Разбойничьи Острова - Яна Вальд
Сталкиваются — и Ана, отскочив, неловко падает. Встает, не задетой отбегает в сторону, ухмыляется с вызовом — но каждому ясно, что ее слабая нога не выдерживает темпа. Да и противник ей достался менее самоуверенный и более искусный, чем его товарищи. А, впрочем… Дельфина отчего-то уверена, что регинец уже проткнул бы столь медленного воина, если б хотел. Для победы ему достаточно оглушить ее, может, он и вправду не желает причинять девушке вреда? Новоиспеченную тэру эта мысль удивляет куда меньше, чем должна бы. Ей кощунством кажется поднимать руку на Ану, которую она и все вокруг любят. Странно, если так же не считает весь мир, — и богиня Мара тоже.
Зрители замерли в молчание.
— О, Инве и Нера! — шепчет пышнотелая красотка рядом с Дельфиной. — Она проиграет…
Кокетка и хохотушка Меда, дочь Унды и Корвилда, Ане приходится родной сестрой. Очаровашка с ямочками на щеках, имя она получила за редкий для Островов цвет шевелюры — умеет рыжая Унда рожать красивых рыжих дочерей! Меда старше на пару лет, уже сняла Белые Ленты. Она в ужасе прижалась не к лучшим подругам Урсе и Санде, а к одному из парней — так переживать за сестру интересней. Случайно или нет повезло Кэву, родному брату Дельфины. Успокаивая, он обнимает рыжую девушку все крепче.
А Ана снова оступается и не с первой резвостью вскакивает на ноги. Капает первая кровь, Теор и Наэв еле сдерживаются, чтобы не кинуться на помощь. Но регинец благородно отступает, давая ей время прийти в себя. И, когда девушка, задыхаясь и хромая больше обычного, делает шаг вперед, всем ясно: он не хочет продолжения. Но поединок не кончен, пока кто-то не признает себя побежденным, и Дельфина знает, что это будет не Ана.
… как во сне слышит слова, которые только она слышала от подруги: “Мне, как регинке трусливой, сидеть дома! Не бывать тому!”. Ана не говорила вслух, что без Посвящения лучше не жить. Все существо Дельфины восстает: “Не бывать тому!”. Женщины остров — чтоб там ни воображало о них Побережье — лишь в ранней юности ходят в Море, переживают несколько бурных лет, потом выходят замуж и растят детей. Бывают и неугомонные. Иногда сам Совет приказывает наиболее талантливым лучницам продолжать молодые подвиги — так было с Ундой. А еще бывают проигравшие, дэрэ.
Их не убивают, как в старые времена, им дано право — служить Общине. Ни брака, ни братства, ни той прославленной свободы равных, которую изливает Община на своих тэру. Быть дэрэ — быть призраком среди живых, не заслужить права на существование.
“Не бывать тому”, — шепчет Дельфина. Ана должна победить…
Маргара кричит сдаваться, требует прекратить поединок. Но даже Жрица не вправе нарушить богами заповеданный ритуал. Если девчонка решила вставать до тех, пока не упадет замертво, — это ее выбор. Дельфина собственной кожей ощущает жар песка, боль порезов. Она хочет, чтобы любимая сестра ее победила, — и желание, как вода, пробивает себе дорогу.
“…возьми все мои силы, поднимись…”
Скрепя сердце, взрослые подталкивают в спину регинца:
— Сражайся или пожалеешь!
Юноше обещали свободу за победу, жаль ему Ану или нет — выбора ему не оставили.
“…увернись. Ты сможешь. Он тоже устанет когда-нибудь, он устанет раньше тебя — я так хочу… ”
“Что ты делаешь, Дельфина? Разве забыла — даже боги не должны помогать в поединке?”
Господин Морской часто говорит с ней, но сейчас Дельфина предпочла не услышать. Зажмурившись, она видит перед глазами ядовито-яркие солнца, видит боль и слабость — да растворятся они в Море! Самой схватки девочка больше не видит, чувствует, что Ана, вопреки всем ожиданиям, держится на ногах. И, наконец — толпа взорвалась ликующим криком, Дельфина открыла глаза. “Да!”
Никто не понял, как хромоножке это удалось, но она выбила меч из рук противника, и мгновенно приставила клинок к его горлу:
— Хороший ли обмен, регинец: моя победа — на твою жизнь?
Дельфина думала потом — уж не поддался ли парень? Неужели и вправду не хотел убивать смелую островитянку и рискнул ради нее обещанной свободой? Вряд ли. Оставалось поверить, что целая армия не удержала бы Ану на пороге ее мечты. Не смущаясь, он признал, что победу она заслужила.
— Мы враги, — произнес он, — но я восхищен таким врагом. Если бы нам довелось столкнуться вновь, клянусь, я не стал бы тебя убивать.
— И я тебя, — искренне ответила девушка. — Спасибо тебе.
Дельфина чуть не задушила ее в объятьях. Маргара назвала дурой. Но поединок был выигран, пусть и чудом. Сама Ана не поняла, как досталась ей победа, и потом говорила, что боги послали ей откуда-то извне прибывающие силы.
Обнимая Дельфину, Ана тихонько шепнула ей:
— Взгляни, сестренка! Какой же он красивый! Как смотрит на меня!
Сияющий взгляд устремлен на мальчиков — неужели и во время поединка успевала о нем думать? Ее слова справедливы для них обоих, но для златовласой островитянки существует лишь один, и она даже не уточняет, о ком говорит. Дельфина и так все знает.
Кровь
Теор кажется старше на пару лет, выше, взрослее приятелей, над верхней губой пробивается темноватый пушок — огромная гордость для мальчишки. Он мало похож на островитян, еще меньше на меркатцев или регинцев, но его внешности досталось лучшее от всех трех народов. Черты его лица правильны и мужественны, как у статуй, созданных еще при Империи. Кожа загорела до бронзы, волосы, цветом чуть темнее каштановых, нежно вьются, а на ощупь мягче самого дорого шелка. На Островах длинные волосы лишь у женщин и малых детей, но юноша — по небрежности, а может, и нарочно — всякий раз не торопился стричь свои прекрасные кудри. В тот день они выбивались из-под шлема, украшая и хвастаясь. Другого бы засмеяли, но давно было молчаливо признано: этот мальчик — особенный. Ему можно чуть больше. Матушка Теора говорила: еще год — другой — и все девы Островов увешают идол златовласой Акрины ожерельями, шепча его имя.
Ана игриво вздохнула:
— Обняла бы тебя, братик, если б было можно, — и, словно случайно вспомнив, обернулась к Наэву. — Ну и тебя, конечно, тоже.
И за обоих обняла их младшего приятеля, малыша Ириса, которого еще рано было считать мужчиной.
Да, это было в день Посвящения: Дельфина впервые новым взглядом посмотрела на своих братьев. Нескладный подросток Наэв, черноглазый, темноволосый
