Константин Нормаер - Хранитель историй (СИ)
— Нам хватит и пары минут, — уверенно заявил приятель, и ловко подхватив с пола слегка погнутую кочергу, изо всех сил ударил по окну. Стекло звякнуло, издав жалобный вой, но продолжило держать оборону.
— Немыслимо! — Оливер схватил себя за волосы на макушке и дернул, взвыв от резкой боли.
— Ты не спишь, приятель. И я не спал все это время. Просто Сквидли и есть — Химера, которой чужды любые человеческие законы. Он повелитель наших кошмаров, вот он кто такой, — вдумчиво произнес Рик, впадая в странное забытье. Его желание бороться уже давно испарилось. Он готовился лишь к одному — тяжелому, бесконечному труду при свете одинокой свечи, дрожащей над страницей ужасной книги. Ее мир был реальнее того, в котором оказался он сам. И выбраться из него казалось чем‑то невозможным.
Тем временем, Оливер продолжал бессмысленные попытки пробить себе путь на волю. Его необузданная сила обрушивалась на хрупкое, на вид стекло, вновь и вновь, а результат оставался прежним.
— Да пойми ты, дурья башка. Он не выпустит нас отсюда живыми! И наша жизнь нужна ему не больше обглоданной кости! — выкрикнул Рик, ощущая, как по шеи и рукам начинают ползти странные мошки.
Хлипкая преграда, сдерживая бешеный натиск теней, то и дело подпрыгивала, а среди зазоров возникали яркие вспышки чего‑то кошмарного. Внезапно по дому разнесся оглушающий хищный вопль: голодный зверь, вышедший на охоту, требовал законную жертву.
— Говоришь, не убежать?! — оглянулся Оливер, одарив приятеля безумным взглядом. — Тогда, я лично покажу ему, на что мы способны…
Чиркнув кресалом, он в один миг озарил мрачные стены чердака. По полу потянулись длинные змеи теней. Зло, протиснувшись сквозь дыры и стыки, направлялось к беспомощным жертвам. Вместе с разгорающимся огнем послышалось протяжное шипение. Мутные кляксы стали растекаться по темным углам, пытаясь скрыться от внезапного света, а главное избежать нарастающего жара. Бурля и покрываясь лопающимися пузырями, они фырчали, хрюкая и подвывая от боли — и в этих звуках легко угадывались ненавистные проклятия.
Схватив приятеля за ворот, Оливер потащил того вглубь чердака — теперь настало его время спасать чужую жизнь.
Узкий проход, заваленный всевозможным хламом, быстро заполнялся клубами густого удушающего дыма, вызывающего в горле горький привкус. Скорчившись в приступе кашля, Оливер, закрыв руками рот, обернулся. Последняя преграда, сдерживающая засов люка, разлетелась в щепки. Языки пламени мгновенно устремились в новую прореху. Даже огонь пытался выбраться из стен этого проклятого дома.
— Бежим, иначе смерть! — сбивчиво прохрипел Оливер. Но Рик, словно врос в шершавые доски чердака. Его рассеянный взгляд уловил стоящего в узком проеме второго этажа мистера Лиджебая. Пустые глаза мертвеца смотрели на него с нелепой просьбой: толи прося того остаться, принеся себя в жертву, толи желая чтобы сын, не сдавался, продолжая упорную борьбу с собственной судьбой.
В следующую секунду морок рассеялся, оставив на месте бывшего хозяина дома только бледный угольный след.
Рик чувствовал, что совершает ошибку. Роковую ошибку. Но он не мог себя пересилить. Дом не отпускал юного господина, и тяжелые путы воспоминаний были сильнее жуткой реальности и желания выжить.
Закрыв глаза, Рик вспомнил мягкий свет свечей, спокойный голос отца, заливистый смех Клер. Он и вправду готов умереть ради них, признав себе побежденным. Утомительная борьба с неведомой силой загнавшей его в огненное кольцо, подошла к концу. Он опустил руки. Не сдюжил — как говорили в таких случаях.
Обрушившаяся балка заставила Рик вздрогнуть. Повернув голову, он едва не отпрянул, когда перед ним возникли два горящих огнем глаза. Мистер Тит ощетинился и зло завывал, уставившись на серую мошкару, разлетавшуюся по чердаку беспомощным пеплом.
— Смотри! Его тоже приперли к стенке, — хмыкнув, Оливер легко смахнул со лба пот. Громкие удары рушившихся балок, возвещали о том, что надежда еще не сгинула в горниле отчаянья.
Протянув руку к коту, Рик поймал лишь пелену эфемерного дыма. В один миг мистер Тит очутился возле дальнего окна.
Огонь уже поглотил почти половину чердака, продолжая с легкостью отвоевывать оставшееся пространство. Невыносимое удушье усилилось.
Рик наблюдал за надвигающейся смертью с обречённым равнодушием. Алый демон жара трещал, с хрустом пожирая старый хлам — тот самый, что так и не решился уничтожить мистер Лиджебай. Среди деревянных сундуков и коробок Рику бросился в глаза знак королевской компании, отмеченный символом «Бродяги»: забытые воспоминания отца медленно превращались в золу былых времен.
Мистер Тит подал знак затворникам, указывая на непреступную преграду, которая все же дала трещину. Стекло покрылось серой паутиной трещин. И следующий удар Оливера достиг‑таки цели.
Рик последний раз взглянул в огненную пучину, жадно поглощающую печальную историю его родного дома. Ничто не могло устоять перед огненным зевом, исчезая среди плотной стены ужасного монстра. Обрушение верхних перекрытий предрекало окончание еще одной эпохи: маленькой, но невероятно яркой и тяжелой жизни нескольких поколений Джейсонов.
Невидимые оковы натянулись, звякнули и, лопнув, освободили обессилевшего узника. Выбравшись наружу, Рик еще долго стоял в темном переулке, словно преступник, наблюдая за последствиями своих страшных деяний.
Дом медленно оседал, выплевывая наружу оранжевые сгустки пламени, словно пораженный смертельной болезнью человек. Ничто не могло предотвратить неизбежного.
Горожане сбежались довольно быстро, мгновенно заполнив улицу перед домом Джейсонов. Кто‑то пытался сбить огонь, поднося ведра — но многие стояли, безучастно наблюдая за происходящим, понимая, что ничем уже не помочь. Даже когда черные клубы дыма потянулись ввысь, расползаясь по серому небу, люди продолжали сочувственно следить за пожаром, боясь лишь одного — как бы пламя не перекинулось на крыши соседних домов. Но этого не произошло. Дом горел странно, выпуская больше дыма, чем огненных языков. Как старый сырой пень, он пыхтел, пугая зевак громким ревом рушащихся стен.
— Пойдем, — устало произнес Оливер. Его лицо, перепачканное сажей, не выражало абсолютно никаких эмоций. Обычная опустошенность, которая случается с человеком, когда на него наваливается слишком много забот.
Рик повернулся, опустил голову.
— Ты, кстати, не видел нашего спасителя? Неужели Тит опять сбежал?
Рик пожал плечами:
— Не знаю. Скорее всего. Кошки слишком живучи и умны, что погибнуть под завалом…
