Николай Панов - Морские повести

Кто-то осторожно постучал в дверь.

— Войдите! — нетерпеливо бросил Медведев.

Офицер в морской шинели, с тремя серебряными нашивками на рукавах, приоткрыл дверь, приложил пальцы к круглым очкам под козырьком фуражки.

Медведев холодно козырнул в ответ.

— Вам кого, товарищ капитан?

— Вас, — дружелюбно улыбаясь, сказал офицер в очках.

— Вы, конечно, ошиблись, — хмуро буркнул Медведев. — Я в базе всего минут двадцать, не был здесь несколько месяцев. К сожалению, не имею удовольствия знать вас…

— Зато я знаю вас, — негромко сказал вошедший.

Он положил фуражку на стол..

— Насколько я вижу, в квартире больше никого нет? Это меня устраивает. Мы побеседуем о вещах, которые пока следует знать только нам с вами… Моя фамилия — Людов.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

Медведев смотрел вопросительно. Оторванный от главной базы, все время проводя на катере, в боевых походах, в тренировках, он был один из тех немногих, которым имя Людова не говорило ничего. Наоборот, этот капитан в очках, с явно сухопутной походкой, вызывал в нем то чувство легкого пренебрежения, которое некоторые моряки с боевых кораблей испытывают, встречаясь с береговым персоналом.

— Прошу садиться… — он сделал неопределенное движение, снова увидел в зеркале свое осунувшееся лицо, снял фуражку, ища глазами, куда ее положить. — Но, видите, здесь такой беспорядок. Давно нужна авральная приборка. Сейчас сотру пыль со стула.

— Ничего, не беспокойтесь, — сказал, улыбаясь, Людов.

Медведева поразило, что улыбка будто никогда не сходила с этого уже не молодого, пересеченного множеством морщин лица. Но, странное дело, эта вечная улыбка не казалась натянутой, неуместной. Что-то дружеское, очень приветливое было в ней, точно внутренний свет озарял резкие, некрасивые черты…

Людов смахнул пыль со стула и сел. Сняв фуражку, привычным движением положил на перекладинку под сиденьем.

— Погодка… — сказал, стряхивая с шинели тающий снег, — на дворе еще лето, а вот извольте — заряд. Кажется, Наполеон говорил, что сюрпризы русской природы должны быть учтены при разработке любого стратегического плана? А ведь он дошел только до Москвы. Что бы он сказал, побывав в Заполярье?

Медведев хмурился, все еще держа в одной руке фотокарточку, в другой — фуражку.

— Насколько мне известно, — тон Людова стал отрывисто-деловым, — вы подали рапорт об отозвании вас с торпедных катеров?

Медведев молча кивнул.

— Вы ушли с торпедных катеров, так как боялись… — Людов помолчал, выбирая выражение, — боялись стать причиной гибели своей семьи?

Медведев уронил рамку и фуражку на стол. Брови сошлись в одну сумрачную черту.

— Товарищ капитан, ничего подобного я не писал в рапорте!

— Конечно, не писали, — подтвердил Людов. — И не могли писать, так как не знали ничего определенного. Но я себе представляю, как вы страдали, подстерегая с торпедами корабли, на одном из которых могли идти ваша жена и сын! — Он помолчал, сочувственно глядя на Медведева. — Успокойтесь, Андрей Александрович. Все три корабля, на которых перевозили наших мирных людей, угнанных в рабство, спокойно дошли до места назначения. Мы узнавали о времени их отхода и курсе, своевременно давали шифровки… Правда, в последний раз шифровка немного запоздала, вы уже, кажется, хотели выходить в атаку…

— И вы тоже думаете, что на этом транспорте могла быть моя семья? — ломким голосом спросил Медведев.

— Возможно, что и так, — задумчиво сказал Людов. — Я верю в возможность таких совпадений. Но, может быть, их перевезли и на другом транспорте…

Медведев тяжело сел на кровать.

— Подытожим факты, — продолжал Людов. — Вы обращались в штаб партизанского движения с просьбой установить судьбу ваших жены и сына, захваченных немцами под Ленинградом. Вам ответили — не правда ли? — что вашу семью сперва держали в концентрационном лагере, потом перевели в один из норвежских портов для отправки на транспорте в Заполярье… Не так ли?

Затаив дыханье, Медведев кивнул.

— Теперь, когда вашему рапорту дан ход, — помолчав, сказал Людов, — с какой целью вы направляетесь на сухопутье?

Медведев молчал.

— Я представляю себе ваши мечты… — Людов снял очки, стал задумчиво протирать носовым платком стекла. — Вы проситесь на передний край, думаете связаться с разведчиками, проникнуть в немецкие тылы, разыскать лагерь рабов, отбить свою семью. — Капитан сидел без очков, на Медведева глядели очень усталые, добрые, глубоко запавшие глаза. Но Людов опять надел очки. Его голос стал жестким. — Едва ли это удастся вам. Северная Норвегия — океан пустынных сопок. Ваши поиски обречены на неудачу, даже если бы командование пошло вам навстречу в этом сомнительном деле…

Медведев порывисто встал.

— Скажите, капитан, зачем вы затеяли весь этот разговор?

— Затем, чтобы предложить вам перейти в мое распоряжение, — просто сказал Людов.

— В ваше распоряжение?

— Командующий передал ваш рапорт мне. Я думаю, — вы как раз тот человек, который нужен мне для одной операции.

— Операция за линией фронта, в сопках?

— Говорите тише, — да, за линией фронта, в сопках, в тех местах, куда, по моим предположениям, переправили вашу семью. Но, старший лейтенант, я не могу вам обещать ничего определенного. Сами вы не пойдете на поиски своей семьи. Бы поможете только установить место, все остальное предоставите другим. Приготовьтесь к разочарованиям. Приготовьтесь к безусловному повиновенью инструкциям, которые вам будут даны… Согласны ли вы пойти в тыл врага навстречу неведомым опасностям па неопределенный срок? Вы…

Он не договорил. Медведев бросился к нему, сжал его тонкие, узловатые пальцы. Не находя слов, он тряс Людову руку.

— Если вы сломаете мне пальцы, — морщась, сказал Людов, — я не смогу подписать приказ о вашем назначении.

Медведев распахнул дверцы шкапа, выхватил бутылку вина, два липких стакана. На дне одного лежал окурок, в другом ползала вялая полярная муха. Вытряхнув из стаканов муху и окурок, молча выбежал из комнаты.

— Андрей Александрович, не нужно! — крикнул вслед Людов.

Из-за двери слышались бульканье и плеск воды. Медведев вернулся с вымытыми стаканами.

— Я редко пью, — отрывисто сказал он. — Последний раз выпил из этой бутылки, когда расставался с Настей. Думали допить после ее возвращенья. Но для такого случая…

Багровая густая струя билась в стенки стаканов.

— Чтобы не был последним! — сказал Медведев, торжественно поднимая стакан.