Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 3
Ко мне тихо подошел один из валлийцев, зачищавших башни и доложил шепотом:
– В башнях убили всех.
– Хорошо, – похвалил я и приказал ближнему лучнику: – Дайте сигнал второму отряду.
Дважды ухнул филин. Очень правдоподобно. Я всегда хотел научиться подражать крикам животных и птиц. Увы, мне такие способности не даны. Зато свое в морских науках наверстал. После перелома ноги я по совету заведующего учебной частью мореходного училища Соколова по прозвищу Дед – бодрого старика с буденовскими усами – ушел в академический отпуск.
– Слишком часто твою фамилию командир роты произносит на педсоветах. Это может плохо кончиться, – аргументировал он. – За год тебя подзабудут, и командир роты будет другой.
Вернулся я на второй семестр четвертого курса в другую роту, командир которой поздно понял, какой фрукт ему достался, не успел за оставшийся год с небольшим выгнать меня. Дед к тому времени умер. Возможно, я был его последним добрым делом. Этой роте поменяли учебную программу, из-за чего они в первом семестре вместо «Средств наблюдения и связи» прошли «Кораблевождение», которое моя бывшая рота должна была грызть во втором. Пришлось мне осиливать этот предмет самостоятельно. Что я и сделав, взяв учебник. По этому предмету надо было научиться решать на планшете десять типов задач по сближению и расхождению с противником. Для их решения надо иметь хорошее воображение и абстрактное мышление. Как говорят в Одессе, так они у меня есть. Благодаря чему и начертательная геометрия не была для меня ужасным предметом, хотя чертил отвратительно. За первый вечер я разобрался с пятью типами задач и на следующий день сдал их преподавателю. Остальные пять пришел сдавать на второй день. На этот раз принимали сразу четыре преподавателя, включая начальника военно-морского цикла капитана первого ранга Гусева. За два дня и без посторонней помощи я осилил то, чему других учили целый семестр, многих так и не выучив. После этого каперанг Гусев не позволит отчислить меня их училища за то, что на удар мне под дыхало нового командира роты капитана третьего ранга Дрожжина я ответил ударом ему в рыло. Имел он дурную привычку бить своих подчиненных, за что ротные холуи величали его Папой. Наверное, чтобы не так обидно было получать от него оплеухи. Я тоже так называл, но добавлял слово «римский». К сожалению или к счастью, угадал Папуле вскользь по плечу, потому что рядом с нами стояла преподавательница английского языка, которая учила меня четыре года и знала мой характер. Она успела схватить меня за руку. За синяк или свернутый командирский нос меня бы вышибли на раз, никакой начальник военно-морского цикла не помог бы.
Второй отряд валлийских лучников поднялся на стену и разошелся по ее периметру, чтобы держать под обстрелом весь двор. Первый отряд вместе со мной и Джоном спустился к донжону. Я собирался дождаться, когда на рассвете откроют дверь, чтобы ворваться внутрь и перебить остальных защитников замка. К моему превеликому удивлению дверь в пристройку была приоткрыта. Изнутри доносился громкий храп нескольких человек. Я не учел, что здесь жарче, чем в Англии. Пристройка за день нагрелась так, что превратилась в сауну. Поэтому и оставили дверь на ночь приоткрытой. Как будущему офицеру, мне настойчиво вбивали в голову, что воинские уставы, особенно устав караульной службы, написаны кровью. Сейчас у меня была очередная возможность убедиться в этом. Кровь на этот раз была вражеская.
Сам я не стал пачкать руки, разрешил ребятам показать себя героями. Они бесшумно вскользнули внутрь помещения. Храп прекратился. Кто-то что-то спросонья пробормотал и захлебнулся в собственной крови. По лестнице валлийцы поднялись в холл на втором этаже. Когда я поднялся туда, там стоял тяжелый запах немытых человеческих тел и свежей крови. Посередине длинного стола стояла глиняный светильник, в котором, воняя горелым буковым маслом, чадил фитилек. Он освещал пространство в диаметре метра два вокруг себя. В круге света была лавка у стены, на которой лежал бородатый мужчина с перерезанным горлом.
Валлийцы тихо поднимались по деревянной лестнице на галерею. Одна из ступенек скрипела каждый раз, когда на нее наступали. Задние слышали, что ступенька скрипит, но продолжали тупо наступать на нее. Некоторые человеческие поступки не поддаются никакому объяснению. Этот скрип разбудил женщину.
– Кто там ходит? – тихо спросила она.
Никто ей не ответил. Так и умерла, не узнав, под кем скрипела ступенька.
На третий этаж я не пустил валлийцев. Решил подождать, когда рассветет. Кастелян мне нужен был живой. Незачем рыцарям Генриха, герцога Нормандского и Аквитанского, знать, как я захватил замок. Может быть, мне придется захватывать и их замки. Пусть думают, что благодаря предательству кастеляна. В чужое предательство так легко поверить!
Кастелян спал в обнимку со своей пышнотелой женой. Оба голые. И не только из-за жары. В эту эпоху в Западной Европе принято в кровать ложиться голым, пряча рубаху под подушку. Кастелян лежал на левом боку и держался правой рукой за большую обвисшую сиську жены, которая спала на спине. Снизу до пояса их закрывала смятая простыня из грубой ткани. Кровать стояла в каморке за камином, к задней стенке которого была прислонена спата в деревянных ножнах, покрашенных в черный цвет. Рядом на короткой лавке лежала горкой одежда кастеляна. Во второй такой же коморке, расположенной напротив, спали на широкой кровати пятеро детей, мальчиков и девочек. Старшему было лет двенадцать, младшей – не больше трех. Благодаря папиной безалаберности, в ближайшее время спать им придется в менее удобных местах.
Я взял меч в ножных и похлопал им по плечу кастеляна. Проснулся он моментально и уставился на меня так, будто увидел ожившее привидение. Давно небритое лицо с красными вмятинами от складок на подушке выражало желание проснуться и избавиться от жуткого кошмара.
– Одевайся, – тихо сказал я и предупредил: – Не вздумай дурить: погубишь себя и свою семью.
От звука моего голоса проснулась и его жена. Маленькие глаза на ее блестящем от жира лице сперва распахнулись, став круглыми, а потом от страха превратились в узкие щелочки. Она не завопила о испуга, только прикрыла рукой растекшиеся по груди сиськи.
Я перешел в холл третьего этажа, остановился у узкого окна без стекла. Оно выходило на ворота. Над надворотной башней развевалась моя хоругвь. Представляю, какой ребус сейчас разгадывают рыцари и солдаты герцога.
Кастеляна и его семью посадили в телегу, запряженную самой чахлой лошадью. Когда открылись ворота замка и опустился подъемный мост, эта телега в сопровождении десяти моих сержантов покатила через лагерь осаждающих под свист и улюлюканье. Ее проводят на безопасное расстояние и там отпустят. Пусть дерзкий кастелян попробует объяснить виконту Люку де Туару, за что его отпустили живым и здоровым из захваченного замка, в котором погибли все остальные защитники? Трупы мои ребята покидали в реку со стены. Мертвые защитники замка резво скатывались по обрывистому берегу.
