Джереми Прайс - Невеста капитана Тича
— Это ты, Данкин, вонючий шваб?
— Никак нет, сэр — не Данкин, сэр! Матрос Мюллет, сэр!
— Ага! Ну, ты тоже сгодишься. Поди-ка сюда, приятель!
Мистер Мэрки стоял, слегка покачиваясь, пока матрос не приблизился к жму на расстояние двух футов. Тогда он молча размахнулся и изо всех сил ударил огромным кулаком в бледное и круглое, как луна, лицо парня. Послышался хруст дробящихся костей. Удар сшиб матроса Мюллета с ног и швырнул его к дальним шпигатам9, где он дернулся несколько раз и затих бесформенной грудой тряпья.
Немного отведя душу таким образом, мистер Мэрки поплелся на полубак10 в свою каюту.
Мэдж и Анна стояли в узком проходе у каморки, которая предназначалась им в качестве спальни.
— И вы собираетесь предложить нам спать здесь?! — с негодованием воскликнула Мэдж. — В этом… в этом гнусном закутке?
Маленькая деревянная клетушка, которую капитан Баджер удостоил громкого звания «отдельная каюта», едва достигала пяти футов в длину и шести в ширину. В ней находилась узкая койка, прикрепленная к переборке, а под ней в простом деревянном корыте, стоявшем прямо на палубе, лежал тощий матрас, из тех. что матросы обычно именуют «ослиным завтраком».
— Помилуйте, сударыня, — невозмутимо возразил Баджер. — Я уверен, что вы сможете устроиться здесь со всеми удобствами! Ваши чемоданы будут доставлены на борт через пару минут, так что вы ни в чем не будете испытывать недостатка. Сегодня с вечерним приливом мы должны выйти из гавани — вы сами понимаете, мадам: иначе мой наниматель заподозрит неладное. Но как только мы отойдем на достаточное расстояние, чтобы нас не было видно с берега, мы тотчас же меняем курс и поворачиваем на северо-восток. А завтра ночью, как и было условленно, мэм, я брошу якорь у Галлейна. Затем, когда прибудут ваши два джентльмена и вы с ними попрощаетесь — вас доставят на берег, и дело с концом!
Он оскалил в улыбке кривые искрошенные зубы и затопал прочь по узкому трюмному проходу, унося с собой плюющийся маслом фонарь, бросавший причудливые тени на закопченные балки низкого потолка.
Мэдж в замешательстве глядела ему вслед, колеблясь между гневом и растерянностью. Однако Анна, внимательно оглядев крохотную каюту, решительно принялась развязывать ленты, поддерживавшие ее кринолин.
— Милая Мэдж, — спокойно резюмировала она. — Нам придется снять юбки, чтобы поместиться здесь вдвоем. И даже чтобы протиснуться в эту дверь!
Мэдж с отсутствующим видом кивнула; она все еще пребывала в нерешительности.
— Входи же, Мэдж, — сказала Анна. — Все будет хорошо! Видишь — на двери с внутренней стороны два крепких засова. Если бы они собирались поступить с нами дурно, они не поместили бы нас сюда. И лотом, — с мягкой укоризной добавила она, — нам следует думать сегодня не о собственных удобствах, а о бедном отце! Мы должны молить бога, чтобы Лори сумел спасти его, и чтобы мы вскоре смогли увидеть их обоих целыми и невредимыми!
— Аминь… — суховато произнесла Мэдж. Ей вдруг показалось, что они поменялись ролями, и Анна, внезапно став взрослой, успокаивает и уговаривает ее, как ребенка.
Войдя в каюту, они освободились от своих бесчисленных нижних юбок, шелестя материей и то и дело натыкаясь друг на друга в тесном помещении.
— Ах! — ужаснулась Мэдж. — Ни одной простыни! Только грязные одеяла, да еще и мокрые ж тому же! Я не буду спать под этим отвратительным тряпьем! Скорее простою здесь всю ночь, не сомкнув глаз!
— Мы можем воспользоваться нашим нижним бельем, Мэдж!
Анна решительно разорвала пополам пару своих нижних юбок из тончайшего ирландского батиста. Мэдж глядела на нее в безмолвном ужасе.
— Видишь — получились неплохие простыни! И мы можем оставить их потом здесь для Лори и отца. Не забудь, что им придется спать здесь не одну ночь. Сколько нужно плыть до Барбадоса, Мэдж?
— Не знаю, — ответила Мэдж, которая, если говорить правду, не знала даже, где находится этот Барбадос. Ее морщинистая шея задрожала, словно она вот-вот готова была расплакаться.
— Дитя мое, — сказала она. — Простите свою бедную старую Мэдж! Вы, подобно вашему отцу, полны мужества и решительности, а я… я…
Она отвернулась и молча принялась разрывать на простыни свои собственные нижние юбки.
Неожиданно раздавшийся громкий стук в дверь заставил обеих женщин замереть и в тревоге прислушаться.
— Это всего лишь я, капитан Баджер! — бодро прокричал сквозь дверь сей достойный джентльмен. — Я пришел предупредить вас, леди, чтобы вы не пугались, если услышите среди ночи шум и всякого рода крики и вопли. Это мои парни притащат на борт проклятого старого дьявола, беглого негра-слугу, принадлежащего майору Боннету!
Он пожелал им спокойной ночи и снова удалился восвояси. Вскоре обе женщины, утомленные дневными переживаниями, отправились ко сну. Очевидно, проклятый старый дьявол в лице беглого негра-слуги воспринял свое возвращение довольно смирно, потому что они не слыхали ни одного звука, свидетельствовавшего о его доставке на корабль. Мэдж, вопреки всем страхам и волнениям, вскоре тихонько засопела своим длинным носом, а через некоторое время заснула и Анна.
Глава 2
Майор Стид Боннет проснулся рано. Как владелец плантации — пожалуй, одной из самых богатых на Барбадосе — он привык вставать на рассвете, ибо в тропиках основная работа начиналась именно в эти первые прохладные часы дня.
Всего лишь узкий коридорчик отделял его маленькую каюту от тесной каморки, где Анна и Мэдж все еще лежали в тяжелом забытьи после богатого событиями дня. Два сиамских кота уютно свернулись клубочком в ногах его теплой постели, уставившись на хозяина немигающим взглядом миндалевидных желтых глаз. Майор нежно поглаживал пальцами босой ноги их мягкую шелковистую шерсть.
— А где же этот черный негодяй Овидий? — добродушно спрашивал он котов. — Сидит в трюме, закованный в цепи! Ай-яй-яй! Внизу, в темноте, среди крыс!.. Кто из вас хочет вкусную, жирную крысу, а?
При звуке знакомого слова коты пошире раскрыли свои холодные изумрудные глаза и выпустили острые кривые когти.
Майор Боннет аккуратно, чтобы не потревожить котов, спустил ноги на пол и плеснул в лицо холодной забортной водой из стоявшего рядом ведра. Затем он провел по усам серебряным гребнем, всунул тощие бедра в синие сатиновые бриджи, поверх них натянул длинные, до колен, белые шелковые чулки и пристегнул их золотыми форменными пряжками. Черт бы побрал этого проклятого негра! Где это видано, чтобы джентльмен, вынужден был одеваться самостоятельно? Пожалуй, придется выпустить черного бездельника из трюма…
