Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина
— А почему бы не войти просто так? — наивно спросил Жак.
— Щас! — с чувством ответила Ксави. — Уже нас пустили! Да этот казначей, небось, за три версты кордоны расставил, чтобы нас тут не видеть.
— А как же мы попадем внутрь? — Ренар растерянно глянул на подруг.
— Молча! — буркнула Джоанна, и вдруг глаза ее расширились: — Ха! Мы с Мари — молча, а вот Жак…
— Ну! — выдохнула Ксави.
— Подожди, дай додумать мысль, — Джоанна коснулась пальцами виска. — Ага! Во! Жак, весь из себя избитый и несчастный, доползает из последних сил к воротам и умирающим голосом на немецко-матерном диалекте просит помощи у привратника. Пока эти два полиглота разбираются, мы с Мари по этому мосту, — палец Джоанны указал на мощный развесистый дуб у самых ворот, — перепрыгиваем на ту сторону, надеваем вот это, — она вытащила из сумы объемный сверток, — и вперед, к победе коммунизма!
— Это что? — Ксави подозрительно покосилась на сверток.
— Да так. Маленькая ревизия костюмерной. Две рясы.
— Конгениально! — Мари хлопнула Джоанну по плечу. — Я всегда знала, что ты птица большого помёта!
Ксави повернулась к Жаку, вытряхнула его из камзола и деловито рванула сорочку. Через несколько секунд одежда Ренара приняла достаточно жалостный вид, но Мари это не удовлетворило. Она критическим взглядом окинула лохмотья, покачав головой, полезла в карман и извлекла оттуда отполированную неоднократным употреблением рогатку. Не обращая внимания на недоумевающих друзей, Ксави глянула вверх, прищурилась и послала камень. К ногам ее шлепнулся сбитый голубь. Мари так же молча вытащила нож и, одним махом отрубив птице голову, прошлась рукой живописца по костюму Жака.
— О! Другое дело! — гордо изрекла она, любуясь результатом трудов праведных. — Теперь даже я поверю, что ты побывал в мясорубке.
— Юный натуралист! — поморщилась Джоанна. — Тебя бы к Хичкоку в подручные — фильмы ужасов снимать!
— Твой Хичкок по сравнению со мной — дитя малое! — почти искренне обиделась Ксави. — Если б ты мне волю дала…
— Отставить разговоры! — Джоанна нахмурилась. — Time is money![123] Все всё помнят? Вперед!
Жак, едва держась на ногах и цепляясь за ошейник Крошки, с трудом подполз к будке привратника и рухнул, огласив воздух жалобными воплями и стонами. Пока привратник и еще два-три монаха (действительно, стоявшие кордоном на воротах), пытались привести в чувство «мученика», который упорно этому сопротивлялся, девушки мартышками вскарабкались по ветвям дерева на стену и спрыгнули во двор.
— С-с-собаки! — выразительно прошипела Ксави, высовываясь из зарослей. — Поразвели тут крапивы с чертополохом!
— Все же лучше, чем кирпич и колючая проволока, — философски возразила Джоанна и кинула подруге рясу. — Держи!
Через пять минут по мощеному монастырскому двору чинно шли два молодых чернеца. Увидев процессию, несущую окровавленное тело, они скорбно перекрестились и присоединились к ней.
* * *Сложив «бренные останки» на ложе в пустующей келье, монахи удалились. Оставшийся подле «раненого» подслеповатый старец взял кувшин с водой и подошел к постели. Его легко тронули за плечо.
— Мы с братом Феодулом позаботимся о несчастном, брат, — смиренный голос звучал мягко и ненавязчиво. Старик прищурился, пытаясь разглядеть лица двух монахов в сумраке кельи.
— Не упомню что-то… — неуверенно протянул старый инок. — Али новенькие?..
— Нынче приняты, — лаконично ответил названный Феодулом. — Брат Патрикей третьего дня послух принял, а я — седьмого.
— Не упомню, — повторил старец. — Должно, опять становая жила[124] в келье держала. Прострел, чтоб его… — он перекрестился и зашаркал к выходу. — И то — стар стал. Ну, Господь с вами… — его бормотание затихло в конце коридора.
Дождавшись, когда шарканье стихло, послушник повыше повернулся к своему собрату:
— Ну, знаешь, Джоан, за Феодула можно и канделябром заработать!
— Ладно, твой Патрикей похлеще канделябра! А ты чего разлеживаешься? — без перехода накинулась Джоанна на «болезного». — Время не ждет!
Жак вскочил.
— Я что, вот так должен?.. — он растянул в стороны окровавленные лохмотья.
— Да, Ксави, надо отдать тебе должное. Если ты что-то делаешь, то уж на совесть, — Джоанна окинула критическим взглядом «костюм» Ренара.
— Это уж точно, — самодовольно ухмыльнулась Мари. — Доделывать за меня не приходится.
— Но в таком виде я гожусь только на роль призрака! — развел руками Жак. — Дайте хоть что-нибудь накинуть.
— Легко сказать! Третью-то рясу я не захватила. Может, по пути что-нибудь найдем. Пошли! — и Джоанна первой двинулась к выходу. — Насколько я помню, келья Амвросия в конце коридора на втором этаже.
* * *Подходя почти к самой келье казначея, друзья услышали скрип двери.
— Ч-ш-ш! — Джоанна приложила палец к губам и кивнула на темную нишу в стене. Едва троица успела там поместиться, как дверь кельи отворилась, и на порог ступил отец Амвросий. Сторожко оглянувшись, он прикрыл дверь и быстро пошел по длинному переходу к лестнице.
— Оч хорошо! — шепнула Джоанна. — В кустах случайно оказался рояль… Пошли. Жак, постой на стрёме!
Подруги проскользнули в келью и остановились в раздумье: спартанской обстановке позавидовал бы даже Диоген. Скудное каменное ложе с тощим соломенным тюфяком, узкая деревянная доска — лавка, такой же почти импровизированный стол да неугасимая лампада перед иконой в углу — вот и вся роскошь казначея Егорьевской обители. Наскоро обшарив нехитрые пожитки Амвросия и простучав для успокоения совести стены и пол, Джоанна и Ксави в растерянности глянули друг на друга.
— Книги тут нет — это ясно! — Джоанна почесала кончик носа. — И быть не могло. Все-таки Амвросий — человек умный, такую ценность без охраны, без замка́ держать не станет. А куда умный человек прячет ценную вещь?
— Или на видное место, или там, где такого добра до фига… Или там, где самая мощная охрана.
— Точно. Видное место, предположим, мы уже осмотрели. Там, где книг много — это библиотека, так? А где охрана — это что?
— Казна, что ли? — пожала плечами Ксави.
— А что! Это идея! Пошли!
— В сокровищницу?
— Сначала в библиотеку.
Надвинув капюшоны на самые глаза во избежание неприятностей, друзья шли по переходу. Жак то и дело путался в полах длинной, не по росту, рясы. Выбирать не приходилось — костюм и так был конфискован из первой попавшейся кельи.
— А где Крошка? — завертела головой Мари.
— Сидит под лестницей возле библиотеки, — тихо ответил Жак и постарался отодвинуться в тень — навстречу довольно быстро шел невысокий сутулый монах с угрюмым изжелта-темным лицом.
— Почему-то мне знакома эта злобная харя! — шепнула Ксави, когда монах миновал их. — Или у меня уже дежа вю[125] на нервной почве?
— Можешь быть спокойна за свой рассудок, — задумчиво произнесла Джоанна, украдкой глянув ему вслед. — Похоже, я тоже где-то видела этот ходячий уголовный кодекс… Ладно, потом разберемся. Кажется, в библиотеку по этой лестнице?
* * *Длинный палец Ксави стремительно скользил вдоль корешков фолиантов.
— Всё не то. Это какие-то мастодонты, а не книги, — бормотала она. — Как я уже соскучилась по нашему маленькому изящненькому томику!..
— Ты там поаккуратнее, жертва ностальгии, — голос Джоанны доносился глухо из глубины сундука, куда она зарылась в поисках Ключевского, рискуя быть погребенной старыми пыльными летописями, — твои родственники в джунглях будут огорчены твоей безвременной кончиной.
С высоты четвертой полки Мари глянула на ту часть тела подруги, которая еще оставалась снаружи:
— Я всегда знала, что вы, сеньора, весьма невысокого мнения о моих способностях, в то время как… А, черт! — Ксави сунула палец в рот. — Плотники у них хреновые, должна признать. Вместилище знаний можно было хотя бы остругать!
