Татьяна Смирнова - Смерть на двоих
– Заключенный, – пояснил Томпсон, – вчера днем преставился.
– Вот, увидишь такое – и впрямь уверуешь в Господа, – пробормотал Ухо, разглядывая труп господина Этьенна.
Постукивая деревянными колесами по брусчатке, слегка поскрипывая на поворотах, тележка с девятью мертвыми и двумя пока еще живыми пассажирами подкатила к городским воротам, и молодой офицер дал знак поднять шлагбаум, поспешно отступая с ее пути как можно дальше и даже отворачиваясь, чтобы случайно не вдохнуть желтую смерть.
* * *Мир изменился внезапно. Еще вчера степенные викарии и их благонравные прихожане, укладываясь спать, бормотали обязательное «Боже, храни короля Джеймса» – иные сквозь зубы, а иные и с плевком. Но все же бормотали, и мир казался незыблемым. И вдруг все переменилось. Ни в один день, понятно, и даже не в одну неделю, но все равно, очень быстро.
В начале ноября принц Оранский вместе с женой Марией, дочерью Джеймса, и двенадцатитысячным войском, состоявшим в основном из наемников, высадился в Торбее, занял город Экзотер и уже оттуда двинулся на Лондон. Сопротивления он почти не встречал. На пути от Экзотера до Лондона так и не произошло ни одного сражения с королевскими войсками. Желание избавиться от короля-паписта сплотило не только протестантов, англиканцев, пресвитериан и квакеров. Кажется, впервые единым фронтом выступили всегдашние оппоненты: тори и виги. На сторону Вильгельма перешли и буржуазия, и джентри. Лондон в лице своих «лучших представителей» с нетерпением ожидал принца, объявившего себя «защитником собственности, порядка и протестантской религии». Англия все ярче окрашивалась в оранжевый цвет[24].
* * *Виконт Каслри вошел без доклада. Такое в последнее время случалось часто.
Милостью Божией король Англии, Шотландии, Ирландии и прочая Яков сидел в своем приватном кабинете за небольшим столом, подперев пухлую щеку ладонью и комкая пышный парик.
– Почему ты? – спросил Яков. – Я ждал Джона.
– Ваше величество, – Руперт склонил голову, – сожалею. Я в последнее время становлюсь вестником беды.
– Ну что еще? Оставь ты, бога ради, эти реверансы и говори прямо. Джон погиб?
– Увы, – Каслри качнул головой, – если бы он погиб, это означало бы сражение. А если бы мы сражались, то могли бы победить. У вас абсолютное военное превосходство над вашим зятем.
– Так что же случилось? – король вздохнул. Ответ он уже предчувствовал. – Очередное предательство?
– Ваш главнокомандующий, Джон Черчилль, перешел на сторону принца Вильгельма. Так же поступили и ваши министры во главе с лордом Хэем.
– Чьим секретарем ты являешься, – ядовито договорил Яков. – А что же ты не побежал присягать принцу? Что ты делаешь здесь, в обители обреченного? Как-то недальновидно для блестящего политика.
– Я уже присягал один раз, – спокойно произнес виконт. На выпад короля он не обиделся. Каслри знал, что Якову сейчас очень тяжело.
– Что я хочу от министров, если моя семья меня предала? – произнес король, остывая. – Все. Никого не осталось.
Каслри опустил голову. Он не стал указывать королю на его ошибку, на то, что он несправедлив. Не стал демонстрировать обиду. Яков понял это сам.
– Прости меня, Руперт, – тихо произнес он. Немного помолчал. Каслри не решился прервать это молчание. Наконец Яков поднял глаза: – Скажи, Руперт, могу я что-нибудь сделать для тебя? – спросил он так же тихо, но гораздо спокойнее. – Пока я еще король.
– Можете, – кивнул Руперт.
– Что? Все, что в моих силах…
– Это вполне в ваших силах, Ваше Величество, – еще раз поклонился Каслри, выпрямился и произнес: – Останьтесь в живых. Это мое единственное желание.
Король прикрыл усталые глаза:
– И все? И ничего для себя?
– У меня все есть, – Каслри пожал плечами, – вы знаете, я никогда не стремился к власти. Все, чего я хотел – охотиться на лис. Мне жаль, что я не смог спасти ваш трон. Но я хочу уйти не опозоренным. Я хочу спасти вашу жизнь.
– Бегство? – спросил Яков.
– Бегство, – кивнул Каслри.
– Но куда? Ты уже все продумал?
– В Кент. А оттуда морем во Францию. Луи не выдаст вас.
– Да, Луи не выдаст. Но до Кента еще нужно добраться, а все мои кареты с гербом…
– Вы поедете в моем экипаже, – сказал виконт. Он и в самом деле все продумал. – А я – в вашем. В другую сторону.
Король пристально посмотрел на Руперта.
– Ты идешь на верную смерть.
Каслри пожал плечами:
– Ради короля… Разве я первый?
На этот раз король молчал гораздо дольше.
– Если мы оба останемся в живых… – он не договорил. Но в этом не было необходимости. Каслри знал и так, что Яков никогда этого не забудет. Король просто не умел забывать такие услуги или отвечать на них черной неблагодарностью.
– Удачи вам, Ваше Величество. И – поторопитесь, – сказал он.
– Удачи нам обоим, Руперт. Да не оставит нас дева Мария.
* * *Море шумело где-то там, вдали, за горизонтом. Сюда его гул долетал лишь иногда, когда его приносил ветер. А прямо у берега стальные воды были скованы толстой кромкой льда. Белый снег лежал на крышах ветхих домишек и сараев, на плетнях, на голых ветках деревьев, на перевернутых лодках. Давно уже рыбаки не выходили в море. Сейчас они сидели у очагов, глядя на огонь, курили или жевали табак и грубыми, но сильными и умелыми пальцами гнули крючки, готовили снасть на следующее лето, чинили паруса.
В рыбацкой деревушке на побережье, где некогда жил «мастер Джерри», Джованну отлично помнили и вместе с «мужем» приняли как родных. Оба они не привыкли быть нахлебниками и не боялись никакой работы. Так что «князь да Манчина» сразу присоединился к мужчинам и целыми днями пилил, строгал, смолил: его руки на диво ловко обращались с грубоватым инструментом, почти так же, как и со шпагой. Жители деревни признали его своим: что рыбак, что моряк – так же зависит от непредсказуемой стихии, так же рискует жизнью и так же порой не может свести концы с концами.
Джованна охотно помогала хозяйке. Дни ее были наполнены заботами, которых в деревне всегда хватает. А ночи – любовью. Вспыхнув вдруг, это чувство затопило ее, как море, всегда пугавшее итальянку, и оказалось таким же необоримым. Вглядываясь в серую пелену на горизонте, Джованна размышляла о том, как она была бы счастлива, если бы не привкус запрета, не долг перед отцами-наставниками. Вот Ухо почему-то ни гнев владык дворца Джезо, ни адские сковородки не пугали ничуть. Он был весел и спокоен, а нежность его напоминала сразу и огромный океан и мягкое, пушистое одеяло. Это было странно.
