Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 2
– Один рыцарь живой, – доложил Нудд.
Этим рыцарем оказался никто иной, как Тибо Кривой. Стрела попала ему в грудь слева у плеча. Рана не смертельная. Видимо, опыт подсказал старому солдату свалиться с лошади и затаиться. Теперь он сидел на земле без шлема и смотрел на торчавшую в теле стрелу. Мокрые от пота пряди редких темно-русых волос прилипли ко лбу. Одна прядь закрывала старый шрам почти до рассеченной брови.
– Ты как оказался в этом отряде? – поинтересовался я.
– Да как всегда: деньги нужны были, – признался он, попытавшись улыбнуться. – Вот и получил!
– Да уж, досталось тебе, – согласился я. – Будем вытаскивать или помирать решил?
– Давай попробуем вытащить, – кривя губы то ли в улыбке, то ли от боли, предложил Тибо. Кстати, кривили он их в другую сторону, чем шел шрам, отчего зрелище было забавным.
Я обрезал наконечник стрелы и выдернул древко из тела Кривого. Он тихо вскрикнул и сразу обмяк, потеряв сознание. Его вытряхнули из кольчуги, положили на постеленный на землю плащ, который был приторочен к седлу ближней лошади, дезинфицировали рану акульим жиром и перебинтовали. Когда завязывали бинты, рыцарь очнулся. Лицо побледнело, а из как бы прищуренного левого глаза вытекла слеза. Тибо Кривой вытер ее правой рукой и тихо произнес:
– Невезучая у меня левая сторона: всё время ранят в нее.
– На коне сможешь ехать? – спросил его.
– Вряд ли, – ответил он.
– Сделайте и ему носилки, – приказал я бойцам.
Между двумя палками привязывают длинный плащ из грубой толстой ткани. Потом концы этих палок крепят к седлам двух лошадей, чтобы плащ с раненым висел между ними. Придется раненому перемещаться не в очень удобной позе и покачиваясь, зато не своим ходом.
Пленные перетащили трупы убитых в ложбину, которая находилась чуть дальше нашей засады, закидали их камнями и ветками. Даже крест соорудили из двух палок.
– Джон, возьми двадцать человек на лошадях и отведи их в замок, – приказал я своему рыцарю.
Замок – тоже деревянный мотт и бейли – принадлежала графу Честерскому и располагалась примерно в дне пути отсюда. Там нес службу отряд из двух рыцарей и двух десятков пехотинцев, основной задачей которых было сообщать графу, какую еще его деревню разграбили люди Роберта де Бомона.
– Предупреди их, что эти солдаты нужны мне живыми и здоровыми, заберу недели через две, расходы на питание компенсирую, – проинструктировал Джона.
4
Мой отряд теперь весь был конный, и мы могли намного быстрее перемещаться в нужное место. Тибо Кривой рассказал мне, что их отрядом, собранным из наемников и вассалов графа Лестерского, командует рыцарь Бодуэн из Фландрии, приятель Вильгельма Ипрского, графа Кентского. В отряде было около пятисот человек, но все вместе никогда не нападали. Часть отряда, примерно полторы сотни, где-то южнее грабят владения графа Глостерского или его сторонников.
– Там в основном фламандцы, – сообщил он. – Наши здесь остались, чтобы, если ситуация изменится, без проблем перейти на сторону графа Глостерского. Он пригрозил, что не будет нанимать тех, кто воевал против него.
– Тогда ему скоро не с кем будет воевать! – произнес я.
– Да, – согласился Тибо, – всем стало наплевать, кто король по праву, а кто нет, лишь бы хапануть побольше, пока война не кончилась. – Он тяжело вздохнул. – Сам надеялся разбогатеть, а потом купить домик в крепком городе и дожить последние годы спокойно.
– Рана заживает хорошо, может, еще успеешь, – утешил я. – У меня большое подозрение, что война не скоро закончится.
– Кому я нужен без коня и доспеха?! – резонно заметил рыцарь.
– Выздоравливай, а там подумаем на счет коня и доспеха, – сказал я.
Тибо Кривой сразу приободрился:
– Я слышал, Гилберт у тебя служит.
– Да. Женился на сестре моей жены, и я дал ему манор в Линкольншире, – рассказал ему.
– Повезло парню! – с завистью воскликнул Тибо и как бы шутливо спросил: – А больше сестер на выданье нет?
– Увы! – ответил я. – Но и для тебя что-нибудь придумаем. Главное, выздоравливай.
– Теперь должен выздороветь! – произнес он повеселевшим голосом и посмотрел на меня, как ребенок на Деда Мороза, принесшего подарки.
Людям двенадцатого века, жестокого, безжалостного, мои проявления человечности кажутся удивительными. Через восемь с небольшим веков в Западной Европе таких, как я сейчас, будут считать извергами. Помню, на курсах английского на Мальте со мной в группе занимались студенты из Испании. Им правительство оплачивает три недели обучения. Они были уверены, что у верблюда в горбу вода. Я рассказал, что мой приятель тоже так думал. Воюя в Афганистане, он решил проверить и прострелил горб. Оттуда потекла кровь. Закончив рассказ, почувствовал, как изменилось отношение ко мне: от меня все как бы внутренне отодвинулись. Они почему-то решили, что я тоже воевал, а значит, убийца.
Вернулся Умфра со всей своей группой. В последнее время он начал вживаться в роль рыцаря, покрикивать на подчиненных – в общем, пальцы растопыривать. Сейчас он был притихший, будто зарождавшуюся спесь солнцем припалило.
– Чуть не попались, – сообщил Умфра. – Следили за их отрядом, который базируется в деревянном замке на холме возле деревни, и не заметили, что нас окружают. Хорошо, пес залаял. Через лес ускакали.
Видимо, первая группа тоже не заметила.
– Как они узнали, что вы за ними следите? – спросил я.
– Понятия не имею, – ответил Умфра.
– Хорошенько подумай, – потребовал я.
– Близко мы к ним не приближались, – начал вспоминать он. – Костер жгли только ночью и в ложбинах…
– А зачем жгли? – перебил его.
– Мясо жарили, – ответил Умфра. – Ягненка подстрелили, он от стада отбился.
– Из-за ягненка вы чуть и не погибли, – пришел я к выводу.
– Нас никто не видел! – заверил Джон.
– Это не важно. Они поняли, что в округе появились воры, и выследили вас, как и предыдущих, – объяснил ему.
Я оставил в лагере десять человек охранять трофеи и раненых, а с остальными поскакал рассчитаться с отрядом фламандцев. К нашему прибытию отряда на месте не оказалось. По моему приказу взяли «языка» – крестьянина из деревни. Он сообщил, что за день до этого отряд ушел на запад, где находились земли графа Глостерского. Мы захватили крестьянина с собой, пообещав отпустить живым и невредимым, если не соврал, и наоборот. Ехал он на крупе коня позади одного из лучников. Вечером ходил враскарячку и жаловался, что растер бедра до крови. Я отпустил его утром. Теперь не успеет нам помешать: до дома ему добираться не меньше двух дней.
Время уже близилось к вечеру. Закапал дождь, и я подумывал, не вернуться ли нам к сожженной деревне, которую недавно проехали? Но приискала высланная вперед разведка и доложила, что навстречу движется отряд с обозом и скотом. Кроме фламандцев, больше здесь ходить вроде бы некому.
