Жюль Верн - Плавучий остров
10. СМЕНА ВЛАДЕЛЬЦЕВ
Отплытие Стандарт-Айленда назначено на 2 февраля. Накануне, закончив свои экскурсии, все туристы вернулись в Миллиард-Сити. История с Пэншина наделала много шуму. Концертный квартет вызывает у всех такую симпатию, что все население «жемчужины Тихого океана» собиралось броситься на выручку Пэншина. Совет именитых граждан полностью одобрил энергичные действия Сайреса Бикерстафа. Газеты расточали ему хвалы. И Пэншина нежданно-негаданно стал героем дня. Подумать только, — альт, едва не закончивший своей артистической карьеры в желудке фиджийского вождя!.. Теперь он охотно соглашается с тем, что туземцы Вити-Леву не совсем отреклись от своих людоедских вкусов. Ведь, по их мнению, человечина — блюдо превкусное, а проклятый Пэншина на вид очень аппетитен!
На заре Стандарт-Айленд трогается с места и берет курс на Новые Гебриды. Делая такой крюк, он отклоняется от своего обычного пути на десять градусов, то есть на двести миль к западу. Но это неизбежно, поскольку предполагается высадить на Новых Гебридах капитана Сароля и его товарищей. Впрочем, жалеть об этом не приходится. Все рады помочь молодцам, проявившим такую храбрость во время облавы на зверей. И как они счастливы, что, наконец, попадут к себе на родину после столь продолжительного отсутствия! Для миллиардцев же это будет предлогом посетить острова, которых они еще не знают.
Стандарт-Айленд нарочно плывет очень медленно в расчете на то, чтобы именно здесь, между Фиджи и Новыми Гебридами, на 170°35 восточной долготы и 19°13 южной широты, встретить пароход из Марселя, зафрахтованный Танкердоном и Коверли.
Разумеется, сейчас все только и заняты предстоящей свадьбой Уолтера и мисс Ди. Да и можно ли думать о чем-нибудь другом? У Калистуса Мэнбара нет ни одной свободной минуты. Он подготовляет и обдумывает различные подробности такого празднества, какого еще не бывало на плавучем острове. Никто не удивится, если от подобной работы он похудеет.
В среднем Стандарт-Айленд проходит не более двадцати — двадцати пяти километров в сутки. В пути юн еще раз приближается к Вити-Леву, чудесные берега которого окаймлены роскошными темно-зелеными лесами. Три дня уходит на плавание по спокойным водам от острова Ванара до Круглого острова. Пролив, носящий на картах название этого последнего, открывает «жемчужине Тихого океана» широкий проход, куда она и проникает без малейших затруднений. Множество потревоженных китов в испуге налетают на стальной корпус Стандарт-Айленда, содрогающийся от этих ударов. Но беспокоиться нечего: стальные стенки отсеков прочны и аварии можно не опасаться.
Наконец, 6-го в середине дня за горизонтом скрываются последние высоты Фиджи. В этот миг плавучий остров покидает полинезийскую и входит в меланезийскую область Тихого океана.
В течение последующих трех дней Стандарт-Айленд, достигнув девятнадцатого градуса южной широты, продолжает плыть на запад. 10 февраля он уже в тех местах, где к нему должен подойти пароход из Европы. Место встречи обозначено на картах, вывешенных в Миллиард-Сити, и известно всем его жителям. Наблюдатели обсерватории бдительно следят за горизонтом. Его обшаривают сотни подзорных труб и биноклей, и как только корабль будет замечен… Весь город в ожидании… Это совсем как пролог пьесы, в развязке которой, к великому удовольствию публики, состоится свадьба мисс Ди Коверли с Уолтером Танкердоном!
Теперь Стандарт-Айленду надо только удерживаться на месте, наперекор течениям этих морей, зажатых между архипелагами. Коммодор Симкоо отдает соответствующие распоряжения, и его офицеры следят за их выполнением.
— Ситуация и в самом деле очень занятна, — заявил в тот день Ивернес.
Это было во время двух часов far niente, которые он и его товарищи разрешают себе после полуденного завтрака.
— Да, — отвечает Фрасколен, — и нам не придется пожалеть о плаванье на борту Стандарт-Айленда… что бы ни думал на этот счет наш друг Цорн…
— С его вечным пиликаньем… в минорном тоне! — добавляет Пэншина.
— Да… особенно когда плаванье это, наконец, окончится, — отвечает виолончелист, — и мы положим в карман последнюю четверть своего гонорара, который честно заработали…
— Да, — говорит Ивернес, — со дня отъезда Компания выплатила нам уже три четверти, и я очень одобряю нашего драгоценного казначея Фрасколена за то, что эту круглую сумму он отослал в Нью-Йоркский банк.
Действительно, драгоценный казначеи счел благоразумным поместить эти деньги через посредство банкиров Миллиард-Сити в одну из наиболее солидных касс Союза. Не то, чтобы он чего-либо опасался, а просто касса, постоянно пребывающая на одном месте, как-то надежнее кассы, плавающей над обычными для Тихого океана глубинами в пять-шесть тысяч метров.
Именно во время этой беседы, среди благоухания вьющихся дымков от сигар и трубок, Ивернесу пришло в голову следующее соображение:
— Свадебные празднества, друзья мои, будут, по всей видимости, великолепны. Известно, что наш директор не щадит ни своего воображения, ни трудов. Хлынет долларовый дождь, и я не сомневаюсь, что из фонтанов Миллиард-Сити потекут самые лучшие вина. Но знаете, чего на этой церемонии будет не хватать?
— Золотого водопада, стекающего с бриллиантовых скал! — восклицает Пэншина.
— Нет, — отвечает Ивернес, — кантаты…
— Кантаты?.. — переспрашивает Фрасколен.
— Конечно, — говорит Ивернес. — Музыка будет, мы исполним самые подходящие к случаю номера своего репертуара… но если не будет кантаты, свадебной песни, эпиталамы в честь новобрачных…
— Почему же нет, Ивернес? — говорит Фрасколен. — Если ты возьмешь на себя труд рифмовать «пламень» и «камень», «любовь» и «вновь» на концах двенадцати строчек разной длины, то Себастьен Цорн, который уже проявил себя в качестве композитора, охотно положит твои стихи на музыку.
— Прекрасная идея! — восклицает Пэншина. — Тебе это подходит, старый брюзга?.. Что-нибудь этакое очень свадебное, с большим количеством spiccato, allegro, molto agitato34 и исступленной кодой… по пять долларов за ноту…
— Нет… на этот раз… даром… — отвечает Фрасколен. — Это будет лепта Концертного квартета богатеям Стандарт-Айленда.
Вопрос решен, и виолончелист заявляет, что он готов молить о вдохновении бога музыки, если божество поэзии прольет вдохновение в сердце Ивернеса.
Это благородное сотрудничество и должно породить кантату кантат в подражание библейской «Песне песней» и в честь брачного союза между Танкердонами и Коверли.
