Александр Грачёв - Падение Тисима-Ретто
Бросив обломки автомата, Грибанов поспешил на командный пункт, расположенный в овражке, и только тут понял, в каком критическом положении находится десант.
— Видите, что получается, — объяснял ему командир группы захвата. — Враг отрезал доступ к нам с моря и готовится к контратаке. Я выделил и послал две группы с задачей блокировать укрепления на мысах. Но боюсь, что эти группы не успеют заткнуть глотку орудиям, прежде чем начнется фронтальная атака японцев.
— Командующий знает об этом?
— Да вот не можем связаться по радио. Страшные помехи в эфире.
Грибанов кинулся к радистам. — Что тут у вас?
— Глушат, — с тоской в голосе сказал радист. — Вот послушайте, товарищ майор, я совсем уже оглох…
Грибанов надел наушники и долго молчал. Наконец, сняв наушники, сказал:
— Глушат. Какой-то очень сильный центр работает. Снова надел наушники и долго крутил верньеры приемника.
— Ясно! — выдохнул он. — Знаете, кто это делает? Американцы! Их корабли тут недалеко к востоку. Нужно послать донесение с нарочным.
Командир группы распорядился и, обратившись к Грибанову, сказал:
— Лейтенант Суздальцев прислал китель японского офицера, а в нем документы. Может, посмотрите?
Грибанов занялся бумажником безвестного подпоручика Миямото, в панике бежавшего с боевым охранением. Ничего важного в документах не было, и Грибанов попросил привести ему пленных.
— Начните с офицера, — сказал командир группы захвата. — Его взяли в плен при интересных обстоятельствах. Два наших автоматчика лежали за кустом неподалеку от дзота. Вдруг видят, из дзота вышел офицер, выхватил саблю и, улыбаясь, стал размахивать ею. Наши автоматчики подумали, что за офицером поднимется цепь и японцы пойдут в атаку. Но никого за офицером не оказалось. Наши солдаты решили, что офицер сошел с ума, и поднялись ему навстречу. А он, что вы думаете он сделал, подлец? С расстоянии метров пятнадцати он метнул саблю в наших автоматчиков! Ну, наши его по ногам из автоматов — и подкосили, а потом притащили в плен. Сейчас санитары перевязали ему ноги, лежит вон в укрытии.
Японец лежал в овражке, где наскоро был сооружен навес из стланика, нечто вроде полевого госпиталя. На японце была теплая шинель без всяких знаков различия.
— Ваше звание и фамилия? — спросил его майор Грибанов по-японски.
— Подпоручик Миямото, — процедил сквозь зубы японец и с ненавистью посмотрел на советского офицера. Глаза его лихорадочно поблескивали, нервная дрожь кривила губы.
Грибанов вынул из кармана бумажник.
— Ваш?
Японец оживился, приподнялся на локоть.
— Хай! Там двести пять иен.
— Очень небрежно обращаетесь с личными документами и деньгами, — с улыбкой заметил Грибанов. — Стыдно быть таким трусом, господин офицер. Возьмите, — и протянул бумажник Миямото. — Тут все в сохранности. Китель вам тоже вернут.
— Расскажите, как же это с вами случилось?
— Солдаты подвели, — простонал Миямото. — Я находился в боевом охранении со взводом. В первой траншее были секреты. Я только что налил себе кофе, как послышался топот у дзота и несколько солдат крикнули в дверь: „Русские!“ Все, кто был со мной в землянке, кинулись наружу. Я думал, они хотят обороняться, а они, оказывается, убежали. Что я мог сделать один?
Он закрыл глаза, помолчал и снова заговорил:
— Но вы тоже обречены. Ни один из вас не уйдет живым с острова…
Возле дзота Грибанова поджидала группа только что доставленных с переднего края пленных солдат. Он допрашивал их по очереди. Из ответов Грибанов составил себе приблизительно такую картину о противнике: японцы спешно подтягивали крупные силы с других участков. Скоро должны подойти танки.
— Вся надежда на блокирование дотов на мысах, — сказал командир группы захвата. — Нужно во что бы то ни стало открыть доступ второму эшелону на берег, иначе нам придется туго…
Артиллерийский обстрел не ослабевал. Потери усиливались, положение десантников ухудшалось с каждой минутой. И вот случилось то, чего больше всего опасалось командование группы захвата: японцы пошли в контратаку.
