Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 1
Я отъехал на обочину, чтобы вернуться к своей кибитке.
В это время к возку подъехал мордатый рыцарь с седыми усами и бородкой, который руководил нашим обозом. Звали его Тибо Круглый. Наверное, за форму лица. Увидев одеяла, Тибо спросил раздраженно:
– Кто ему дал одеяла?!
Казалось, он сейчас порвет в клочья нарушителя приказа.
– Я, – ответил ему.
Неофициально, как самый состоятельный из честерских рыцарей, я был их командиром, следовательно, вторым человеком в обозе. Графы остались в Линкольне на свадьбу дочери де Румара, догонят нас в Честере через несколько дней. Им теперь некуда спешить.
Мордатый рыцарь Тибо Круглый ничего мне не сказал. В предательстве меня трудно заподозрить. Уж он-то знал, кто начал атаку, и как мне доверяют графы.
На следующий день мы добрались до Честера. Короля поместили в подвале донжона. Поскольку графы прибудут сюда не раньше, чем через неделю, я повел свой отряд в деревню. По закону подлости начало теплеть. Как только появляется возможность переночевать в доме, так и погода сразу налаживается. Пленных рыцарей я поселил на первом этаже, вместе с Жаком, Нуддом и Рисом. Гилберт с женой и сыном перебрались на второй. Предлагал и теще, но она решила, что я не достоин такой чести, осталась внизу. Ткани сложили в доме у Джона. Я решил продать их в Бресте. Это общий трофей, так что все заинтересованы получить за них побольше. Серебро убитого купца, выкуп за коней и доспехи, плату за убитого вместе с Томасом коня и за графа Ричмондского сложил в сундук. Фион, когда увидела, сколько его там стало, чуть не родила от счастья. Она донашивает последние недели, а может, и дни.
Эйра поплакала немного по поводу смерти кандидата на ее руку и сердце, а потом решила, что Генри более достоин такого приза, и стала охмурять его. Этот оказался не умнее Томаса, повелся, как котенок на бантик на нитке. Впрочем, от безделья кем только не займешься! Выходить с территории поселка ему нельзя, а внутри него делать больше нечего.
Мы же устроили загонную охоту. Выдался морозный солнечный день, и жители Морской и Лесной по моему призыву, наполнили лес криками и звоном разных металлических предметов. Опять гнали на поляну, где засели лучшие лучники из моей маленькой армии. Только нас на этот раз интересовали не волки. Когда вслед за зайцами на поляну выскочили олени, я посла болт в крупного самца с длинными рогами, который бежал первым. Опережение взял чуть больше, чем надо, поэтому попал туда, где левое переднее бедро переходит в туловище. Олень на мгновение припал на подогнувшуюся ногу и сразу побежал дальше, прихрамывая. На краю поляны в него попали две стрелы, посланные с противоположных сторон. Всего убили семь самцов и по ошибке одну крупную самку. Четыре туши забрал я, по две отправились в деревни Морская и Лесная. Окорока закоптили, чтобы взять с собой в поход, а остальное мясо съели.
Я достал из загашника пять луженых кольчуг, которые собирался продать. Теперь острой нужды в деньгах не было. На замок пока не хватает, но я ведь летом не собираюсь сидеть без дела. Зимой отслужу обоим своим сеньорам и до следующего года буду заниматься своими делами. Одну кольчугу взял себе, остальные раздал своим рыцарям. Заодно выдал вновь испеченным рыцарям шлемы. Теперь Жак, Умфра и Джон выглядели, как заправские рыцари, причем не из бедных. Луженую кольчугу мало кто мог позволить себе. Кузнец Йоро и Гетен изготовил нам по новому копью и несколько про запас.
Я проехал со своими рыцарями по новым ленам и обрадовал их крестьян известием о смене сеньора. Кроме Беркенхеда, граф выделил мне две деревни возле устья реки Мерси, в которых проживало смешанное валлийско-англосакское население, с преобладанием последних, и две валлийские деревни на берегу устья реки Ди, которые шли за один манор. Валлийцы смене владельца обрадовались. Теперь у них появится шанс поучаствовать со мной в походах. У Умфры и здесь были родственники. Мне кажется, у него родственники во всех валлийских деревнях. Я объявил своим новым вассалам, что весной они смогут отработать оброк на постройке замка. Известие пришлось им по душе. Больше здесь негде подзаработать, а обе эти деревни были примерно на том же уровне нищеты, что и Морская, когда я в нее попал. Граф не жаловал своих валлийских поданных.
Через неделю поехали в Честер, поскольку числились на службе. Нас сопровождали пять оруженосцев, в том числе Нудд, а также кибитка с припасами, копьями и одеялами, которой правил Рис и за которой шел на поводу Буцефал. Пленных рыцарей, их коней и доспехи оставили в деревне. Обычно за рыцаря берут выкуп в половину суммы, которую дают его владения, плюс по пять фунтов серебра за кольчугу и коня, если решит их выкупить. С Гилбертова пленника причиталось четыреста шиллингов за всё, а с Генри, как владельца двух маноров, шестьсот. Они уже сообщили своим родным. Теперь будут ждать, когда привезут деньги. Мне сказали, что процесс этот не скорый. Может растянуться до поздней осени, когда соберут урожай. При этом все вассалы обязаны скидываться на выкуп своего сеньора.
Графы прибыли через четыре дня после нашего возвращения. Я бы не возражал, если бы они подольше задержались, пока не кончится зима и не наступит более теплая погода. Хорошей погоды здесь не бывает в любое время года. К тому же, солдат спит, а служба идет. За старый манор я уже отслужил графу Честерскому в этом году, теперь тяну за новые пять.
От Честера до Бристоля везли короля Стефана под усиленной охраной. У его сторонников было время прийти в себя и собраться, чтобы отбить своего лидера. Лучше всего напасть, когда мы будем проезжать мимо Вустершира. Там наших ненавидят со страшной силой. Бедное графство грабили большие армии и маленькие отряды. Выгребли из него все, что там было. Вот только у меня большие сомнения, что остался хоть кто-нибудь, кто рискнет спасти короля Стефана. К нам толпами перебегают бывшие его сторонники. Беспринципность рыцарей поражает меня. Есть особо одаренные, которые умудрились за полтора года несколько раз перелинять.
До Бристоля мы добрались без происшествий. Там собралась большая армия, в основном перевертыши. Они уже праздновали победу. Я со своим отрядом расположился неподалеку от замка, чтобы не сразу забыли. Действительно, не забыли: всего на четвертый день пригласили на пир. Посадили меня не в самом конце и с правой стороны, с которой сидел и Ранульф де Жернон, граф Честерский. Но он сидел во главе стола, рядом с императрицей Матильдой. Это была женщина лет сорока. Рыжеватые волосы, полное лицо, которое в молодости, наверное, было намного уже. Поражало выражение надменности. Оно меня сначала оттолкнуло, затем понял, что так Мод скрывает неуверенность в себе, застенчивость, женскую невостребованность. В семь лет ее обручили с императором Священной Римской империи, который был на шестнадцать лет старше, а в двенадцать выдали за него замуж. Большую часть их совместной жизни он или воевал с папами римскими и своими баронами, или болел, так и не успев сделать ребенка. В двадцать три она стала вдовой. В двадцать шесть вторично вышла замуж за четырнадцатилетнего мальчишку, Жоффруа, графа Анжуйского по прозвищу Плантагенет за привычку носить на шапке дрок (плант – дрок с французского) – по моему мнению, довольно невзрачный желтый цветочек с колючками. Нравиться дрок может разве что за колючки. К исполнению своих супружеских обязанностей муж приступил только через три года. Поговаривают, что исполнял он их только для зачатия наследников. Остальное тратил на фавориток. Подозреваю, что лицо императрицы выражало обычный бабий недотрах. На Матильде или, как ее чаще называли, Мод была черная с золотом туника, поверх которой алое с золотом блио. На голове белая сетчатая накидка, прихваченная тонким золотым обручем. Никаких корон, золотых цепей и прочей ерунды, которая появится позже. Только два перстня на левой руке и один на правой. Руки маленькие, тонкие, холеные. Она ими не брала еду, а накалывала тонким ножичком типа маленького стилета. Пила мало, но опьянела быстро и начала кокетничать с сидевшим наискось Брайеном де Инсулой, лордом Уоллингфордским, моим бывшим пассажиром. Надменность сразу исчезла. Почувствовав мой внимательный взгляд, резко повернула голову и с вызовом посмотрела мне в глаза. Я не сконфузился, глаз не опустил. Я с бабами никогда не проигрываю в «гляделки». Потому что сильнее их физически и духовно. Она резко отвернулась и что-то спросила своего единокровного брата Роберта, графа Глостерского. Обо мне, потому что он сразу посмотрел на меня. Не знаю, что он ей сказал, лукаво улыбаясь, но императрица смутилась. Чтобы скрыть смущение, надулась, но вскоре опять начала охмурять лорда Брайена. Он у Мод типа мальчика для битья или комнатной собачонки, которой разрешено лизать ступни, но не выше. Иногда, как бы обводя взглядом все сидевших за столом справа, поглядывала и на меня. Интересно, что обо мне сказал ей братец? Наверняка, что-то интересное ей.
