Карл Май - Виннету
— Что ж, поступайте как считаете нужным, сэр! Где вас ждать? На острове или в другом, более подходящем месте?
— Лучше этого убежища, пожалуй, не придумаешь.
— Отлично! Но если с вами что-нибудь приключится в стойбище, нашим пленникам несдобровать, церемониться не станем! Когда вы отправляетесь?
— Сегодня вечером.
— Не поздновато? А не лучше ли было бы закончить все до полудня и тут же последовать за Виннету?
— А кайова — тут как тут, погонятся за нами по пятам и перестреляют всех как перепелок.
— Почему вы так думаете?
— Потому что Тангуа с радостью отдаст Сэма за любимого сына и тут же погонится за нами, чтобы отомстить. Вот поэтому обмен состоится сегодня вечером, чтобы ночью, пока кайова еще не собрались, мы успели убраться отсюда как можно дальше. К тому же вождь станет сговорчивее, если подольше поволнуется за жизнь сына.
— Все верно… А если они вдруг все же обнаружат нас?
— Ничего страшного!
— В поисках Пиды они могут забрести и на остров.
— На остров не забредут по той причине, что, обнаружив следы Виннету, решат, что все мы ушли, забрав Пиду. Тогда Тангуа испугается по-настоящему. Тсс, тихо!
Послышались голоса. Туман поднялся, и мы увидели на берегу индейцев, которые внимательно разглядывали только что обнаруженные ими следы копыт. Даже не взглянув на остров, кайова вскоре исчезли.
— Похоже, что они спешат, — заметил Дик Стоун.
— Наверняка побежали докладывать Тангуа. А тот не замедлит выслать всадников по следам Виннету, — догадался Паркер.
Через пару часов мы убедились, что наше предположение верно. На другой стороне реки показалась группа всадников. Они пустились по следу Виннету. Мы могли не опасаться, что кайова догонят апачей, поскольку передвигались и те, и другие с одинаковой скоростью, и Виннету уже наверняка был далеко. Разумеется, мы разговаривали шепотом, чтобы лежащие в зарослях связанные пленники ничего не услышали и ни о чем не догадались.
Перед полуднем солнце преподнесло сюрприз, выглянув из-за туч, согрев нас и высушив мокрую одежду, что намного облегчило нам жизнь и скрасило ожидание.
Сидя на берегу, я вдруг заметил приближающуюся к острову пустую пирогу. Когда она в конце концов застряла в прибрежной траве, я подтащил ее к берегу и увидел, что это та самая лодка, в которой я увез Пиду. Я узнал ее по отрезанным ремням. Долго же она добиралась от Солт-Форк до Ред-Ривер! Лодка оказалась весьма кстати — вечером я воспользуюсь ею для переправы.
Когда стемнело, я столкнул пирогу в воду. Стоун и Паркер пожелали мне удачи, и я поплыл вверх по течению, предупредив вестменов, чтобы ждали меня на заре.
Грести против течения было очень тяжело, и только спустя час я свернул из Ред-Ривер в Солт-Форк. Недалеко от стойбища я пристал к берегу и привязал лодку к дереву.
Как и вчера, в селении кайова горели костры, около них сидели мужчины, хлопотали женщины. Я ожидал, что деревня будет строго охраняться, но ошибся. Найдя следы Виннету, кайова выслали погоню и успокоились.
Тангуа точно так же сидел перед вигвамом, на сей раз, правда, с двумя сыновьями. Низко опустив голову, он хмуро смотрел на огонь. Я осторожно подкрался как можно ближе, благо никто меня не заметил. Распластавшись на земле, я подполз совсем близко к вигваму и услышал тихую, монотонную песнь печали: вождь оплакивал по индейским обычаям потерю любимого сына.
— Почему Тангуа поет песнь печали? — спросил я, поднимаясь с земли прямо перед ним. — Настоящий воин слез не проливает, это удел скво.
Трудно описать, какое впечатление на Тангуа произвело мое неожиданное появление и моя речь. Не в силах выдавить из себя ни слова, вождь вскочил было на ноги, забыв о раздробленных коленях, и тут же рухнул как подкошенный. Вперив в меня безумный взгляд, он, заикаясь, забормотал:
— Ссэ-ки-Ла-ла-та! Уфф! Уфф! Уфф! Откуда… ты… взялся? Как… ты… где… Так… значит… вы… здесь? Никуда… не… ушли?
— Как видишь. Я пришел поговорить с тобой.
— Сэки-Лата! — заорал он, выговорив наконец мое имя.
Сыновья в испуге отпрянули назад.
— Сэки-Лата! — повторил Тангуа, и ярость исказила его лицо. Он прокричал что-то в сторону вигвамов. Я ничего не понял, кроме собственного имени.
Спустя минуту в деревне поднялся оглушительный вой. Отовсюду повысыпали воины с поднятым оружием. Я вытащил нож и приставил его к уху Тангуа.
— Ты хочешь, чтобы Пида умер? Это он прислал меня.
Услышав сквозь жуткий вой мои слова, вождь поднял руку. Крики прекратились. В полном молчании кайова окружили нас. По их кровожадным взглядам я понял, что мне так просто отсюда не уйти. Однако я спокойно уселся рядом с Тангуа и, невозмутимо глядя ему прямо в глаза, начал:
— Мы с тобой смертельные враги. Не моя в том вина, но и против я ничего не имею. И я не боюсь тебя, иначе разве я пришел бы, чтобы поговорить с тобой? Пиду поймал я, и его повесят, если я не вернусь к назначенному часу.
Застывшие словно статуи краснокожие ни единым словом, ни единым жестом не отреагировали на мое сообщение. Только глаза вождя налились кровью от бессильной ярости. Скрежеща зубами, он наконец выдавил:
— Как… как… ты поймал его?
— Вчера, когда Пида беседовал с Сэмом, я был на острове, сбил его с ног и взял его в плен.
— Уфф! Злой Дух покровительствует тебе! Где мой сын?
— В безопасном месте, но я не скажу где. Потом Пида сам расскажет. Ты теперь понимаешь, что я не собираюсь убивать твоего любимого сына. У нас есть еще один твой воин, которого я схватил в зарослях ежевики, когда тот нас подслушивал. Мы отпустим его вместе с твоим сыном, а ты отдашь Сэма Хокенса!
— Уфф! Ты получишь его, но сперва приведи мне Пиду и воина!
— Привести? Нет! Я знаю, что Тангуа нельзя доверять. За одного я отдаю двух — и поступаю очень справедливо. И вполне благородно по отношению к вам. Но за это я вправе потребовать от вас честного выполнения договора.
— А где доказательства, что Пида действительно у вас?
— Доказательства? Тебе нужны доказательства? Если я говорю, значит, так и есть. Сэки-Лата не Тангуа. Покажи мне сначала Сэма Хокенса. Вы забрали его с острова, потому что боитесь, как бы он не сбежал. Мне надо с ним поговорить.
— О чем ты хочешь с ним говорить?
— Хочу услышать, как с ним обращались. От этого многое зависит.
— Я должен посоветоваться с воинами. Отойди от вигвама и жди.
— Хорошо. Но торопитесь. Если я не вернусь вовремя, Пиду повесят.
Смерть через повешение, как я уже говорил, считается у индейцев самой позорной. Можете себе представить, как встревожился Тангуа! Он немедленно созвал совет старейшин. Я отошел к ближайшему вигваму и сел на землю. Воины Тангуа тут же окружили меня, испепеляя гневными взглядами, готовые растерзать меня по первому знаку. Только благодаря Пиде я остался в живых. Впрочем, я заметил, что и моя отвага произвела на кайова должное впечатление. Спустя некоторое время вождь послал воина за Сэмом. Как только появился Хокенс, я вскочил на ноги и подбежал к нему. Увидев меня, Сэм возликовал:
