Джеймс Купер - Приключения Мильса Веллингфорда
В тот же вечер наш корабль был вполне оснащен. Воспользовавшись попутным ветром и отливом, «Джон» отплыл под кливером и стакселем[13] и, выйдя в другой канал, бросил якорь. Теперь я находился на полмили от всякой суши и не мог дождаться, когда увижу океан.
Мрамор, окинув пытливым взором свой экипаж, сказал капитану, что он очень доволен его составом. Это меня крайне удивило, так как я находил, что мы окружены были всяким сбродом.
Вскоре половина служащих отправилась спать. Нам с Рупертом дали прекрасный гамак, и мы были очень рады остаться вместе. На мою долю выпало стоять на вахте в то время, как мы были на рейде[14] вместе со шведом, хмурым стариком. Так как мы стояли на якоре при незначительном ветре, то мой товарищ, выбрал себе дощечку, примостился на ней и захрапел, предупредив меня, чтобы я его разбудил в случае чего-либо. Я же стал расхаживать по палубе с такой важностью, как будто на моих плечах лежала охрана отечества.
На следующий день, в воскресенье, около десяти часов мы все принимали участие в поднятии якоря. Затем паруса надулись, и мы двинулись в путь. Сердце мое забилось от восторга при мысли, что я еду в Кантон, который называли тогда Индией. Вдруг Руперт окликнул меня, указывая на какого-то человека, видневшегося из лодки, как раз против нашего корабля. Я вгляделся в него и ахнул: это был мистер Гардинг, который в эту минуту узнал нас. Но «Джон» стал быстро прибавлять ходу; через несколько секунд мы потеряли мистера Гардинга из виду.
Глава IV
Четыре часа спустя после того момента, как я видел мистера Гардинга в последний раз, наше судно было уже в открытом море и летело на всех парусах под северо-западным ветром. Понемногу земля совершенно исчезла из виду. Мои взоры долгое время были устремлены на вершины Навезинка, но и они стали принимать туманное очертание и тоже скрылись из глаз. Только теперь я понял, что такое океан. Но матросу некогда предаваться своим чувствам. Надо было расставлять якоря по местам, отвязывать и скручивать канаты. Затем до самого вечера мы занялись распределением вахт. Я был назначен к Мрамору четвертым. Руперт же зачислен в четвертую вахту последним.
— Это потому, Мильс, — сказал мне Мрамор, — что мы друг к другу подходим. А вашему другу придется больше расходовать чернил, чем дегтя.
На борту все было приведено в порядок. Мы уже находились в двухстах милях от берега. Вдруг из трюма раздался громовой голос повара.
— Кричат два негра! — закричал Мрамор, разобрав в чем дело. — Посмотрите, Мильс, что там такое.
Я только что собрался исполнить приказание, как появился Катон, повар, таща за собою негра. Каково было мое изумление, когда я в этом последнем узнал своего Неба.
Неб успел незаметно проскользнуть на борт еще до поднятия якоря и спрятаться среди бочонков; не накрой его Катон, он просидел бы так очень долго. Когда он очутился на палубе, он первым долгом огляделся по сторонам, и, удостоверившись, что земли не видно, стал кривляться от радости. Мрамор нашел это дерзостью и сильно ударил его кулаком, но Неб остался нечувствителен.
— А, так ты негр? — вскричал лейтенант, пнув его ногой. — Так на ж тебе.
От этого толчка у бедного Неба посыпались искры из глаз. Упав на колени, он начал молить о прощении, объясняя, что Мрамор ошибается, думая, что он убежал от своего господина.
Я вмешался в дело и объяснил Мрамору, кто такой Неб. Когда капитану стала известна история Неба, и он сообразил, что такой сильный и здоровый негр может ему быть полезен, ничего не стоя, он нашел ему подходящее дело — работу у снастей и вахту на правом берегу борта. Я был очень рад такому распоряжению.
Неб рассказал мне, что он свез лодку, куда было приказано, видел, как ее прицепили к «Веллингфорду», затем скрылся, и благодаря двум долларам, которые были ему даны на прощанье, он поместился в трактире, а когда наш корабль был готов к отплытию, он незаметно пробрался на него и запрятался среди бочонков.
Вскоре все примирились с появлением Неба в нашей компании; он даже сделался общим любимцем всего экипажа, благодаря своей ловкости, живости и привычке работать.
Я совсем освоился со своим положением. Мы не дошли до острова святой Елены, как я получил разрешение управлять рулем; и с этих пор я уже исполнял все обязанности матроса за малыми исключениями.
Обыкновенно путешествие из Америки в Китай проходит благополучно. Из всего нашего экипажа эконом и повар были единственные, которым пришлось огибать мыс Доброй Надежды[15] во второй раз. Однако, когда мы пришли в Кантон, ни на кого из нас не произвели особенного впечатления бритые головы и странная одежда туземцев. Я все ждал необыкновенных чудес, но должен сознаться, что это путешествие было одним из самых монотонных, исключая последней его части.
Мы простояли в реке четыре месяца; сделали большой запас чая, шелков и прочих товаров.
Мрамор, при всей своей неприветливости, был очень добр со мною и не переставал просвещать меня; да и всем офицерам доставляло удовольствие посодействовать тому, чтобы из сына капитана Веллингфорда вышел дельный моряк.
Мы отправились в дальнейшее плавание весною 1798 года. Пройдя Китайское море, мы шли под всеми парусами по Индийскому океану; в это время произошло первое происшествие, которое заслуживает некоторого внимания.
Мы вышли на рассвете из пролива Зондских островов[16] при густом тумане. К вечеру, когда день прояснился, мы заметили два судна, направляющиеся к Суматре.
Судя по их внешнему виду, это были пироги. Но так как они шли от нас на очень далеком расстоянии, к тому же надвигались ночные сумерки, мы не обратили на них особенного внимания.
Мрамору приходилась вторая ночная вахта, а следовательно и я был на палубе от двенадцати до четырех утра. Целый час моросил дождь. Так как ночь ожидалась спокойная, все стоящие на вахте легли спать. Только я бодрствовал, сам не знаю отчего. Вспомнилось мне Клаубонни, Грация и Люси… последнюю я не забывал ни на минуту. Мрамор храпел изо всех сил, поместившись на курятнике. Вдруг мне послышался легкий шум весла, затем показался небольшой парус и я ясно различил, что это были пироги.
Я тотчас же закричал:
— Лодка совсем близко от борта!
Мрамор вскочил в одну секунду. Как опытный моряк, он сразу сообразил, в чем дело.
— Все сюда! — скомандовал он рулевому. — Все — наверх. Капитан Роббинс, господин Кайт, идите скорее, эти проклятые пироги сейчас столкнутся с нами.
Все были уже на ногах. Мрамор уверял, что должны быть две лодки, что это те самые негодяи, которых мы вчера видели.
