Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 1
– Я хотел бы построить на своих землях замок, чтобы было, где отбиваться от нападений валлийцев.
– Замок?! – не поверил своим ушам граф Честерский.
– Не такой большой, как Честерский или этот, – успокоил его. – Всего лишь укрепленный каменный дом, обнесенный рвом и стеной с башенками. В обычном маноре от валлийцев не отобьешься.
– Это точно, – поддержал меня граф Линкольнский.
Ему было неудобно передо мной за своего сводного брата. Получалось, будто Вильгельм де Румар не передал мое пожелание графу Честерскому.
– Хорошо, строй, – разрешил граф и пошутил: – Только чтобы донжон был не выше моего!
– Донжон будет намного ниже, – заверил я, поскольку не собирался его строить вообще.
– Я тебе обещал, что дам лен на выбор, когда получу титул графа, – взял слово граф Линкольнский.
– От императрицы Мод, – уточнил я, чтобы потом не было недоразумений.
– Не важно, – небрежно отмахнулся Вильгельм де Румар. – Такой рыцарь, как ты, мне позарез нужен. Так что выбирай. Мой эконом покажет тебе список тех, которые я получил.
– Меня бы устроил тот, что поближе к городу, – произнес я. – Чтобы недалеко было ездить к тебе в гости, граф.
Де Румар еще не привык к новому титулу, ему очень понравилось.
– Подойди к моему эконому и скажи, что я даю тебе самый ближний к городу лен, – распорядился Вильгельм де Румар. – Потом скажешь мне его название, и я отдам его тебе во владение.
– Хорошо, граф Линкольнский, – молвил я и пошел на поиски эконома.
Как мне сказали, это был еще один его сводный брат, но единокровный, которому не повезло стать рыцарем или не захотел. Он не производил впечатление здорового и воинственного человека, хотя был облачен в кольчугу и носил на поясе меч. Распоряжение новоиспеченного графа его не удивило.
– Какой именно ты хочешь взять лен? – спросил эконом.
Я почувствовал, что он относится ко мне с симпатией. Может быть, потому, что я не презирал его, а может, потому, что я был не так глуп, как его сводный брат.
– Жить здесь я пока не собираюсь, поэтому хотел бы получить такой, с которого без проблем буду получать денежный оброк, – ответил я.
– Здесь почти все крестьяне свободные, поэтому не отрабатывают, платят деньгами, – проинформировал эконом.
– Какой бы ты мне посоветовал? – спросил я.
Видимо, я был первый, кто обратился к нему за советом, поэтому, потеплев лицом, эконом сказал:
– Манор Баултхем. Он рядом с городом и приносит двадцать пять фунтов в год.
– Беру его, – решил я и поблагодарил: – Спасибо за помощь!
Моя благодарность еще больше смутила его.
– Всегда рад помочь хорошему человеку, – произнес эконом.
– У меня осталось немного непроданных благовоний, пришлю их тебе, – добил я его.
Жизнь научила меня, что решение важных вопросов часто зависит от неприметного клерка, которому сеньор доверяет больше, чем следовало бы. И мнение сеньора о человеке часто совпадает с мнением клерка, хотя первый думает, что инициатива исходит от него.
Перед началом пира я во второй раз в жизни встал на левое колено, объявил себя человеком Вильгельма де Румара, графа Линкольнского, поклялся служить ему верой и правдой, но только не против Ранульфа де Жернона, графа Честерского, и получил в ленное владение манор Баултхем.
41
На том месте, где я убил разбойников, теперь вырубали лес. Я нанял полсотни лесорубов в Честере, Беркенхеде и своих деревнях. Они обходились мне в полтора пенса в сутки каждый. Лесорубы должны расчистить территорию в радиусе пятьсот метров от холма, где будет построен замок, и прорубить просеку к дороге, которая соединяет Морскую и Лесную с Беркенхедом и Брайтаном. Со всех сторон доносился стук топоров и время от времени раздавались крики: «Берегись!», а потом шумно падало срубленное дерево. Еще одна группа рабочих делает ровной вершину холма. Состоит он из известняка, который служит хорошим строительным материалом, поэтому осколки удаленной верхушки собирают в кучу, чтобы потом использовать.
Я поручил Гилберту руководить подготовительными работами, а сам отправился на промысел. Решил использовать последние теплые дни. Курс взяли на Бретань. Мореходы этой эпохи предпочитают плавать вдоль берега. Ни на одном из захваченных судов я не видел компас. А ведь им умели пользоваться в Византии шестого века и, как утверждают ученые, финикийцы за тысячу лет до того. Видимо, прогресс развивается не линейно и даже не по спирали, а прерывисто. Что-то по несколько раз открывают, как, допустим, то, что Земля круглая. Граф Честерский – образованный по местным меркам человек – уверен, что она плоская. Я не стал его переубеждать. Нет ничего более неприятного, чем слишком умный и образованный вассал.
Атлантический океан встретил нас небольшим штормом. Валлийцы называют его Темными водами. Наверное потому, что севернее Ирландии океан, действительно, выглядит мрачноватым. Возле берегов Франции он намного симпатичнее. Есть, правда, здесь такое место, как Бискайский залив, где постоянно штормит, но мы туда пока соваться не будем.
Через два дня шторм поутих, и мы поджались к берегу графства Бретань. Ветер дул северо-западный, поэтому шли мористее, взяв рифы на парусах. Море еще не полностью успокоилось, верхушки волн были седыми. Шхуна немного брала воду, но успевали ее вычерпывать кожаным ведром, таким же, каким я пользовался в Византии. Мои парни становятся настоящими матросами. Они уже ходят вразвалку, как старые морские волки. Скоро грудь обрастет водорослями, а задницы – ракушками.
– Вижу корабль! – кричит из «вороньего гнезда» юнга.
Это было одномачтовое судно типа нефа длиной не более двадцати метров с косым латинским парусом. Оно медленно шло курсом бейдевинд нам навстречу. Я приказал поставить все паруса и отдать рифы, не смотря на то, что ветер был довольно свежий. Паруса мгновенно наполнились ветром, и шхуна как бы рванулась вперед. С попутным ветром мы помчались к добыче со скоростью не менее десяти узлов. Нас заметили, и быстро развернулись, чтобы удрать с попутным ветром. Только вот скоростёнки им не хватало. Слишком широкое судно для такой длины. Оно хорошо держалось в шторм, но больше пяти узлов вряд ли могло развить даже при попутном ветре.
Догнали их быстро. Когда до судна оставалось метров пятьдесят, я вышел на бак и несколько раз крикнул на латыни и норманнском:
– Сдавайтесь, и останетесь живы!
Экипаж на судне был из девяти человек. Все черноволосые и чернобородые, со смуглой кожей. Они сперва прятались за фальшбортом, готовясь отбиваться копьями и топорами. Когда мы подошли вплотную, и они увидели готовых к бою лучников, встал один, видимо, хозяин судна, в странной шапке, похожей на треуголку, которые будут в моде лет через пятьсот, поднял пустые руки на уровень плеч и крикнул:
