Остров дьявола. На море. Приключения Ганса Стерка. - Майн Рид
— Иди сюда, Виктор, — сказал, наконец, Ганс. Когда Виктор подошел, Ганс указал ему на лошадь:
— Взгляни!
Виктор осмотрел ее.
— Она больна, — сказал он. — Если то же с другими, мы погибли!..
— Все заболеют… Если не сейчас, так потом, — отвечал Ганс. — Эта околеет не позже, чем через час. Придется оставить ее здесь.
Болезнь, о которой упомянул Виктор, — чума. Это страшный бич для людей, путешествующих по южной Африке. Чума поражает лошадей и рогатый скот. С утра лошадь здорова, в полдень она скучна и ленива, а вечером околевает. До сих пор еще не найдено никаких средств против этой болезни, поэтому путешественники всегда должны рассчитывать, что значительный процент животных падет.
Ганс следил за движениями врагов, которые находились на расстоянии мили от беглецов. Но дикари, выросшие в пустыне, обращают внимание на такие явления, которые никогда не заметили бы цивилизованные и полуцивилизованные люди. Они делают выводы даже из самых ничтожных обстоятельств. Когда матабили подошли к тому месту, где сделали привал наши беглецы, в воздухе остановились и стали парить несколько коршунов. Вероятно, их внимание привлекли лошади голландцев. Увидав это, Ганс сообразил тотчас же, что им грозит опасность.
— Матабили заметят их… Такое обстоятельство они не пропустят ни за что, — тревожно прошептал Ганс.
Он еще не окончил говорить, как дикари остановились и стали внимательно вглядываться в чащу, где находились наши друзья.
Для наблюдений им потребовалось всего несколько минут. Затем они разделились на две группы и, стуча щитами и напевая боевую песню, бросились к оврагу.
— Нужно бежать, — сказал Ганс. — Возможно, что мы убьем половину; другая же нас одолеет. Садись, Катя, на белую лошадь, и вперед!
Обе девушки сели. Им пришлось ехать на мужском седле. Правое стремя было перекинуто на левую сторону и заменяло им луку; но они с самого детства привыкли к лошадям, и это не особенно обременяло их. Виктор и Бернард тоже уселись верхом и ожидали приказаний Ганса.
— Пусть они войдут в эту лощину, — сказал Ганс, — тогда они не увидят, как мы уедем. Мы будем двигаться по склону гор; там реки гораздо уже, чем внизу… Ну, в путь!
В то время, как матабили подошли туда, где скрывался Ганс с друзьями, последние отъехали уже на две мили. Дикари по следам заметили, как близко были от них ненавистные белые. На это указала им свежесть следа, издыхающая же лошадь свидетельствовала о том, что здесь только что были ее хозяева.
Три часа голландцы ехали без остановок. Они держались прямого направления; солнце, отроги гор и направление реки указывали им путь. Наконец, они остановились; нужно было позаботиться об отдыхе лошадей, да и людям не мешало бы поесть. Ганс нашел на берегу реки уютное место, открытое со всех сторон, расседлал лошадей, поручил Виктору и Бернарду развести костер, сам же отправился на охоту.
Такому опытному охотнику, с ружьем в руках, было нетрудно раздобыть ужин. Он обратил внимание на место, расположенное на берегу оврага и поросшее густой травой. Он был уверен, что здесь скрываются антилопы, а мяса этого животного хватило бы путникам на два дня.
Он не ошибся в своих предположениях. Первой же пулей он убил антилопу, и, несмотря на несложные приготовления, отсутствие соли и хлеба, голодные путники поели с истинным удовольствием.
Они снова тронулись в путь и через два часа остановились для ночлега. Выбрав место поудобнее, они расположились на ночь. Первую караульную смену взял на себя Ганс, дальше его должны были сменить Виктор и Бернард.
Глава 11
Было далеко за полночь, когда Ганс начал свое дежурство. Все его товарищи спали. Хотя Ганс и не считал возможным нападение неприятеля, тем не менее, привыкнув принимать предосторожности не только против вероятных, но и возможных опасностей, он расположился в нескольких шагах от девушек, внимательно прислушиваясь даже к незначительному шороху.
Вскоре после того, как Ганс уселся близ Катерины, он различил легкий шорох. Сомнений не могло быть! Это были человеческие шаги. Несколько минут подряд в ночной тиши не было слышно других звуков, кроме тяжелого дыхания уснувших товарищей. Очевидно, это ничтожное обстоятельство явилось причиной значительной опасности. Острый слух кафра и льва мог уловить этот звук за много шагов, и на него мог направиться как тот, так и другой из этих страшных врагов. Ганс решил будить спящих только в крайнем случае, пока не увидит, что он один не может справиться с неприятелем. Враг, человек или лев, подкрадывался крайне осторожно; он делал не больше двух-трех шагов подряд, и потом все опять погружалось в тишину. Это заставило Ганса убедиться в том, что ему предстоит столкнуться с человеком: ни одно животное не могло быть так осторожно. Кроме того он знал, какой храбростью отличаются все кафры.
Сжимая в руке охотничий нож, Ганс лег на землю и, затаив дыхание, прислушивался к шагам врага. Враг приближался медленно; очевидно, он шел по тому направлению, откуда слышалось дыхание спящих, так как увидать что-нибудь в ночной тишине было решительно невозможно.
Двигаясь так же осторожно, как и кафр, Ганс одним прыжком бросился на врага и замахнулся своим длинным ножом в ту сторону, где, по его мнению, находился кафр. Однако, ему не удалось рассчитать расстояния, или же враг успел отскочить в сторону, но его нож не встретил сопротивления, и сам Ганс, споткнувшись о куст, упал на землю.
Когда Бернард и Виктор, проснувшиеся от шума, спросили, в чем дело, он тихонько ответил им:
— К нам подкрался матабиль, чтобы перерезать нас.
— Где же он? Убежал? — спросил
