Дмитрий Светлов - Капитан-командор
– Возьми, барин, может, пригодится.
– Спасибо, – автоматически ответил Сергей Николаевич, – что это?
– Сабля татарская, – ответил Трофим.
Сергей Николаевич принялся рассматривать саблю. Обычная сабля, такие в музеях кучей свалены под картинами батальных сцен. Семейство Трофима потянулось в дом, пора спать. Пошел и Сергей Николаевич. У печи горела лучина, точно такую лучину он видел в музее Кижи. «Барин», «царица», «три года закон Божий»?! Он взял за плечо Фрола:
– А ты можешь ответить, какой сейчас год?
– Конечно. Одна тысяча семьсот шестьдесят пятый, – ответил Фрол.
– ???
Сергей Николаевич пошел к лавке. Пуховая перина, пуховая подушка, пуховое одеяло. Хотя на взгляд одеяло и перина друг от друга не отличались. «1765 год», – подумал он, засыпая.
Утром его разбудил петух, на столе стояло молоко, хлеб и лежала сабля. «Мне что саблей махать, что шваброй размахивать – результат будет один», – подумал Сергей Николаевич. Сабля! Со времен Ивана Грозного оружие было только у дворян и солдат! Крестьяне, горожане и купечество не имело оружия. Подобное нарушение каралось каторгой или смертью. Купеческие караваны в Сибири, где разбойничали дикие племена, охранялись воинскими или казачьими отрядами.
Когда заканчивал завтрак, в дом заглянул Трофим:
– Барин, а что с коробом делать?
В руках он держал пустую коробку. Сергей Николаевич вышел из дома, где у крыльца стояли под седлом обе лошади. У одной по бокам висели кожаные сумки и мешочки.
– Так ты говоришь, сегодня второе мая тысяча семьсот шестьдесят пятого года?
– Да, барин, – улыбнулся Трофим.
Сергей Николаевич достал кортик и рассек упаковочную ленту на днище коробки. Затем подцепил и выдернул скрепки на торце.
– Сложи и в багаж.
Трофим удивленно рассматривал то, что секунду назад было коробкой. Сергей Николаевич вернулся в дом, встал перед иконами на колени и начал молиться. Когда он поднялся, все семейство Трофима сидело на лавках. Присел и Сергей Николаевич, помолчал с минуту, затем встал и поклонился – сначала Трофиму, затем Алевтине:
– Спасибо за хлеб, соль да приют.
– И тебе, барин, скатертью дорога.
Вышли на крыльцо, Трофим подал к ноге стремя, и Сергей Николаевич сел в седло прямо с крыльца. Подошел Фрол и прикрепил шпоры. «Морская кавалерия со шпорами», – подумал Сергей Николаевич и тронул коня.
Как ездить верхом, он знал только теоретически, из слышанных в детстве рассказов. Если лошадь идет шагом, надо плотно сидеть в седле, не елозить, попадая в ритм шага животного верхней частью своего тела. Иначе сотрешь свой зад в кровь. Если лошадь идет трусцой или скачет, то свой вес надо перенести на ноги. Необходимо прижаться коленями к бокам лошади, иначе зад разобьет о седло, и тоже в кровь. Прямая посадка кавалериста говорит о его сильных ногах, а не о том, что у него на заднице мозоль, как на пятке.
Сергей Николаевич пустил коня шагом, решив до Тамбова максимально освоиться с верховой ездой. В дороге надо обязательно делать перерывы и идти рядом с лошадьми. Иначе можно не заметить проблем своего физического состояния.
Дорога, а точнее тропинка, только угадывалась. Но Трофим ему подробно объяснил все ориентиры, видимо, сам ездил не один раз.
…Сетовать на то, что в России нет и не было дорог, может только незнайка. Дорог не было потому, что они не были нужны. Все города и поселения стоят на реках, летом перевозки и торговля связаны с реками. Это в XXI веке многие из них стали вонючими канавами. Сергей Николаевич помнил, как в пятидесятых годах по Цне ходили баржи и пассажирские суда. Еще Петр I сделал здесь Волго-Донской канал, соединив шлюзом Цну и Ворону. Зимой в России на санях можно ехать куда угодно. Что под снегом – дорога или болото, – неважно. Главное – хорошо одеться и не сбиться с пути. Если нужда заставляла везти грузы в распутицу, то использовали волокуши. В России не существовало разбитых дорог с глубокими, заполненными грязью и водой ямами. Копыта лошадей в принципе не могут повредить травяной покров.
Покачиваясь в седле, он вспомнил древнеримскую дорогу. Его судно стояло в итальянском порту Бриндизи. Древний город будоражил воображение, нагулявшись и сделав множество фотографий, он сел в уличном кафе. Смакуя хороший и вкусный кофе, разглядывал офисных клерков, которые собрались в кафе на обеденный перерыв.
– Вы нашу главную достопримечательность видели? – неожиданно спросили с соседнего столика.
– Какую? Ваш город полон древних достопримечательностей.
– Дорога номер один, она соединяет Рим и Бриндизи. По ней шли в Рим основные товары, вот она, – говорящий показал рукой.
Сергей Николаевич повернулся и ничего не увидел. Итальянец именно такой реакции и ожидал, весело засмеялся и сказал:
– Видите в двадцати метрах маленькую арку и памятную табличку рядом? Это начало дороги, хотя римляне считают, наоборот, концом. Арка – это городские ворота с остатками стены.
Арка городских ворот размером не превышала проем двустворчатых дверей. За ней лежали мраморные плиты обычного тротуара шириной для четырех пешеходов. Узкий тротуар прямой линией уходил в холмы. Все очень просто, никакого величая или давления на психику гигантскими размерами.
– Удивлены? – с довольным видом спросил итальянец.
– По этой дороге вереницы рабов несли товары из Греции, Египта и других земель.
– А как же ездили повозки и кареты?
– Не существовало повозок и карет, одна лошадь стоила дороже пяти сотен рабов.
– Но лошади уже были…
– Лошади были, всадники ехали справа от дороги, Рим является основателем правил дорожного движения.
…Сергей Николаевич начал осваивать кавалерийскую науку. Засекая по часам режим движения, двадцать пять минут шагом, двадцать пять минут на рысях, десять минут рядом быстрым шагом. Думать о создавшейся ситуации не хотелось. Он был между двух зеркал, когда, возможно, в дом ударила молния. Зазеркалье, ведьмы и чеширский кот выйдут и все расскажут. Нет фактов и не о чем думать, хотя он постоянно ощущал какую-то неправильность. Через пять часов тренировки стал ехать увереннее. Иногда, встав в седле, пускал своих рысаков в галоп, в ушах свистел ветер.
После полудня, выбрав место, остановился на обед. Хлеб, квас, пара куриных да пара гусиных яиц, сырокопченая колбаса. Упряжь своих лошадок трогать не стал. Вроде что-то надо было ослабить, а потом подтянуть, но он побоялся: не умеешь – не трогай. Не решился привязывать или связывать лошадям ноги. Но его кони от него и не отходили, обнюхивали его и выпрашивали хлеб. После обеда лихо поднялся в село, во-первых, наловчился, а во-вторых, чувствовал физическую легкость и эмоциональный подъем. Решив ускорить путешествие, сразу пустил коней рысью. Через несколько минут тропинка вывела его на дорогу, он увидел Тамбов. Дорога выглядела непривычно, просто полоса более низкой, примятой травы среди поля. Впереди деревянные стены и башни города. От стены в поле расползлись домики с садами и огородами.
