Александр Грачёв - Падение Тисима-Ретто
Подполковник Кувахара вернулся с переговоров с решительным намерением бежать с острова немедленно. Во время доклада командующему о результатах переговоров Кувахара убедил его выделить одну десантную баржу, на которой он вместе со взводом жандармерии уйдет ночью на юг, в Японию, или, в крайнем случае, в Тихий океан, где курсирует пятый американский флот.
С наступлением темноты десантная баржа вышла из бухты Мисима и взяла курс на юг. Было очень темно. Море штормило. Пятибалльные волны бросали баржу, окатывали людей, но суденышко легко отыгрывалось на волне.
Около двенадцати ночи на море посветлело — прояснилось небо, замерцали звезды. Подполковник Кувахара пристально и неотрывно наблюдал за морем, сидя на кормовой надстройке и кутаясь в теплую шинель. За его спиной стоял поручик Гото. Они молчали. Да и о чем было им говорить? Все осталось у них позади, а впереди лишь беспокойное ночное море и полная опасностей безвестность.
За бухтой Трех Скал баржа стала огибать острый, далеко выдвинувшийся в море мыс, и поручик Гото прошептал в ухо подполковнику Кувахара:
— На море судно! Вон — вправо от нас… Кувахара вскочил.
— Коматта-на-а! Оно идет наперерез нашему курсу! Что будем делать?
Этот вопрос своему подчиненному он мог задать только в беде, когда военная субординация утрачивает всякий смысл.
— Ха! Нужно к берегу, господин подполковник, в бухте укрыться.
— Прикажите шкиперу.
Но на корабле, — это был, по-видимому, сторожевой, советский эсминец, — уже заметили баржу. Ночью на море трудно определить расстояние, но Кувахара показалось, что эсминец вот-вот настигнет баржу, и он сам кинулся в шкиперскую рубку.
— Полные обороты! Держи прямо к берегу! Будем выбрасываться!
Выбрасываться не потребовалось. Когда до берега оставалось несколько десятков метров, с борта заметили, что эсминец больше не приближается. По-видимому, там опасаются сесть на рифы. Но эсминец и не уходил, он остановился.
Прошло томительных два часа. Баржа стояла, уткнувшись носом в галечный берег. Это было одно из самых пустынных мест острова, где даже патрули не появляются, так как с суши сюда не было не только дорог, но и тропинок. Черный силуэт эсминца был хорошо виден на фоне открытого моря.
Приближалось время рассвета. Посоветовавшись с поручиком Гото, подполковник Кувахара приказал вести баржу обратно в бухту Мисима. Баржа двинулась к северу вдоль самого берега. Уже совсем почти рассвело, когда экспедиция вернулась на главную базу. Эсминец провожал баржу почти до самой бухты Мисима.
Изнуренный напряжением, в котором прошла вся ночь, подполковник Кувахара доплелся до своего прежнего кабинета в штабе базы и там бессильно опустился в кресло. Он даже не снимал шинели. Положив голову на руки, он мучительно искал выхода из создавшегося положения. Утро наступало туманное, но туман был неплотным, в нем ощущался рассеянный свет солнца. Кувахара думал над тем, как предотвратить встречу командующих, которая должна произойти через несколько часов и которая может привести к быстрой капитуляции японского гарнизона. И тогда родилось это отчаянное решение сорвать встречу. Он вызвал командный пункт артиллерийских позиций и, изменив голос, сказал:
— Позовите дежурного офицера. Дежурный? Говорят из штаба командующего. По данным разведки, русские намереваются атаковать с моря бухту Мисима. Их корабли будут проходить вблизи ваших позиций. Господин командующий приказал: при появлении русских на море подпустить их поближе и открыть огонь из всех орудий. Да, да, без дополнительных указаний.
Затем он позвонил на аэродром и передал приказание: атаковать русские корабли двумя имеющимися самолетами-торпедоносцами после того, как береговая артиллерия откроет по ним огонь.
Подполковник Кувахара отдавал себе ясный отчет о последствиях этой провокации. Но два обнадеживающих обстоятельства виделись ему. Во-первых, провокацию можно было объяснить как недоразумение, сославшись не несовершенство связи; во-вторых, во время обстрела можно было потопить корабли, а вместе с ними и русского командующего, и этим обезглавить силы противника, а все вместе давало выигрыш времени для установления связи с американцами. Что касается ответственности генерал-майора Цуцуми, то подполковнику Кувахара было наплевать теперь на него. Надо было спасать собственную жизнь.
С этими мыслями он и отправился в штаб-квартиру командующего.
Генерал Цуцуми встретил его холодно. Только сейчас генерал отправил парламентера, своего адъютанта с письмом, в котором извещал русских о том, что ввиду болезни не может встретиться сегодня с русским командующим. Выслушав донесение подполковника Кувахара о неудачной попытке уйти, генерал долго держался обеими ладонями за голову, потом сказал:
— Отправляйтесь на радиостанцию к американцам. Контролируйте их каждую минуту, пока не установите связь.
Подходило время встречи командующих. Генерал Цуцуми с беспокойством посматривал на часы, подсчитывал время: успел ли парламентер доставить письмо в расположение русских позиций. Но что это? Артиллерийская канонада? Генерал прислушался с подозрением, потом встал, вышел на улицу. Сомнений не оставалось: из-за вулкана Туманов, с северо-запада, доносилась могучая артиллерийская канонада. Генерал бросился обратно в штаб, приказал дежурному:
— Немедленно позвоните в западный сектор береговых укреплений и выясните, что там за стрельба.
Генерал пришел в ярость, выслушав дежурного: нарушилась та осторожная и тонкая игра, в которой он рассчитывал на выигрыш времени. С налившимся кровью лицом он долго метался по кабинету после того, как отдал приказание прекратить огонь. Он отлично понимал, чем все кончится, если русские в ответ начнут немедленное наступление. Превосходство их сил на острове, особенно в технике, было таково, что о сражении не могло быть и речи.
В полдень к советским позициям мчался на вездеходе новый парламентер. Он вез письмо генерал-майора Цуцуми советскому командующему. В письме говорилось, что произошло печальное недоразумение, жертвой которою оказались советские корабли, что японское командование приносив глубокое извинение за инцидент и предлагает возобновить переговоры о перемирии.
Через сутки поступил ответ советского командующего.
„Мои условия подготовки к капитуляции ваших войск, принятые и подписанные вашим представителем подполковником Кувахара, не выполняются. Ваши представители, ссылаясь на отсутствие приказа о сдаче оружия, к выполнению принятых ими условий не приступили, обстреляли мои корабли, совершили налет авиации на мои войска, которые по моему приказу активных действий не вели.
