Петер Герхард - Пираты Новой Испании. 1575–1742
Когда король приказывал открыть торговый путь между Новой Испанией и восточными странами, он поручил руководство этой экспедиции священнику-навигатору Андресу де Урданета. Урданета, отплыв из Навидада в ноябре 1564 года, проследовал к Филиппинским островам и в октябре следующего года возвратился в Акапулько, который, по его рекомендации, должен был стать конечным пунктом торговли с восточными странами через Тихий океан. Полчища индейцев были согнаны, чтобы, расширив тропу из Мехико, сделать ее проходимой для животных. Когда в 1573 году первый галеон с китайскими товарами прибыл в Акапулько, один из важных мостов, находящийся на пути от порта к столице, еще не был готов к эксплуатации, что заставляло совершать длительный обход и довольно опасную переправу через реку вброд. Возведение моста было завершено в течение следующего года, и время, которое необходимо было затрачивать на преодоление пути до столицы, сократилось почти вдвое. Неясно только, через какую реку был переброшен этот «важный» мост. Две самые большие реки, которые лежали на пути прохождения этой тропы – Бальзас и Папагэйо, – в 1698-м и 1804 годах приходилось преодолевать на плотах. Со слов Алессио Роблеса, тропа, проложенная по приказу вице-короля Д. Луиса де Веласко в 1592 году, должна была быть пригодной для продвижения на мулах. Теперь путь от Акапулько до Мехико можно было преодолеть за 6–10 дней, хотя королевские курьеры, скакавшие и днем и ночью, обычно преодолевали этот путь за 3–4 дня. Однако транспортировка объемных грузов все еще оставалась проблематичной, и, к примеру, тяжелые орудия обычно доставлялись окольным путем через перешеек Теуантепек. Но для колесного транспорта дорога между Акапулько и Мехико оставалась непроходимой вплоть до 1927 года.
Торговля с Китаем имела огромное значение для экономики Испании и ее американских колоний. Предметы роскоши, завозимые с Востока, пользовались большим спросом в Новой Испании, а в Перу, в свою очередь, за те же товары можно было выручить еще большую цену. Каждый год в течение двух с половиной столетий огромные неуклюжие галеоны, груженные сокровищами и деньгами, пересекали Тихий океан, тратя запасы американского серебра в обмен на шелка, фарфоровую посуду, воск, специи, духи, ювелирные изделия и всевозможную одежду и наряды. И все это несмотря на многократные королевские указы, налагающие ограничения и направленные на то, чтобы взять эту торговлю под монарший контроль.
Несмотря на существовавший лимит, ограничивающий число рейсов манильских судов до одного-двух в год, иногда в течение одного года Тихий океан пересекали три или четыре манильских исполина. Бывало, что из-за происков врага или вследствие кораблекрушения это торговое сообщение прерывалось на год и более. Стоимость груза, направляемого в Манилу (преимущественно это было серебро), обычно варьировала от 200 тысяч до миллиона песо, при этом стоимость товаров, прибывающих в Новую Испанию и Перу, была в 2–3 раза больше, а контрабандный товар увеличивал эту сумму более чем на 10 миллионов песо. Сведения об этом находим в книге Вильяма Литтела Шерза «Манильский галеон», весьма познавательной и раскрывающей читателю многие подробности, связанные с историей развития торговли испанских колоний в Америке с Китаем.
С открытием этого чрезвычайно выгодного морского торгового пути в Китай Акапулько на время пребывания в его порту манильских кораблей превращался в бурлящий жизнью город. Здесь обосновывалась большая колония ремесленников и разного рода мастеровых людей: плотников, конопатчиков, кузнецов и изготовителей корабельных парусов. В нем строились склады для хранения корабельной оснастки и продовольствия, которое приходилось завозить из отдаленных внутренних районов страны. Большую же часть года, из-за тяжелых климатических условий, Акапулько оставался пустынным и покинутым местом, если не считать небольшого поселения негров, мулатов и китайцев. Среди людей, постоянно проживающих в Акапулько, не было ни одного индейца. Это было грязное, малопривлекательное поселение, где соседствовали землянки и жилища, сколоченные из досок, крытых соломой и кишащих всевозможными паразитами, назойливыми москитами, которые способствовали распространению всевозможных тропических болезней. Манильские галеоны, как их называли английские писатели, после длительного рейса с Филиппин, в среднем длившегося около пяти с половиной месяцев, обычно прибывали в порт Акапулько в период с конца ноября по январь. (Средняя продолжительность тридцати семи зарегистрированных плаваний в восточном направлении с 1565-го по 1758 год составляла 170 дней.) Во время столь длительного перехода на борту манильских судов было много случаев заболевания цингой с летальным исходом, те же, кому удавалось благополучно завершить длительный вояж, по прибытии в Акапулько выглядели крайне изможденными и грязными. Их состояние еще более усугублялось из-за антисанитарных условий и той нездоровой атмосферы, которая царила в поселении. В Акапулько не было создано никаких бытовых условий для путешественников, и к 1698 году в поселении не существовало ни одной гостиницы или постоялого двора.
Пассажиры, прибывающие на галеонах, если они не собирались сразу пускаться в тяжелый путь по труднопроходимой дороге на Мехико, должны были конкурировать с сотнями торговцев, стараясь заполучить место на ночлег в грязной лачуге либо в одном из женских монастырей. Во время праздников, которые устраивались в Акапулько после прибытия каждого манильского судна обычно в январе или феврале, город наводняли приезжие люди, и стоимость проживания в нем неимоверно возрастала – положение, которое, по всей видимости, сохраняется вплоть до наших дней. Некий путешественник в 1698 году жаловался: для того чтобы нормально питаться, человеку необходимо тратить не менее песо в день, что по тем временам составляло баснословно большую сумму.
Еще до того как прибывший галеон успевали разгрузить в порту, приготовления к его снаряжению в обратный путь на Филиппины уже шли полным ходом. Солдаты, преступники, высылаемые на Филиппины, и пассажиры прибывали в город из Мехико; на судне затыкали паклей и заливали смолой швы, а в трюмы загружали продовольственные запасы и серебро. При благоприятном стечении обстоятельств время, которое манильский галеон затрачивал на путь до Филиппин, было несколько меньше, чем время, затрачиваемое на обратную дорогу, и составляло немногим менее четырех месяцев. Январь или февраль были самыми благоприятными месяцами для отплытия манильского судна в восточном направлении, поскольку в случае задержки возникала опасность его встречи с инверсными ветрами, либо прибытие на Филиппины приходилось на разгар сезона тайфунов. Но, невзирая на возможные трудности, отплытие судна зачастую откладывалось на конец марта или даже апрель, в результате чего манильские гиганты не раз терпели кораблекрушения, унося с собой жизни людей, находившихся на борту. (Из 148 зарегистрированных рейсов из Акапулько с 1566-го по 1784 год 2 галеона вышли в море в декабре, 5 – в январе, 11 – в феврале, 87 – в марте, 42 – в апреле, и 1 галеон покинул Акапулько в мае. Эти задержки были преднамеренно организованы мексиканскими торговцами, которые решили сбить цену на китайский товар, сговорившись не скупать его до тех пор, пока продавцы не вынуждены будут пуститься в обратное плавание. Вице-короли понимали, что галеоны, запоздавшие с выходом в океан, подвергались серьезной опасности, поэтому обычно отдавали приказ, согласно которому манильские суда должны были покинуть порт до определенной даты.)
