Ульрих Комм - Фрегаты идут на абордаж
Стоявший на якоре бастионов Георгсвердера «Герб Гамбурга» тоже приветствовал прибывшие корабли залпами своих орудий. На квартердеке фрегата стоял его капитан Мартин Хольсте и угрюмо глядел в сторону «Леопольда»; рядом с ним возвышалась тощая, долговязая фигура старшего боцмана Михеля Зиверса.
— Чума их знаешь! — шипел он. — Еще и салютуй им. Ведь вы давно могли уже быть в открытом море, господин Хольсте, и приказ к отплытию давно лежит у вас в кармане.
— Приказ приказом… — рассеянно отвечал Хольсте. — Конечно, мы давно уже могли бы выйти в море, если бы не было других приказов.
— А откуда они взялись? Все из-за него, так ведь? — и он ткнул пальцем через плечо в сторону «Леопольда Первого», возле которого уже сновали портовые шаланды. В них на берег отправляли пленных пиратов и солдат, в то время как Карфангер с офицерами и частью команды садились в шлюпки.
— Ну да, из-за него, — подтвердил Мартин Хольсте.
— И вы на самом деле хотите… — начал, было, снова старший боцман, но тут Мартин Хольсте рявкнул так, что Зиверс от неожиданности даже отскочил:
— Заткнись наконец, черт бы тебя побрал! Хочу я или не хочу, — что тебе проку от отказа давать салют? Если тебе так невтерпеж насолить ему, придумай что-нибудь получше!
Михель Зиверс ворча стал спускаться на шканцы; тем временем продолжали греметь залпы салюта пушек «Герба Гамбурга». Зиверс со злобой сплюнул через борт. На берегу Эльбы, где уже выстроились трубачи и барабанщики, толпился праздный народ, сбежавшийся поглазеть на торжественную встречу вернувшегося флота. Вскоре шаланды, шлюпки и ялики причалили к берегу, и торжественная процессия тронулась в путь. Впереди маршировали городские стражники, следом — трубачи, барабанщики и солдаты с «Леопольда Первого», а за ними шел адмирал Карфангер с золотой цепью на шее и серебряной шпагой на перевязи. Время от времени он поднимал адмиральский жезл, приветствуя знакомых, то и дело попадавшихся в толпе ликующего народа. За адмиралом следовали его офицеры и около полусотни маатов и матросов. Затем появились пленные пираты в своих пестрых, диковинных одеждах, конвоируемые остальными солдатами с «Леопольда Первого» под командованием молодого капрала Хейна Вредэ. Толпа разразилась проклятиями, в воздухе замелькали кулаки и палки, в беззащитных пиратов полетели камни. Солдатам приходилось прилагать немало усилий, чтобы сдерживать разбушевавшуюся толпу и не допустить расправы, над пиратами. За пленными шли Венцель фон Стурза, Ян Янсен и Юрген Тамм, а вместе с ними и команды «Дельфина» и
«Малыша Иоханна». Не менее восторженно, чем самого адмирала и его офицеров, приветствовал народ обоих капитанов и старого рубаку, который нес на плече свою огромную шпагу.
Процессия достигла городских ворот, где ее встретил Дидерих Моллер в сопровождении нескольких членов адмиралтейства, сердечно приветствовавший Карфангера и его людей. Анна Карфангер поднесла мужу серебряный кубок, наполненный вином.
Вновь загремели барабаны и запели трубы. Процессия двинулась дальше в город, пересекла рыночную площадь и поднялась по переулку к Башне стенаний. В нее городская стража заперла пленных пиратов, как некогда — перед казнью — прославленного Морского разбойника Клауса Штертебекера и его товарищей. От Башни стенаний процессия вернулась на рыночную площадь, к ратуше; отсюда каждый отправился по своим делам: кто к жене и детям, кто к родителям, многие поспешили в злачные заведения побаловать желудки после осточертевших сухарей и вяленой рыбы чем-нибудь вкусненьким, промочить как следует горло и отвести душу игрой в карты или в кости. В море азартные игры строжайше запрещались, дабы не ставить под угрозу дисциплину на корабле.
Уже на следующий день адмирал Карфангер представил отчеты о плавании адмиралтейству и казначейству. Особенно досаждал ему своим бесконечным брюзжанием и придирками Лоренц Ворденхофф. Счета за всевозможные издержки он нашел слишком длинными, приветственный салют встречным кораблям в море и портовым укреплениям в заморских городах назвал пустой тратой пороха, обеды в честь именитых гостей, данные Карфангером в чужих портах, и кое-какие подарки, преподнесенные губернаторам, — мотовством и фанфаронством. Господин Ворденхофф не желал понимать, что Карфангер поступал при этом в полном соответствии с обычаями и традициями и, как он сам настоятельно подчеркивал, исключительно в интересах вольного города.
А когда Карфангер потребовал предоставить ему канаты и тросы для ремонта пострадавшего в сражении с пиратами такелажа «Леопольда Первого», а также парусину на новый фок, Лоренц Ворденхофф и вовсе вышел из себя:
— Да в своем ли вы уме?! Как у вас только язык поворачивается предъявлять городу такие требования? Пусть испанский король платит за то, что вы растранжирили!
— А те, что со вчерашнего дня сидят в Башне стенаний, разве они не сэкономят городу тысяч пятьдесят талеров, а то и больше? — спросил Карфангер. — Что в сравнении с этим деньги на новый такелаж или на порох и ядра, которые мы израсходовали?
— Постойте-постойте, господин адмирал! — запротестовал Ворденхофф. — В дела выкупной кассы я не вмешиваюсь, меня заботят только расходы, которые понесет казна. Если я вас правильно понял, нынешний такелаж уже ни на что не годен? Неужели нельзя ничего больше сплеснить? Если у вас такой никудышный такелажный мастер, то я бы на вашем месте давно прогнал его с корабля в шею. Так обходиться с дорогой утварью…
— О моем такелажном мастере я не могу сказать ничего, кроме хорошего; этот человек достоин всяческих похвал за усердие и сноровку, — твердо отвечал Карфангер, — конечно, ему ничего не стоит сплеснить все концы, так что такелаж еще послужит. Но вы забываете, что тяжелый фрегат — не какая-нибудь каботажная шаланда. От прочности и надежности его такелажа зависит безопасность всего каравана. А если вы считаете, что сражение с пиратами не принесло городу никакой пользы, то спросите лучше у команды, у матросов, насколько возросла их вера в собственные силы и укрепилось их мужество! Но, конечно, — всего этого не измерить никаким безменом, и уже тем более не пересчитать на талеры и гульдены.
Лишь после того, как в спор вмешался Иост фон Ленгерке, а Клаус Кольбранд подтвердил, что без надежного такелажа нечего и думать о сражении с кем бы то ни было, Ворденхофф согласился удовлетворить требования Карфангера.
Новый такелаж нужен был «Леопольду» немедленно: уже через несколько недель следующий караван отправлялся в Архангельск, а китобойная флотилия — еще дальше на север, до самого Шпицбергена. Китобоям надежная охрана была необходима, как воздух: нередко корабли французов и басков, шотландцев и голландцев, датчан и норвежцев оспаривали друг у друга наиболее богатые районы промысла. При этом часто в качестве аргумента использовались пушки конвойных фрегатов. В силу всех этих причин у Карфангера осталось очень мало времени для семьи; вскоре он вновь простился с близкими и отправился на свой корабль.
