Иван Апраксин - Царский пират
– А, это, – угадав вопрос, который Степан не успел задать, недовольно сказала фея, – то место появилось случайно, но оно тоже имеет отношение к тебе. Это место, где ты похоронен. Там будет лежать твое тело спустя много времени.
– Где? – не понял капитан. – В тех огромных сотах, которые я видел? Это кладбище? А я-то думал…
– Да нет, – поморщилась фея. – Ты еще и бестолковый в придачу. Твое тело будет лежать прямо под дорогой. Видел дорогу, по которой ездят? Ну вот, кладбище снесут, и прямо по нему проложат дорогу. Так что твои косточки будут все время сотрясаться и дрожать. И так будет вечность. – Она снова рассмеялась. – Подумай лучше о том, чтобы стать травинкой, Степан Кольцо. Это куда спокойнее.
«Так я все-таки буду похоронен на родине, в Кеми, – подумал Степан, уже не обращая внимания на последние слова феи. – Хоть Кемь, как видно, станет совсем другой, неузнаваемой. Правда, это будет уже спустя много времени после моей смерти, так что вряд ли стоит об этом думать. Значит, я не сгорю на том корабле, а вернусь на родину – это гораздо важнее».
Внезапно он обессилел. Слабость накатила внезапно, все тело сделалось ватным, а ноги отказывались держать его. Капитан с испугом посмотрел на фею, но она покачала головой.
– Нет, Степан, – сказала она. – Этого не стоит опасаться, я не стану превращать тебя в травинку против твоего желания. У меня нет такой необходимости: желающих и так предостаточно. Если ты так твердо намерен остаться человеком, страдать и мучиться всю жизнь до самой смерти, а потом умереть – твое дело.
Фея приблизилась и с сожалением погладила Степана по щеке своей маленькой нежной ручкой. Он ощутил это прикосновение, как своего рода ласку – ему стало тепло и уютно. Шутка ли сказать: в последний раз по щеке его гладила только родная мать, а это было давно…
Он опустился на колени, затем сел боком на траву, а после уже не мог себя контролировать: глаза слипались, и тело мягко повалилось. Звезды с ночного неба мягко сияли, освещая его лежащую на лугу фигуру, а вокруг благоухали цветы, и неподалеку слышалось щелканье кузнечика.
Вместе с накатившим сном Степана вдруг посетила странная мысль:
«Зачем же они кладбище-то снесли? Наверное, оно к тому времени уже старое станет, но все равно – нехорошо как-то. Неужто другого места для дороги не нашлось?»
Проснувшись, Степан некоторое время лежал, не открывая глаз. Он прислушивался в своему телу. События и разговоры вчерашнего дня настолько потрясли и напугали его, что страх так и не прошел. Что, если фея обманула его? Что, если его участь зависит вовсе не от его добровольного решения, а уже решена? Фея ведь могла просто играть с ним, как кошка с мышкой.
Сейчас он проснется окончательно, откроет глаза и обнаружит, что стал деревом. Или кустарником. Или ярким и благоуханным цветком вроде того, в который превратилась Эвелин…
Наконец, он открыл глаза и увидел над собой голубое небо без единого облачка. Затем встал с травы и размялся. Рядом на лугу сидели его товарищи. Вот одноглазый Ипат, а рядом с ним трет заспанное лицо Лаврентий, и два баварца ошалело глядят по сторонам. А вот и Ингрид, тревожно глядящая на Степана.
– Ты доволен? – послышался голосок феи, внезапно оказавшейся рядом. – Твои друзья оказались такими же безрассудными, как ты. Никто из них не захотел остаться и украсить собой мой остров. Теперь вы можете уходить.
Фея казалась недовольной, и Степан решил не искушать судьбу. Он поклонился как можно ниже, чуть ли не в пояс, и сказал:
– Мы все очень благодарны тебе, добрая хозяйка. Ты спасла нас от смерти в море, приютила, мы были твоими гостями. Спасибо тебе за ласку и приветливость. Как мы можем тебя отблагодарить?
Но она уже удалялась от них своей летящей шаловливой походкой.
– С твоего позволения, хозяйка, – крикнул вслед фее Степан. – Мы отремонтируем наш корабль и отчалим своим путем.
– Отремонтируете корабль? – обернувшись, засмеялась маленькая хозяйка острова. – Да ладно уж, я не такая злыдня, как ты подумал про меня, капитан. Плывите себе на здоровье, если охота и дальше мучиться: корабль ваш готов к отплытию. А у меня еще много дел – хочу полюбоваться новыми цветами. Они там, за лугом. Не хотите пойти со мной посмотреть? Они невероятно красивые: я сама придумала им форму и цвет.
Степан, а за ним все остальные отрицательно затрясли головами. Видимо, всем здесь уже было дано знание о том, что означает на самом деле предложение остаться на острове. Все знали уже о том, как появляются тут новые цветы, деревья и травинки…
Корабль стоял в бухте, как новенький. Еще спускаясь по тропинке вниз, Степан увидел, что бриг действительно отремонтирован. На самом деле, никакой дыры в борту больше не было, и даже следов ремонта не сохранилось.
А вот с командой все обстояло совсем иначе. Горстка людей, ждавшая на берегу, озадачила Степана. Накануне утром, уходя вслед за девушками наверх, во дворец феи, капитан оставил в лагере около двух десятков человек. Теперь же его встречали всего восемь…
Так вот откуда у феи появились новые цветы! Вот кому она придала причудливые формы и яркий цвет! Вот кем она предлагала полюбоваться с ней за компанию!
С волнением капитан смотрел в лица встречавших его товарищей. Вот бунтарь Агафон, с ним рядом Фрол со своей неизменной балалайкой. Чуть поодаль – два новгородских монаха-стригольника, освобожденных с пиратской галеры, и еще четыре человека. Чернокожий гигант М-Твали бросился к мрачному Ипату и от радости, что дождался своего наставника, исполнил какой-то импровизированный танец.
– А где же остальные? – растерянно спросил Альберт. – Куда все подевались?
– Они стали цветами, – ответила Ингрид. Она пожала плечами. – Наверное, им так захотелось.
– А где же Демид? – спросил капитан, но всеобщее молчание послужило ему красноречивым ответом. Уж больно тяготился московский стрелец Демид опасными приключениями. Очень уж тосковал он по покою и мирной тишине. Что ж, теперь он наслаждается желанным покоем: у цветов мало беспокойства…
– Грузите пушки и все имущество на борт, – приказал Степан. Он первым вошел в воду, за ним последовали Лаврентий и все остальные. Теперь людей снова было мало, и таскать с берега на корабль оружие, бочки и мешки оказалось долгим и трудным делом. У Степана даже мелькнула мысль, что нужно было не скромничать и попросить фею уж заодно перенести их вещи на борт брига. Что ей стоило, если она была в подходящем настроении?
«Ничего, – оборвал свои мечтания Степан. – На самом деле, слава богу, что ноги унесли. Цвели бы сейчас и колосились на лугу. Или покачивали ветвями. Нет уж! Мы не такие! Не на тех напала, добрая фея!»
