моему бармену. Затем один из них зачем-то выстрелил из пистолета. Потом тем же пистолетом вырубил моего бармена. Я предложил им уйти с миром, но, поскольку они этого не сделали, я собираюсь выдвинуть против них обвинения, а там пусть решает закон.
Он говорил так напыщенно, что все троим показался на редкость забавным. Август громко расхохотался, Калл и Тоуб улыбнулись, и даже Нед Тим хмыкнул.
– Сынок, ты недооценил нашу репутацию, – сказал Август. – Мы олицетворяли здесь закон тогда, когда ты еще титьку сосал. Столь многие считают, что мы спасли их от индейцев, что если ты предъявишь нам обвинения и кто-нибудь из бывших рейнджеров об этом прознает, то они, вполне вероятно, повесят тебя. И вообще, тоже мне преступление – приструнить наглого бармена.
