Майкл Поуп - Королевский корсар
Дело происходило на шканцах, в присутствии всей команды, на чем настоял Леруа. Избавление от человеческого балласта, коим являлся Кидд, он решил превратить в своего рода воспитательное мероприятие. Пусть недовольные посмотрят, как капитан расправляется с теми, кто ему просто не нужен, и подумают, какая ждет участь тех, кого он сочтет для себя опасным.
Команда наблюдала за происходящим в мрачном молчании. Никто, разумеется, не думал о человеке, сидящем в мешке. Все прикидывали варианты своего собственного будущего.
Уильяму было неудобно и душно. Но он знал, что выражать свое возмущение опасно. Могут надавать палками по бокам. Нужно немного потерпеть, и его под общий хохот выпустят наружу. Пусть смеются, ему не жалко.
Вдруг над головой, с высоты, раздался невразумительный крик, на секунду установилось молчание, а потом загрохотали бесчисленные каблуки по доскам палубы. Звуки шагов разбегались в разные стороны от мешка и ссыпались в носовой и кормовой люки. Уильям почувствовал, что палуба опустела.
Странно.
Но на этом все не закончилось.
Над мешком прозвучало несколько командных криков капитана Леруа. Заскрипели справа и слева канаты, послышался уходящий в высоту гул. Это грот-мачта, понял Уильям. Под тяжестью полного парусного вооружения она напрягается, как толстая струна.
Раздалось несколько ударов по бокам корабельного туловища. Некоторое время пленник мешка пребывал в недоумении, а потом сообразил, что это откидываются ставни оружейных портов.
Грот-мачта продолжала петь, звук ее начал как бы искривляться, и вслед за этим слегка накренился и мешок Уильяма. Это означало, что на мостике резко положили руля к ветру и «Веселый бретонец», вылавливая парусами не слишком устойчивый боковой ветер, начинает какой-то решительный маневр.
На палубе опять простучали чьи-то каблуки, они с панической скоростью пронеслись от кормы к носу.
Прозвенел хрипловатый корабельный горн, как будто застарелый курильщик кашлянул два раза. И тут же началось «землетрясение»: палуба под мешком закачалась больше обычного, а грот-мачта как бы слегка подпрыгнула от восторга, едва удерживаясь своими корнями в теле корабля. До ноздрей мешочного жителя дошел резкий, чуть сладковатый запах дымного селитрового пороха.
«Бой!» — понял Уильям и почему-то обрадовался.
Радость его была недолгой. Он услышал отдаленный пушечный гул, и почти сразу же вслед за этим его шарахнуло по голове куском такелажного дерева, прилетевшим откуда-то сверху. Это ядро противника разнесло в щепы одну из рей грот-мачты.
Уильям Кидд потерял сознание и перестал быть активным участником происходящих событий.
А имело место вот что.
За секунду до того, как несчастному шотландцу предназначено было отправиться в пучину морскую, впередсмотрящий «Веселого бретонца» увидел на горизонте корабль и громко известил об этом капитана и команду.
Леруа, взбежав на мостик, велел подать подзорную трубу. Хоть и оцарапанную, но весьма зоркую. Бросив в нее один опытный взгляд, он тут же обнаружил на траверзе своего корабля некое странное плавучее средство. Громадный деревянный остов с одной фок-мачтой. Вне всяких сомнений, этот путешественник или претерпел жестокий шторм, или подвергся жестокому нападению. И то и другое было на руку Леруа. Он мгновенно понял свою выгоду в данной ситуации и приказал готовиться к бою.
И Жаке, и все прочие в мгновение ока поняли капитана. Для хищника нет ничего более приятного на свете, чем беззащитная добыча.
Подняв все паруса, запалив пушечные фитили, «Веселый бретонец» решительно двинулся на незнакомца.
— Вывесить красный флаг? — спросил Пирес.
Леруа отрицательно покачал головой, не отрываясь от своей трубы:
— Зачем мы будем предупреждать их о наших намерениях. По тогдашним каперским правилам, судно, идущее на абордаж, обыкновенно вывешивало красное полотнище.
— Пусть они догадаются о них, когда мы всадим абордажные крючья в их палубу.
Леруа руководила не только его абсолютная бессовестность, но и трезвый расчет. Израненный корабль выглядел подлинным гигантом.
Три пушечные палубы.
Не менее восьмидесяти пушек.
Стало быть, сотни полторы сабель и мушкетов, не считая прочей многочисленной команды.
Имея не более шести дюжин вооруженных людей, в данной ситуации глупо играть в благородство.
Леруа вспотел от возбуждения: за столько месяцев бесплодных скитаний по морям наконец-то судьба дает ему в руки шанс. Настоящий шанс. Одна корабельная казна такого судна может представлять собою целое состояние.
— Корабль под флагом Ост-Индской компании! — громко объявил капитан, и Жаке и Пирес понимающе переглянулись.
— Антуан, положи руля к ветру! Канонирам держать фитили. Трубача сюда!
Все команды выполнялись толково и молниеносно. Капитан поднял руку, не отрываясь от окуляра:
— А-а, забегали!
На одномачтовом гиганте наконец поняли, чем угрожает им стремительное приближение небольшого нагловатого парусника. Предстоит еще одно сражение.
Может быть, еще более жестокое, чем-то, что разрушило их корабль.
— Огонь!
Все пять пушек правого борта стреляли по верхней палубе — обычный корсарский прием. Стремление уничтожить живую силу противника, способную помешать успешному осуществлению абордажа.
Артиллеристы регулярного флота, если нет особой команды, стреляют по корпусу вражеского корабля, стараясь его затопить.
Леруа сам повел своих людей в атаку. Ответные выстрелы вестиндца сделали в бортах «Бретонца» несколько пробоин, впрочем не слишком опасных.
Решительному ревущему навалу корсаров противостояло довольно большое количество вооруженного народа, при этом довольно слабо организованного.
Все силы защищающихся были растрачены в прошлом бою, и у них не осталось настоящей воли к сопротивлению.
Кроме того, насколько можно было судить, у них не имелось единого командования. Кроме мушкетеров в красных мундирах королевской пехоты мелькали странные люди в синих кафтанах и желтых шароварах с изогнутыми клинками. На головах у некоторых были белые чалмы.
Мусульмане защищали корму, где обычно располагаются каюты высокопоставленных пассажиров и капитана. Несмотря на пыл боя, Леруа сообразил, что именно туда нужно направить главный удар.
Французский мошенник оказался великолепным фехтовальщиком. Белые тюрбаны налетали на него, оскалив зубы и вопя какие-то устрашающие обещания, но это им не помогало, так же как их кривые сабли. Обыкновенная толедская шпага — самый короткий путь к вражескому сердцу.
Оставив на усыпанной мусором и залитой кровью палубе пять или шесть трупов в желтых шароварах, Леруа пинком тяжелого ботфорта ударил в высокую решетчатую дверь, закрывавшую путь в большую каюту.
