Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 1
Я вдруг начинаю слышать не только свое сиплое дыхание, но и другие звуки: женские крики и плач, яростные вопли дружинников, лай собак и топот лошадиных копыт. Два всадника растворяются в пелене падающего снега, уносясь прочь от стойбища. Наверное, дозорные. Больше никто не ушел.
Ко мне подводят одиннадцать славшихся половцев. Никто из них так и не успел застегнуть тулуп. Они испуганно смотрят на меня, гадая, что их ждет? Я отбираю самого старого и немощного, говорю ему:
– Передашь Бостекану, что за лошадей и коров он расплатился. Осталось отдать пятнадцать гривен за сожженный хлеб. Запомнил?
– Да, – подтверждает половец.
– Дайте ему самую старую кобылу, – приказываю я дружинникам.
Ко мне подходит Мончук. У него, как обычно после боя, посоловевшие глаза. Сражение пьянит его лучше всякого вина.
– Потери есть? – спрашиваю я.
– Один убитый и двое раненых, – отвечает он.
– Пусть бабы приготовят завтрак и покормят скотину, а потом собирают и грузят юрты и остальное имущество. Одну юрту оставьте старухам, – приказываю я.
Раньше дружинники удивлялись моей жалости к врагам, теперь считают ее каким-то хитрым замыслом. Для чего-то это надо, а для чего именно – не их ума дело. Они предпочитают обыскивать юрты, собирать ценные вещи. В этом им помогают бывшие рабы-русичи, которые отлично знают, что есть у хозяев и где спрятано.
К полудню снег прекращается. Небо все еще свинцового цвета, тяжелое, но подул холодный северо-восточный ветер. Наверное, идет антициклон из Арктики, который принесет морозы и разгонит тучи. Мы трогаемся в обратный путь, почти навстречу ветру. Впереди гоним скот, который протаптывает дорогу. К спинам волов и коров привязаны охапки сена, чтобы было чем их кормить. Добираться нам дней пять. Следом едут арбы, нагруженные трофеями, в том числе и детьми. Половецкие мужчины и женщины идут пешком, а освобожденные из плена русичи едут на лошадях, присматривая за бывшими хозяевами, превратившимися в рабов. Мой отряд, не считая высланного вперед дозора, движется в арьергарде. Вдруг Бостекан захочет сразу заплатить остаток долга?!
Я смотрю на нагруженные трофеями арбы, на захваченный скот, на пленных и ловлю себя на мысли, что радуюсь успешному походу. Меня нисколько не смущает горе половцев, потерявших из-за меня близких, свободу и привычный образ жизни. Я вжился в роль удельного князя. Мало того, эта роль стала мне нравиться.
