Александр Чернобровкин - Князь Путивльский. Том 2
– Ты был прав по поводу нашего похода и смерти Угедея, – тихо сказал мне Берке, попивая мелкими глотками теплое вино. Ислам он принял в усеченном виде, в который не входил запрет на спиртное, свинину и который не обязывал часто мыться. – А что ты еще можешь сказать?
– Больше ничего важного, – ответил я. – Бату будет править улусом Джучи, в который войдет и Русь. Кто будет следующим правителем – понятия не имею. Потом вы начнете драться между собой, и мы будем помогать то одним, то другим.
– Надеюсь, это случится после моей смерти, – печально произнес Берке.
После трапезы Бату сообщил, что мы пойдем на восток. Ядро армии проследует с ним в его ставку на берегу Волги. Карпатские горы обойдут с юга, где теплее и больше корма для лошадей. Остальные могут расходиться по домам.
– Следующей зимой или через одну вернемся сюда и довершим разгром гуннов, – закончил он.
Я знал, что гунны выживут и восстановятся и, наверное, еще не раз будут воевать с монголо-татарами. Но все это уже будет без меня.
После окончания совета, когда командиры начали расходиться по своим шатрам, Берке тихо шепнул мне:
– Не спеши.
Мои сыновья вышли, а я остался вместе с сыновьями Джучи – Бату, Орду, Шибаном и Берке – и Субэдэем. Я догадался, о чем пойдет разговор. Если Гуюк станет Верховным ханом, у Бату начнутся проблемы. Ему нужны верные союзники.
– Я хочу сделать тебя правителем всех моих русских владений, – начал Бату со сладкого.
– Спасибо за честь, но я, скорее всего, не успею тебе помочь в борьбе с Гуюком, – сказал я, чтобы в дальнейшем не было недомолвок. – Дракон не зря появился на небе.
Судя по тому, как переглянулись Орду и Шибан, они были не в курсе, кто я такой, поэтому не придали значения второй фразе, но удивились тому, что я угадал, зачем меня попросили остаться. Бату и Берке поняли, что я имел в виду.
– Жаль! – признался хан. – Я на тебя рассчитывал…
– Тебе не потребуется моя помощь, – уверенно сказал я, – справишься сам.
– Это хорошо! – сразу обрадовался он.
– Мои сыновья всегда тебе помогут, но им далеко до меня, – продолжил я.
– Они тоже могут на меня рассчитывать, – пообещал Бату. – Я слышал, соседний князь напал на твои владения. Мы можем завернуть к нему по пути.
– Он слишком ничтожен, чтобы тебе тратить на него время, – лизнул я. Иначе после его помощи от Рыльского княжества и соседних земель останутся только пепелища. – Сам с ним справлюсь. Дай мне только несколько катапульт.
– Бери хоть все, что в твоем тумене, – разрешил Бату. – Мне новые изготовят.
Я так и сделал, переманив к себе на службу помощника Вана по имени Ли. Путивльцы пока не умеют делать такие хорошие катапульты, а требюшеты им и вовсе в диковинку. Пусть посмотрят, как делают другие, и научатся. Осадные орудия разобрали, погрузили на телеги. Конницу, за исключением своих дружинников и половцев, я передал под командование Байдара. Пусть идут вместе с ним южным путем. Сам, отпустив гуннских и польских добровольцев по домам, вместо со своими дружинниками и половцами и русскими пехотинцами пошел более коротким путем через перевал Русские ворота. Взяли в дорогу много фуражного зерна и скота на убой. Хотя переход предполагался трудным, у всего моего войска было приподнятое настроение. Они возвращались домой из продолжительного и трудного похода. Живыми и с богатой добычей. Так много они никогда раньше не брали и, наверное, больше не возьмут.
Сыновьям пересказал свой разговор с Бату, ту его часть, что касалась монгольской междоусобицы, и предупредил:
– Сильно не усердствуйте. Хоть он вам и родственник, в первую очередь заботьтесь о своем народе и княжестве.
44
Под стены Рыльска мы пошли сразу же. Только две ночи провели в Путивле, оставили обоз с трофеями и двинулись по льду Сейма вверх по течению. Был уже конец февраля. Скоро ледоход начнется, так что следовало поспешить. Старших сыновей тоже не взял с собой. Пусть куют наследников. Вперед отправил пару купцов, которые должны были заехать в гости к своим рыльским коллегам и передать, что к горожанам у меня претензий нет, только к князю и его дружине. Если не будут вмешиваться, их не тронут, а потом город перейдет под мою руку и получит защиту от татар.
Рыльск находился на левом берегу Сейма на конце высокой гряды. На обрывистом берегу стоял Детинец с деревянными стенами высотой метров шесть и с пятью деревянными башнями. Три четырехстенные башни были выше всего метра на два, если не считать высокие острые кровли, а одна, шестистенная, под названием Воскресенская, – превосходила стены раза в два с половиной. На ней находился полошный колокол, в который начали бить, когда мы были еще километрах в десяти от города. В двух метрах от Воскресенской стояла башня без верха под названием Малая. Была она вровень со стенами. В этой башне находились ворота. Они вели к подъемному мосту через ров шириной метров десять, который отделял Детинец от Посада. Мост был поднят, а ров наполовину засыпан снегом. На стенах и Детинца, и Посада стояли вооруженные люди. Среди посадских было много женщин. Хороший признак. Значит, пришли поглазеть, а следовательно, не собираются отбивать штурм. Мои лазутчики передали мне от «именитых горожан», что они в нашу разборку вмешиваться не будут, если их «не принудят силой». Я принуждать не собираюсь, а князь Мстислав Святославич не сможет, если не открывать ему ворота Посада.
Ли начал расставлять осадные орудия на льду реки возле Детинца. Только требюшет расположил на берегу. Уж больно тяжелое устройство. Натренированные на десятках осад, мои люди работали быстро. Все понимали, что это последнее сражение, а потом будет продолжительный отдых. Вокруг Детинца, уперев концы в вал Посада, соорудили стену из кольев и снега, чтобы задержал наступающих, если рыльская дружина бросится в атаку. На этой стене заняли позиции арбалетчики и принялись обстреливать осажденных в Детинце. Убили несколько человек. Рыльчане привыкли к лучникам, когда видно, что в тебя стреляют, а когда болты вылетали непонятно откуда, их первое время не успевали вовремя заметить. Потом приловчились. Половцы начали, сменяясь, имитировать атаки, беспокоя противника. Делали это между залпами катапульт. Требюшет стрелял слишком редко. Его около часа заряжали. Зато метал он камни и куски льда весом по полцентнера. Ли выбрал правильную позицию, поэтому каждый валун из требюшета попадал в длинную приречную куртину – слабое место крепости. Валуны ударяли с такой силой, что в разные стороны летели обломки бревен. Камни из катапульт были меньше, но, выстрелянные залпом, попадали практически одновременно в один участок и сильно расшатывали стены.
