Эмилио Сальгари - Черный корсар
— Да, кабальеро, — отвечала молодая фламандка, спеша ему навстречу. — Как я рада, что вы невредимы!
В этот миг сверкающая молния прорезала глубокую темноту, царившую на море. Вдалеке громыхнул гром. Когда неожиданная вспышка осветила прекрасное лицо молодой фламандки, из уст каталонца вырвался крик:
— Боже мой! Дочь Ван Гульда! Здесь, на корабле?..
Корсар, устремившийся было к девушке, мгновенно остановился. Резко обернувшись к каталонцу, испуганно уставившемуся на молодую девушку, он спросил его голосом, в котором, казалось, не осталось ничего человеческого:
— Что ты сказал?.. Говори, или я убью тебя!
Каталонец ничего не ответил.
Подавшись вперед, он молча смотрел на фламандку, которая, шатаясь, словно от удара в сердце, медленно отступала назад.
На несколько минут на палубе воцарилась тишина, прерываемая только рокотом волн. Сто двадцать членов экипажа затаили дыхание, переводя взгляд с девушки, продолжавшей отступать назад, на корсара, вопросительно глядевшего на каталонца.
Все понимали, что вот-вот произойдет что-то ужасное,
— Говори! — повторил корсар сдавленным голосом. — Говори!..
— Это… дочь Ван Гульда, — промолвил каталонец, и его слова тяжело упали в тишину, царившую на корабле.
— Ты ее знаешь?
— Да.
— Поклянись, что это она.
— Клянусь!..
Из уст Черного корсара вырвался стон. Все увидели, как он медленно наклонился вперед, как от удара палицей по голове, но тут же выпрямился и напрягся, как тигр перед прыжком.
Его голос глухо прозвучал среди рокота волн:
— В ночь, когда я опускал в море тело Красного корсара, я дал торжественную клятву. Пусть будет проклята эта роковая ночь, ибо из-за нее я теряю любимую!
— Капитан… — сказал Морган, приближаясь к нему.
— Молчите! — крикнул корсар, и в голосе его слышалось рыдание. — Здесь командую не я, а мои братья!..
От суеверного ужаса дрогнули сердца бывалых моряков. Все взоры обратились к морю, светившемуся, как и в ту ночь, когда Черный корсар произнес свою страшную клятву.
Всем показалось, что на мгновение из пучины появились тела обоих братьев, погребенных на дне залива.
Молодая фламандка продолжала тем временем отступать назад. Заломив руки, она положила ладони на волосы, развеваемые ветром, а корсар неотвратимо наступал на нее, испепеляя ее взглядом. Оба не произнесли ни слова, словно лишившись дара речи.
Онемевшие, застывшие от ужаса флибустьеры провожали их глазами. Даже Морган не осмеливался обратиться к капитану.
Наконец девушка приблизилась к полуюту. Постояв минуту в немом отчаянии, она неверными шагами стала спускаться по лестнице. Корсар последовал за ней.
Когда они вошли в кают-компанию, фламандка остановилась и, словно потеряв последние силы, упала на стул.
Закрыв дверь, корсар воскликнул голосом, звенящим от отчаяния:
— Несчастная!..
— Это правда, — прошептала девушка угасшим голосом. — Я очень несчастна!..
Наступило молчание, прерываемое лишь рыданиями молодой фламандки.
— Зачем я дал эту клятву?! — продолжал в отчаянии корсар. — Вы дочь Ван Гульда, моего смертельного врага!.. Бог мой, это ужасно!..
Остановившись на мгновение, он снова продолжал о смятении:
— Да разве вы не знаете, что я поклялся уничтожить всех, кто имеет несчастье принадлежать к семье моего заклятого врага? В ночь, когда я предавал морю тело моего третьего брата, загубленного вашим отцом, я произнес эту страшную клятву, свидетелями которой были всевышний, море и мои люди. И вот теперь эта клятва будет стоить жизни единственной женщине, которую я любил, ибо вы, синьорина… умрете!..
Услышав эту ужасную угрозу, она встала.
— Хорошо, — сказала она. — Я готова умереть! Судьбе было угодно, чтобы мой отец стал предателем и убийцей… Убейте же меня, но своими руками. Я умру счастливой, пораженная человеком, которого я люблю.
— Мне убить вас!.. — воскликнул корсар, в ужасе отступая назад. — Мне… ни за что! Я не в силах это сделать… Смотрите!
Схватив девушку за руку, он увлек ее к широкому окну, выходившему на правый борт.
Море светилось, как расплавленная бронза или горящая сера. Горизонт был обложен тучами, вдали сверкали молнии.
— Смотрите! — сказал корсар, воодушевляясь. — Море светится так же, как в ту ночь, когда я опускал на дно залива своих братьев, ставших жертвой вашего отца. Они все еще там, они неотступно следят за нашим кораблем… Я вижу их глаза, устремленные на меня… Они требуют отмщения… Видите, как чьи-то тени мелькают под водой… Это мои братья, которые хотят, чтобы я сдержал свою клятву… Братья!.. Я за вас отомщу!.. Но я любил эту женщину… Храните ее… Я ее любил!.. Я ее любил!..
Рыдания заглушили его голос, который, казалось, принадлежал безумцу или больному.
Наклонившись к окну, он молча взирал на волны, глухо разбивавшиеся о борт корабля.
Внезапно он повернулся к девушке, отнявшей у него свою руку. На его лице не отражалось больше никакой боли. Перед ней снова стоял бесстрашный мореплаватель, ненавидевший своих врагов.
— Приготовьтесь к смерти, синьорина, — сказал он ей мрачно. — Просите всевышнего и моих братьев, чтобы они охранили вас от несчастья. Я жду вас на палубе.
Не оборачиваясь, он вышел из кают-компании, решительно поднялся по лестнице и взошел на капитанский мостик.
Весь экипаж находился на прежнем месте. Только рулевой на рубке вел корабль на север, поспевая за кораблями флибустьеров, маячившими вдалеке.
— Синьор, — сказал корсар, подходя к Моргану, — приготовьте шлюпку и спустите ее на воду.
— Что вы хотите делать, капитан? — спросил помощник.
— Сдержать свою клятву, — ответил глухо корсар.
— Кто поплывет на шлюпке?
— Дочь предателя.
— Синьор!..
— Молчите, на нас смотрят мои братья. Подчиняйтесь приказу! На этом корабле командует Черный корсар!!!
Никто, однако, не бросился выполнять его приказание.
Экипаж, состоявший из таких же гордых людей, как и их капитан, не жалевших жизни в самых жестоких сражениях, в этот суровый момент точно прирос к палубе, словно охваченный священным ужасом.
— Морские волки, я приказываю вам подчиниться!
Выйдя из шеренги, боцман сделал знак нескольким матросам следовать за ним. Общими усилиями они спустили с правого борта шлюпку, погрузили в нее провиант, сообразив, что Черный корсар собирается отправить в ней несчастную дочь Ван Гульда.
Едва они кончили эту работу, как из каюты вышла молодая фламандка.
На ней было белое платье, на плечи ниспадали светлые волосы. Морякам она показалась призраком.
