Дмитрий Симонов - Тайна острова Уали
— Хорош гундеть, — бушевал Ретт. — Кто у нас писал про золотой галеон? А?!
— Я, — снова подал голос пират в отвратительных штанах.
— Слим Крейг! — ласково протянул Ретт. — Ты? Молодец! Сам придумал или кто помог состряпать сей гнусный пасквиль?
— Не понял? — насторожился Слим Крейг. — Твое указание составить отчет и отослать губернатору!
— Да, но писать-то надо с умом, — начал багроветь Ретт.
— А что тебе не нравится, что с ошибками написано? — огрызнулся тот. — Я грамоте не учился. И вообще я ни при чем!
Ретт всплеснул руками, так, что крюком ударил себя по ноге, и негромко взвизгнул:
— Поглядите-ка! Ни при чем! Ну и ну! Кто бы мог подумать! Слушайте, внимание! Читаю фразу из письма Тарену Де Кюсси, губернатору Санто-Доминго, в Париж: «…целый трюм виргинского табака, ямайского рома…двадцать тысяч золотых дублонов, артиллерийские орудия… очутились на дне залива… захваченные пиратами Ретта суда “Сан Педро”, “Луана”, “Викторино” разграблены и потоплены…».
— Наш Слим Крейг наваял послание губернатору Де Кюсси, называется «Золотой галеон, как мы его потопили», — сострил Селдон. По каюте пробежал недобрый смешок.
— Да, — взвизгнул другой в рваных панталонах, натянутых на толстые кривые ножки, — у нас теперь есть козел отпущения! Эй, Крейг, попроси у своих французов прислать мешок-другой табака на наше судно. Пусть сплавают, может, достанут!
Пираты заржали.
— Дураки, — топнул темноволосый пират в бриджах. — Идиоты! Не о том корабле речь!
— Заткнитесь! — легко переорал всех Ретт. — Никто не потрудился в письме пояснить, что речь идет о новой партии, захваченной нами, мануфактуры для колоний в Сан-Доминго.
— Крейг, сядь, — темноволосый пират в бриджах, шлепнулся на стул и исподлобья посмотрел на Бенна, тот глупо улыбнулся ему, затем фыркнул и отвернулся.
— И чего? — возмутился пират. — Губернатор Тарену Де Кюсси в восторге от этого, мы уничтожили испанский конвой!
— Зачитываю, — перекричал его Ретт. — «…послание было составлено личным секретарем губернатора»!
Слим Крейг тихо гнусаво захихикал, Ретт нахмурился:
— Тишина! Ладно, пусть будет губернатор, никто не против, но дальше-то совсем плохо! «..Груз пропал, и виноват в этом экипаж “Кортеги”!»
— А что здесь не так? — удивился Слим Крейг. — Как погрузили, так и получили.
— «Двадцать орудийных стволов», — продолжал Ретт.
— Ваще-то верно, — подал голос Слим Крейг. — От них, французов, одна головная боль.
— Все двадцать — утонули, — выругался Ретт, начав кашлять, пытаясь замаскировать рвущийся наружу гнев.
— Мерзавцы, — пошел вразнос Ретт. — Двадцать орудийных стволов! А вы, скунсы вонючие! Каким образом в письмо, составленное личным секретарем губернатора, попали эти сведения? Как они узнают о наших планах? Кто писал про пушки, снятые с «Сан-Педро»?
— Это не мы, капитан, мы про пушки не писали. Да! Ваще ни слова. Это шпионы ихние, — завопил Слим Крейг.
Ретт встал, подошел к шкафу, взял оттуда сверток, затем сел на свое место и, развернув на столе карту, ткнул кинжалом в середину ее.
— Что видим?
— Карибский бассейн, — затараторил Пирс, — Испанский Гондурас, надо строить планы нападения. Эта тема нам по вкусу.
— Не о том речь! Смотрим южнее! — перебил некстати разболтавшегося Ретт. — На этих картах показана схема передвижения испанского каравана. Я слышал рассказ матроса про его отправление, который так набрался в таверне, что все разболтал спьяну, стоит, дрянь такая, и болтает, и болтает. Есть идея? Кто-нибудь придумает что-то?
— Я думаю, нам надо разработать два плана нападения, один хороший и разумный, а второй заведомо провальный, — решил высказать свои соображения квартирмейстер.
— Хорошая идея, два плана! А плохой доведем до остальной команды и выследим предателя!
— Надо это дело проверить и обмозговать, — загундел Пирс. — С кондачка не выгорит! Жаль, нет людей своих у испанцев. Я за эти сведения много бы отдал!
— Ты губы-то не раскатывай! Что у тебя на шее висит? — спросил Ретт.
— Где? — удивился Пирс. — Ничего нет!
— Смотри внимательнее?
— Не вижу!
— Петля у тебя на шее, не чувствуешь? — уточнил Ретт.
— Ну… нет пока! — признался Пирс. — Там, скорей всего, платок шейный!
— Ошибаешься, друг мой, — сладким, как мед, голосом пролепетал Ретт. — Ты, Пирс, беззащитное существо, поверженное жестоким испанским королем в бездну, и стоишь ты около виселицы, а на шее у тебя табличка с надписью «Пират».
Скотт заморгал, в кабинете установилась звенящая тишина, потом откуда-то слева раздался жизнерадостный возглас:
— Ой, сейчас подохну! — и следом заливистый смех. — Я все понял!
— Эт-та кто у нас такой веселый? — завертел головой Ретт. — Никак Пирс, лучший фехтовальщик всего побережья! И что ты надумал?
— Я глупости не говорю, — загнусил тот, — только саблей или шпагой! Не придерешься.
— Шпагой махать думать не надо! — прошипел Ретт. — Вот! Посмотрите все, что я приготовил вам на десерт!
— Что это?
— Сейчас разъясню, — радовался Ретт. — У меня тут в кармане маленькая коробочка, там сладкая конфетка. Кому-то из вас придется ее съесть.
Все присутствующие мигом обернулись. Он живо вытащил жестяную коробочку и положил на стоявший рядом небольшой резной столик, хотя на самом деле внутри ничего не было. Пока!
— Что это, капитан?
В каюте воцарилась мертвая тишина. Присутствующие побледнели. Всем стало не по себе. Ретт как ни в чем не бывало продолжал:
— Это лакомство я приготовил тому, у кого очень длинный язык!
— Да, — очнулся Скотт. — Страсти-то какие! Но среди нас нет предателя!
— Верю. Среди вас — может быть, а как остальная команда?
— А как мы найдем предателя?
— Будем думать! А теперь, Скотт, отправляйтесь в город и привезите мне аптекаря.
— Уже темнеет, капитан!
— Тогда завтра с утра!
Неделя минула с того разговора. Однажды поздно вечером Ретт как всегда пьянствовал в своей каюте с друзьями. В грязной и запущенной, но с остатками былой роскоши комнате, тускло освещаемой огарком свечи, сидели четыре человека, резались в пикет и курили трубки, отчего в каюте клубился густой табачный дым. Игра сопровождалась крепкой непристойной бранью. Вдруг в дверь постучали, сначала тихо, затем настойчивее.
— Ну, кто там, заходи! — рявкнул хозяин каюты.
Дверь открылась. На пороге стоял молодой человек.
— Капитан, нам надо поговорить.
— Что тебе надо?
— Мне надо поговорить с вами, сэр.
— Да говори, не тяни!
— Капитан, — начал юноша. — Четверть часа назад я вышел на палубу, вдруг услышал тихий плеск, но не плеск, обычный для набегающей волны, а плеск лодочных весел. Подойдя, увидел лодку, которая стояла около якорного каната, из нее доносился приглушенный разговор. Мне стало любопытно, и я прислушался. То, что я там услыхал, мне показалось важным, речь шла о наших планах нападения на испанский караван. Еще там говорили об оплате за какое-то письмо, за письмо с планами и картами. Да! Самое-то главное, они договорились встретиться через два дня на берегу.
— А где состоится встреча?
— В «Руке короля», ровно в полдень!
— Молодец, Малыш! Похвально, похвально!
— Ну, что скажете, недоумки!
— А у нас появился крысолов! — захихикал Слим Крейг.
— Не вздумайте прилепить ему это прозвище. — прошипел капитан. — Пусть все зовут его, как и прежде, — Малыш! Да, и никому ни слова, ни-ни!
— Да Малышом-то он был, когда был юнгой, сколько времени-то уж прошло!
— Неважно! У каждого свое прозвище! Вы же прозываетесь утками!
— Ну почему утками! Мы хотим что-нибудь помужественнее. Ну, скажем, тиграми, — засопел Бенн Селдон.
— Да потому что болтливые и крикливые не в меру! Особенно Слим Крейг. А ты, Джон, — продолжил Ретт, — видел, кто там был?
— Только со спины, сэр! Но по спине я уверен, что узнаю! Серебристо-серый с лиловым отливом плащ! Серая морская треуголка. Когда он поднялся на борт, то, увидев меня, сразу же растворился во тьме. Я думаю, прыгнул в кубрик.
— Вот что мы сделаем, Слим и Бенн, возьмите фонарь, спуститесь в кубрик, пошерстите там, даже если не найдете, пусть он знает, что мы ищем его и спуску впредь не дадим!
В каюте Ретта сильно пахло ромом. Вероятно, он пропьянствовал всю ночь, обдумывая сложившуюся ситуацию, а спать так и не ложился.
— Хочешь рома? — спросил он аптекаря, которого с утра привезли на судно.
— Нет, спасибо, — ответил он, — день только начался, а мне надо работать, да к тому же с утра вовсе как бы и не хочется.
— Бенн, давай выпьем. Может, все-таки хлебнешь?
