Татьяна Смирнова - Смерть на двоих
– Вы правы. Это была ошибка. Надеюсь, вы простите мне ее? Я ведь, к сожалению, не обладаю такой же прекрасной памятью на лица.
– Дорогая, – Эльсвик тронул Ирис за руку, – я оставлю вас на одно мгновение. Только отделаюсь от поручения мистера Нортона – и сразу же вернусь.
– Твой отец попросил передать министру молитвенник? – шумно изумилась Кэти. – Они разве знакомы? Я бы сказала – странный поступок.
– Вовсе нет, – вмешался ее супруг в тот момент, когда Ирис уже была готова задушить подругу. – Я говорил на эту тему с виконтом Каслри и выяснил, что в свете сейчас модно дарить друг другу молитвенники, чтобы продемонстрировать свою оппозицию католицизму. Ничего странного в этом нет, всего лишь своеобразная фронда…
Тон барона был легким, но взгляд, которым он проводил Эльсвика, тяжелым и внимательным. У Ирис невольно сжалось сердце…
Тут в блестящей толпе наметилось движение, и все взгляды обратились в сторону дверей, в которые в этот момент входила еще одна пара. Гости на несколько мгновений опешили. И было от чего. При всем желании нельзя было представить себе более неподходящей друг другу четы. Мужчина был слишком высок и слишком стар, и даже безукоризненно сшитый костюм не мог скрыть его ужасающей худобы. А цвет его лица – слишком смуглый – и черты, выразительные, но вряд ли хоть сколько-нибудь гармоничные… все это выглядело отталкивающе. Особенно рядом с дамой, которую он сопровождал.
– Королева, – сдавленно произнес чей-то голос рядом.
– Мадонна, – поправил его другой.
А она шла сквозь притихшую толпу, легко опираясь на руку своего спутника, и не глядела по сторонам.
Это был именно тот тип красоты, который с такой живостью запечатлели в веках кисти знаменитых флорентийцев: яростный языческий огонь, укрощенный, или, скорее, жестоко скованный всеми христианскими добродетелями, сколько их ни есть на свете. Легкая грация, и тяжелый водопад золотых волос с медным отливом – такой увидел ее лондонский свет.
– Кто она? – шепотом спросила Кэти и тотчас получила ответ от виконтессы Фоултон, которая, как всегда, была осведомлена лучше всех:
– Итальянская княгиня с супругом.
– Княгиня? В таком простом платье?
– Это платье стоит дороже, чем «Синий цветок», – отозвалась Ирис и, присмотревшись повнимательнее, добавила, – с грузом. Чтобы оплатить такую вышивку, короли, бывало, закладывали целые провинции.
Наивное изумление Кэти позабавило общество. А итальянская княгиня меж тем прошла мимо, не опираясь, а лишь легко касаясь руки супруга, едва скользнув по Ирис Нортон не узнающим взглядом. Толпа сомкнулась за странной четой, волнение мало-помалу стихло, гости отхлынули от дверей к колоннам, освобождая середину зала для танцев.
В этой суматохе никто не заметил, как несколько человек с вежливыми извинениями покинули зал, удаляясь через разные двери. Кроме, возможно, скандально известного французского аристократа, супруга маленькой Кэти, чьи холодные глаза, ни на чем не останавливаясь, замечали все.
Наконец появился Эльсвик. Ирис подумала, что теперь-то они присоединятся к танцующим. Но у жениха были на этот счет свои планы, и он твердой рукой повел ее к своей титулованной родне. Ирис, наконец, была официально представлена высшему свету. Приняли ее более чем прохладно. От волнения и расстройства девушка не заметила платка, выскользнувшего из-за манжеты, и обнаружила это лишь когда услышала сзади глуховатый голос:
– Простите, мисс, вы, кажется, обронили.
Она машинально взяла протянутый платок, обернулась со словами благодарности… и успела заметить только спину, стремительно отдалявшуюся и через миг пропавшую в людском водовороте. Девушка подняла взгляд, возмущенный и обиженный. Леди Маргарет Фоултон многозначительно посмотрела на нее, на злосчастный платок – и ничего не сказала. Что, видимо, было хуже всего. Ирис вздохнула. Вечер лишь начался, а ей уже в третий раз указали ее место. Пожалуй, в доброй старой Англии и впрямь не было хуже преступления, чем родиться в деревне. Разве только в деревне вырасти.
* * *Лорд-хранитель печати добрался до своего охотничьего кабинета первым. Званых гостей еще не было. Кабинет располагался на втором этаже просторного особняка. Переступив порог, лорд внимательно осмотрел комнату. Потом пересек кабинет и рывком отдернул темные шторы. Никого. Впрочем, если бы даже кому-то и пришла в голову фантазия спрятаться в кабинете, чтобы пырнуть министра чем-нибудь острым… Вот уже несколько месяцев лорд носил под одеждой гибкую итальянскую кольчугу и уже успел убедиться в ее надежности.
Еще раз подозрительно оглядев комнату, он, наконец, впустил двоих офицеров.
– Прошу вас, располагайтесь, – негромко предложил он.
Вошедшие молча повиновались. Они были очень разными. Высокий брюнет в мундире гвардии славился изысканными манерами, двумя отчаянными дуэлями чуть не под окнами Уайтхолла[5] и трепетным отношением к болезненной матери. Второй, среднего роста блондин с круглым лицом и шикарными усами, был немного полноват, но чин кавалерийского капитана придавал ему уверенности в любой ситуации.
– Итак, сэр, – пробасил он после довольно долгого молчания, во время которого оба приглашенных внимательно слушали, как тикают большие напольные часы в кабинете министра, – расскажите же, ради чего мы покинули наших дам?
– Имейте терпение, господа, – лорд Хэй опустился за письменный стол, спиной к окну, – всему свое время.
– Не хочу показаться назойливым, – продолжал капитан, – но где же наш уважаемый Присби?
– Должен быть с минуты на минуту, – Хэй бросил взгляд на массивные часы, – вероятно, его задержали банковские дела.
– Разве нам недостаточно услуг мистера Нортона? – подал голос второй офицер.
– Молодой человек, – произнес капитан, – наше дело – справедливое и угодное Господу, а такие дела, как правило, очень дорогостоящие. Услуги Присби нам нужны не меньше, чем ваша доблестная шпага. Деньги, дорогой Дадли, лишними никогда не бывают.
– Да, если учесть, с какой скоростью вы умудряетесь их тратить, то, пожалуй, нам скоро понадобится еще парочка банкиров, – огрызнулся гвардеец.
– Я должен принять ваше замечание на свой счет? – сощурился капитан.
– Как пожелаете, – отозвался Дадли.
– За такие намеки полагается отвечать со шпагой в руке, сэр.
– Господа, успокойтесь. Вы у меня в гостях, а не в казарме! – Недовольный голос лорда-хранителя печати заставил Дадли придержать очередную колкость. – Мы делаем общее дело, и наши ссоры лишь на руку врагам.
