Михаил Попов - Илиада Капитана Блада
Но оказалось, что путь вниз отрезан, второй этаж был полностью охвачен бушующим пламенем. Вверх по лестничному проему валил дым, и по ковру, устилавшему мраморные ступени, ползли торопливые языки пламени.
Элен затравленно оглянулась — по коридору, качаясь и ковыляя, неумолимо приближалась Лавиния с поблескивающим в руке кинжалом.
* * *— С вашей стороны было очень вежливо дать мне возможность расквитаться с вами, сэр, — наступал дон Мануэль, проворно орудуя клинком.
— Я очень рад, что даже в подобной ситуации вы способны оценить хорошее обхождение, — отбивался сэр Блад. Он с первого удара почувствовал, что поединок будет нелегким. Дон Мануэль был прекрасно обучен в фехтовальному искусству и плюс к этому молод и силен. «Встретиться бы с ним лет десять назад», — думал сэр Блад, с трудом отражая мощные удары молодого испанца. Умом капитан прекрасно понимал действия противника, но рука немела, а дыхание перехватывало.
— Вы хорошо держитесь для ваших лет, — издевательским тоном сообщил дон Мануэль, — он чувствовал, что побеждает, и не мог отказать себе в удовольствии покуражиться. — Я пощадил бы вашу старость, но, думаю, вы были бы оскорблены таким проявлением снисходительности.
Сэр Блад отступил вплотную к дворцу и отбивался, прижавшись спиной к высоким дверям. Он уже не мог отвечать на издевательские реплики своего молодого соперника: не хватало дыхания, а выпады дона Мануэля становились все более угрожающими. Один раз он увернулся в последний момент, и острие, направленное ему в грудь, скользнуло по одному из бронзовых шишаков, которыми была обита дверь.
— Я вижу, вам нравится растягивать удовольствие, — сказал дон Мануэль.
В этот момент с треском лопнули стекла в нескольких окнах второго этажа, и пламя с гудением вырвалось наружу. Мельком покосившись в сторону языков племени, дон Мануэль пробормотал:
— Пора его кончать.
* * *Элен бежала по анфиладе комнат, пытаясь каждый раз закрыть двери и отделить себя ими от ножа преследовательницы. Но это ей не удавалось, Элен упиралась плечом в створки, но Лавиния одним ударом отшвыривала свою жертву на середину следующей залы. Элен спешила к очередным дверям — и все повторялось сначала: и судорожные попытки забаррикадироваться, и мощный удар, все сметающий на своем пути.
На втором этаже изо всех окон вырывалось пламя. Весь третий этаж был темен и пуст и, как корабль, плыл по волнам огненного моря.
Дворец Амонтильядо был велик, но и его анфилады были не бесконечны. Элен поняла это, оказавшись в последней комнате, — дальше бежать было некуда. Она бросилась придвигать к закрытым дверям все, что попадалось ей под руки, строя баррикаду. Отчаяние и в нее вселило дополнительные силы. Она в одиночку перетащила большой письменный стол и одним движением взгромоздила на него кресло, в другой обстановке она вряд ли смогла бы сдвинуть его с места. В следующее мгновение дала о себе знать Лавиния. Страшный удар потряс закрытые двери. Под воздействием старинного индейского наркотического средства она была сильнее и опаснее разъяренного дона Диего. Лавиния поняла, что жертва загнана в угол, и это придало ее усилиям нечеловеческую ярость.
* * *В этот раз сэр Блад не успел увернуться, и рапира дона Мануэля попала ему в горло. Старый капитан упал на колени, схватился руками за рану и, покачавшись, рухнул на бок.
— Пора кончать, — автоматически повторил дон Мануэль, стоя над телом своего злейшего врага, который теперь после смерти станет его тестем.
Теперь ему нужно было что-то делать с пожаром... Элен находится на третьем этаже, надо туда как-то проникнуть. Он уже хотел вытереть шпагу краем плаща и вдруг за спиной услышал:
— Не спешите, дон Мануэль.
Испанец резко обернулся — в нескольких шагах от него стоял Энтони. В руках он сжимал шпагу, видимо подобранную по дороге из тюрьмы.
Дон Мануэль довольно быстро пришел в себя, к нему вернулась его обычная самонадеянность. Он отлично помнил, в каком состоянии был Энтони еще сегодня днем. Что ж, чем меньше останется сегодня родственников у Элен, тем лучше.
— Вы хотели узнать, чья кровь на моем клинке? Я вам отвечу — кровь вашего отца. Если хотите, я могу смешать ее с вашей.
Энтони молча кинулся в атаку. После нескольких выпадов дон Мануэль заметил:
— Знаете, милейший, очень ощущается, что вы давно не держали оружия в руках. В этом деле только повседневные упражнения — залог успеха. В вашем положении было неблагоразумно пренебрегать ими.
Энтони и сам чувствовал, что шпага не слишком хорошо его слушается. Его покормили в кордегардии, но этого было явно недостаточно, чтобы компенсировать несколько недель голодного существования. Но даже сильнее, чем телесная слабость, Энтони мешала путаница в душе. Еще час назад он валялся на соломе в полной уверенности, что Элен его предала, что жизнь его кончена и дальнейшее существование не имеет ни малейшего смысла. Но вдруг явилась Аранта (ей пришлось отдать свои серьги и браслеты стражникам, чтобы они согласились ее пропустить к камере Энтони, и самой остаться вместо него внутри), она успела сказать много, но Энтони понял только одно: все обстоит не так просто и не так мрачно, как ему казалось. Надо еще раз объясниться с Элен.
— Что с вами, сэр Энтони, обычно вы весьма словоохотливы во время фехтовальных развлечений!
Лейтенант продолжал молча отступать под натиском неумолимо надвигающегося испанца, и исход поединка был бы скорее всего столь же печальным, как и у сэра Блада, если бы не страшный вопль, донесшийся сверху.
Сражающиеся невольно разошлись на несколько шагов и подняли головы. Второй этаж пылал, в проеме между окнами третьего на узком карнизе стояла Элен, с ужасом глядя вниз. Из открытого окна к ней тянулось странное существо в черном костюме. Ни дон Мануэль, ни Энтони не узнали в нем Лавинии. В правой руке она держала свой кинжал, которым пыталась дотянуться до своей жертвы. Она наносила один удар за другим и каждый промах сопровождала разочарованным криком. Элен медленно отступала по узкому бордюру, лезвие ножа царапало стену в нескольких дюймах от ее плеча. Один раз Лавинии удалось зацепить руку Элен, и капли крови упали на белое платье. Понимая, что из окна ей не дотянуться до жертвы, Лавиния начала выбираться на карниз. В отличие от Элен она передвигалась лицом к стене, держась за ее выступы левой рукой, отводя правую для удара. Отступать дальше Элен было некуда. Лезвие кинжала зловеще сверкало в пламени пожара. Лавиния максимально отвела руку и замерла, выбирая момент для удара. Они находились в полуярде друг от друга. Дон Мануэль и Энтони затаили дыхание. Соперницы на карнизе тоже на мгновение оцепенели. Так продолжалось несколько томительных секунд, наполненных только ревом пожара. В этот момент, когда Лавиния нанесла удар, Элен не стала от нее отшатываться, как можно было бы предположить. Наоборот, она сделала движение навстречу своей «лучшей подруге», так что та оказалась у нее на груди. Нож снова ударил в камень, но уже за плечом. Лавиния потеряла равновесие и стала заваливаться на спину, она что-то кричала, ее руки хватали воздух. Элен на всю жизнь запомнила, как она будто пыталась вцепиться в нее своим сумасшедшим взглядом.
