Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка — сын вождя
Харка изо всех сил прокричал как настоящий воин. «Хи-юп-юп-юп-хи-иах!» — и поднял свою добычу над головой. Озлобленный вой пауни подтвердил, что Харка достиг цели. Вслед ему понеслись стрелы. Мальчик соскользнул под брюхо коня, и вовремя, потому что две стрелы тотчас скользнули по спине Пегого, а одна запуталась в гриве. Харке удалось уйти за холм, но его настигал топот приближающейся погони. Шесть, нет, даже семь всадников! И Харка снова поднял коня вскачь.
Мальчик был легок, и Пегому ничего не стоило оставить врагов далеко позади. Оглянувшись, Харка увидел, что пауни остановились на пригорке, злобно кричат и стреляют из луков. Но стрелы не долетали. Харка еще раз поднял ружье кверху, чтобы разгорячить преследователей, и вдруг раздался выстрел. Мальчик от испуга уронил ружье. Но выстрел произвел потрясающее действие: преследователи бросились наутек, вероятно решив, что Харке известен секрет оружия их вождя. Увидев, что враги бегут, мальчик сдержал коня, повернул его вспять и, на скаку опустившись до земли, поднял оружие. Он поехал на тот самый пригорок, где только что были враги. Перед ним открылось поле битвы.
Линии воинов смешались. Вождь пауни лежал убитый в траве. Матотаупа держался недалеко от него и бился с врагами копьем. После каждой победы он, по обычаю индейцев, касался копьем убитого вождя. Солнечный Дождь со своей группой расстроил все левое крыло пауни, но на правом враги теснили воинов рода Медведицы. Тогда Харка, крича из всех сил и направив вперед ружье, понесся на правое крыло. Ему удалось обратить на себя внимание. Пауни знали действие ружья, и приближение мальчика привело их в исступление. Одни из них бросились бежать, другие — поскакали навстречу Харке. Это несколько облегчило положение дакотов на правом фланге, и теперь они уже сами набросились на пауни. Тут раздался новый победный крик Матотаупы: он уложил копьем еще одного врага, того, который принял на себя роль вождя. Вновь оставшиеся без предводителя пауни дрогнули, ряды их расстроились, и они обратились в бегство.
Между тем Харке приходилось туго. К нему на полном галопе неслось несколько пауни. Но мальчик, сообразив, что теперь нет никакого смысла спасаться бегством, поскакал туда, где был Матотаупа со своими воинами. Его встретил победный крик дакотов.
Дакоты преследовали последних пауни. Все меньше и меньше врагов оставалось на поле боя. Последние удирающие пауни скрылись за холмами.
Матотаупа протрубил в рожок сигнал сбора. Воины со всех сторон поскакали к нему. Они собрались у поверженного вождя врагов, потрясали оружием и оглашали воздух победными криками.
Женщины и дети, возглавляемые Хавандшитой, повернули обратно и стали собирать брошенное имущество. Несколько горшков было разбито, несколько жердей для палаток поломано. Все остальное сохранилось в целости.
Женщины принялись перевязывать раны воинов. Серьезные раны перевязывали лыком, мелкие оставляли открытыми, чтобы на них запеклась кровь. Матотаупа был ранен ножом в ногу, и Унчида наложила ему повязку. Солнечному Дождю копье попало в плечо, разорвало мясо и поразило сустав. Воину пришлось обратиться к жрецу — Хавандшите. Насколько мало этот старик разбирался во внутренних заболеваниях, настолько хорошо врачевал раны. Во время операции Солнечный Дождь плотно сжал зубы и сохранял на лице выражение полного спокойствия: воин должен быть равнодушен к боли. Хавандшита позвал Унчиду, и та дала ему пучок собранных утром трав, который был положен прямо на разорванные мышцы. Побледневший после перевязки Солнечный Дождь спокойно подошел к своему коню. Унчида поднесла ему в кожаном бурдючке питье.
Четан и Шонка тоже пострадали в бою. У Четана было сквозное ранение предплечья, Шонка получил удар по голове. Харка растирал ушибленную лошадью руку.
Род Медведицы потерял четырех воинов: двух юношей и двух стариков, чьи жены и дети остались теперь без кормильцев.
Харка, Уинона и Харбстена вместе с Унчидой стояли перед телом матери. Большие глаза Уиноны потемнели. Харка и Харбстена не могли удержать слез. Конечно, вождь пауни хотел убить из этого мацавакена воина, он просто плохо прицелился, но выстрел этот навсегда отнял у детей мать. Сейчас ее зашьют в кожаное покрывало и подвесят на колья, чтобы волки не могли до нее добраться.
Унчида погладила Уинону по голове, и девочка прижалась к бабушке. Мальчики взяли сестру за руки. Это как бы означало, что теперь они принадлежат друг другу, так как вместе пережили большое горе…
Ни слава сегодняшней битвы, ни трофей — Гром-железо, не принесли радости мальчику, поглощенному горем. Он посмотрел на Уинону. В ней, так похожей на мать, воплотились теперь для него дорогие черты, и Харка мысленно поклялся, что будет охранять ее от всех опасностей так, как охранял бы мать.
Когда Харка вернулся к своим товарищам — Молодым Собакам, те встретили его приветственными криками. Они видели в нем настоящего воина, принесшего добычу с поля боя. Солнечный Дождь, Ворон и Старая Антилопа тоже выразили одобрение его действиям. Но они были сдержаннее, потому что взрослые, переживая радость победы и горечь потерь, все больше и больше задумывались над будущим. Кто мог сказать, что эта первая схватка с враждебным племенем — последняя? Кто мог быть уверен в том, что прерии, которые должны стать для них второй родиной, в конце концов станут ею?
Матотаупа снова отправил во все стороны разведчиков, и род Медведицы двинулся к истокам реки Платт. Прерии, через которые они шли, лежали на высоком нагорье, и климат здесь был более суровый. Местами на траве еще не успел растаять снег. Ни кустика, ни дерева. Только ветер гулял на просторе.
Когда стемнело и в небесной вышине зажглись бесчисленные звезды, род Медведицы расположился на ночлег. Дозорные разошлись вокруг лагеря. Лошади устали не меньше людей и, едва утолив голод, прижались друг к другу, чтобы согреться. Собаки, чувствуя, что у людей им поживиться нечем, разбежались в поисках пищи, и несколько койотов, оказавшихся поблизости, стали их первой добычей.
Харка, Харбстена и Уинона сидели вместе с Унчидой в глубине типи, так же как и утром этого богатого событиями дня. Теперь, вечером, им еще больше недоставало матери. Унчида тихо пела песню о погибшей. Из типи павших в бою воинов тоже доносилось заунывное пение. Снаружи раздавался ритмичный топот босых ног. Это танцевали молодые девушки вокруг скальпов убитых пауни. Танец, сопровождавшийся негромким монотонным пением, был не только выражением радости победы над врагом, это было и заклинание. Индейцы считали, что враг еще не побежден, если не успокоен его дух. Танец и пение девушек должны были успокоить дух врага.
