Валентин Пронин - Завещание мессера Марко (сборник)
Дома его встретил Хамиджун, тоже тунисский мавр, знающий испанский язык. Вышла смуглая девушка, прикрывая пол-лица прозрачной кисеей. Она поцеловала руку Монсаиду:
– Тебя так долго не было. Я соскучилась по тебе, господин.
– Принеси еду. Рис, курицу и фруктовый напиток, – распорядился Монсаид.
– Ты в самом деле хочешь стать поверенным и переводчиком у неверных? – спросил приятель. – Не рискуешь ли ты, Эль Масуд? Ведь местные мусульмане могут на тебя обозлиться.
– Выслушай меня внимательно, Хамиджун, – ответил Монсаид, приступая к еде. – Хотя по закону следует молча благодарить в душе Аллаха, дающего насыщение, я не буду терять времени. Сообрази, какие складываются обстоятельства. После того как пал халифат в Испании и Португалии и неверные создали свои варварские королевства, они на этом не успокоились. Они появляются всюду, куда может доплыть судно под парусом. И вот теперь они здесь. Я вижу их стремление захватить рынки пряностей, драгоценных камней и золота. И ты не хуже меня знаешь, Хамиджун, что эти португальские мореходы не остановятся ни перед чем. Любое преступление, обман, насилие – привычные для них средства достижения цели. Хотя правоверные султаны во всем этом вряд ли отстают от христианских королей. Но сейчас наступает время людей Европы. Алчность их беспредельна, упорство несгибаемо, а воинское мастерство и организованность обеспечат победу. К тому же в государствах мусульман еще нет бомбард, фальконетов и аркебуз, которыми владеют неверные. Сражаться с ними, вооружившись луками, копьями и мечами, все равно, что выходить против тигра с палкой. А эти три корабля и горсточка солдат лишь пробный поход. Завтра их будут тысячи, и они возьмут рынки в свои руки, – закончил Монсаид, обгладывая куриное крылышко.
– Что же ты мне посоветуешь? – грустно поинтересовался Хамиджун. – Как мне быть? Ведь даже волос не упадет с головы человека, если не захочет Аллах.
– Последуй моему примеру. Стань пособником и слугой нищих мореплавателей. Или покинь эту страну, уезжай как можно дальше отсюда. – Монсаид поднялся, подошел к девушке, сидевшей на ковре, и тихо произнес: – Ты повисла на моих ресницах, Сурейя. Так говорят влюбленные индусы. Когда ты придешь разделить мое остывшее ложе?
– Удались в спальню и жди, пока на край темного окна, как ломоть золотистой дыни, ляжет луна, – также тихо ответила красавица.
Дворец Заморина
Васко да Гама нетерпеливо ждал людей от правителя. Прошло несколько дней, но они не являлись.
Командор спросил совета у бойкого, всезнающего Монсаида.
– Приезжие обязаны первыми направить послов во дворец, – сказал мавр.
К властителю Каликута поехали два португальца и Монсаид. Командор приказал известить Заморина, что он привез письмо от короля Португалии и хотел бы лично передать его.
После визита к Заморину на «Сао-Габриэль» прибыл в разукрашенной лодке человек в набедренной повязке, с богато инкрустированным треугольным щитом и до белизны наточенным мечом. Это был наир-воин из гвардии Заморина. Он привез от раджи письмо, написанное по-арабски. Заморин сообщал, что в ближайшее время ветры должны усилиться и каравеллам оставаться на рейде небезопасно. Он предлагал португальцам перевести суда в ближайшую гавань. Васко да Гама согласился.
Через несколько дней командору доставили царское приглашение.
Васко да Гама оделся в лучшее платье и велел нарядиться своим спутникам. С собой он взял тринадцать португальцев и Монсаида. На лодку поставили бомбарду, замаскировав ее коврами.
Покидая корабль, командор временно передал командование Пауло да Гаме и приказал:
– В случае, если со мною случится что-нибудь дурное, не пытайся меня спасать, ибо это приведет к гибели кораблей и команды. Если ты, Пауло, получишь известие о несчастье, ты должен будешь немедленно отплыть в Португалию и сообщить королю Маноэлю об открытии пути в Индию.
Отдав последние распоряжения, Васко да Гама спустился на берег.
Его ждал наместник Заморина, толстый маленький старик в белом тюрбане, с красной крашеной бородой. Он сидел на ленивом, перекормленном иноходце в богатой сбруе. Звали наместника Вали. «Нечестивый мавр», – подумал, кланяясь ему, Васко да Гама. Полуголые, черноусые и длинноволосые наиры верхом на конях окружили его, блистая обнаженными мечами.
Толпа пестро одетых музыкантов грянула причудливый восточный марш. Звенели цимбалы, трещали трещотки и маленькие барабанчики, пронзительно визжали дудки. Гулко бухал наккар – огромный барабан из буйволовой кожи. Наккар был подвешен между двумя буйволами, по нему били большими колотушками четыре барабанщика. И эта орда (еще несколько слуг и пеших скороходов с жезлами) беспрерывно гремела, свистела, гудела и бесновалась все время, пока португальцы следовали за толстым Вали на жирном иноходце ко дворцу Заморина. Васко да Гама сел в предложенный ему паланкин, который потащили полуголые рослые индусы. Вокруг живописно гарцевали красавцы-наиры, разгоняя бичами народ.
Привлеченные грохотом «оркестра», сбегались со всех сторон бронзовокожие, чернобородые индийские крестьяне в набедренных повязках и выгоревших тюрбанах, парсы на осликах, как один, в огненно-красных чалмах; мусульмане в белых и голубых тюрбанах и полосатых халатах, женщины в ярких сари, с круглыми серьгами в ушах и маленьким колечком в проткнутой ноздре, со священным знаком между бровями – тилаком.
Женщины несли медные кувшины и маленьких голых детей – на плече или привязав к бедру; некоторые индуски поражали португальцев красотой. Встреченные по дороге двуколки местных жителей, запряженные мулами, волами или старым истощенным конягой, жались к обочине, опасаясь расписного вельможного паланкина, странных иноземцев в блестящих латах и шлемах, надменного Вали и свирепых всадников с мечами и плетками.
Через два часа процессия остановилась. Португальцам предложили воду, жареную рыбу и рис с пряностями. Васко да Гама отказался от угощения, но его спутники с удовольствием подкрепились, хотя и не снимая шлемов, не расстегивая лат и не выпуская из рук оружия. После завтрака шествие спустилось к реке. Португальцы и гостеприимные хозяева разместились на широком помосте, укрепленном на двух баркасах, и поплыли вниз по течению. Наиры и музыканты следовали за ними на других лодках.
По берегам реки тянулись рисовые поля. Большое колесо с лопастями, приводимое в движение ногами крестьянина, безостановочно целый день шагавшего на месте, медленно вращалось и со скрипом поднимало воду из реки. Неподалеку, по расчищенному кругу гоняли быков с завязанными глазами, раскручивая каменный жернов, из-под которого старик ковшом собирал струившуюся белым ручейком муку.
