Иван Апраксин - Царский пират
Янтарный дворец был одноэтажным, украшенным несколькими островерхими башенками, и очень маленьким. На родине Степана некоторые поморские избы были побольше размерами. Хотя, конечно, во дворце ведь нет необходимости держать скот в холодное время года. Да и бывает ли здесь вообще холодное время года?
– Войдите, – прозвучал голос, но он принадлежал не девушке, которая привела их сюда. Повеление войти прозвучало как-то иначе – тверже, с оттенком приказа и как-то капризно…
«Делать нечего, – решил про себя Степан. – Пока что все складывалось хорошо. Сейчас уже совершенно ясно, что наш бриг снова притянула к своему острову фея. В первый раз она это сделала для того, чтобы мы смогли высадить ее племянницу. А зачем притянула сейчас? Мы тонули и наверняка все погибли бы в морской бездне, а фея притянула нас в эту благословенную бухту. Для чего? Вряд ли для того, чтобы убить. А раз так – надо поблагодарить за спасение от смерти!»
С этими мыслями поморский капитан перешагнул порог и вошел в янтарный дворец. За ним последовали остальные.
Маленькая женщина с хрупкой точеной фигуркой и рассыпавшимися по плечам светло-золотистыми волосами полулежала на широком ложе под балдахином. Балдахин поддерживался четырьмя резными и позолоченными подставками, по которым вились гибкие стебли растений. Кисея балдахина была откинута, и ложе было видно целиком, как и его хозяйку – в уже знакомом одеянии из прозрачной белой ткани. Она нюхала цветок, зажатый в маленькой ручке…
– Ты – капитан Степан Кольцо? – спросила она, дерзко оглядев гостя, остановившегося в одном шаге от ложа.
– Сдается мне, хозяйка, что ты сама это знаешь, – не выдержал нервного напряжения Степан и низко поклонился.
– Знаю, знаю, – быстро сказала женщина. – Я разглядела тебя еще в первый раз, когда ты высаживал на берег мою племянницу. Тогда еще я подумала, что надо бы нам с тобой познакомиться.
– Спасибо тебе, что от смерти нас спасла, – проговорил Степан и снова поклонился. – Чуть было не погибли мы совсем.
– Как же не спасти такого красавца! – засмеялась женщина и, отбросив цветок в сторону, вскочила со своего ложа и встала на нем босыми ногами. Видно было, что ступня у нее совсем маленькая и узкая, как ладошка ребенка. Налетевший через дверной проем ветерок колыхнул белое полупрозрачное одеяние, и обнаженное под ним тело как бы выступило наружу. Ингрид покраснела и опустила глаза – видно было, что она менее всех присутствующих довольна происходящим…
Маленькая женщина была очень красива. Ее стройное тело казалось выточенным из благородного камня, настолько все формы его были совершенны.
Онемевший Степан смотрел на вставшую с ложа хозяйку янтарного дворца, и внутри него рождалось твердое непоколебимое убеждение в том, что перед ним на самом деле не живая женщина, не человек из плоти и крови, а создание высших сил.
– Я – фея Эйоле, – сказала хозяйка дворца своим тонким, почти детским голосом. – Владычица Эстии и повелительница Балтийского моря. А вы отныне будете моими гостями.
Вдруг она улыбнулась совсем светло и наивно, будто ребенок, и спросила:
– Ведь правда? Вы будете моими гостями?
За своей спиной капитан услышал глухой стук и обернулся: оба баварских дворянина опустились на колени. Их сабли звякнули об пол, а головы склонились. С детства они слышали песни менестрелей о том, как славные рыцари попадают к Прекрасной Даме, нуждающейся в их служении…
За ними последовал Лаврентий, хоть и не по собственной воле: после слов феи последние силы оставили его. Глаза колдуна закатились, и он, пошатнувшись, стал оседать. Ингрид подхватила его внезапно окончательно ослабевшее тело, и таким образом оба они оказались на коленях.
Увидев все это, фея улыбнулась, но в следующее мгновение ее лицо сделалось капризным и недовольным.
– А ты почему не встаешь на колени, красавец-капитан? – обратилась она к Степану, оставшемуся на ногах, а потом перевела взгляд на Ипата. – А ты, одноглазый канонир? А? Может быть, вы – гордецы?
Фея нахмурилась и требовательно глядела на двоих стоявших.
– Прости нас, добрая хозяйка, – снова, еще ниже прежнего поклонился Степан. – Мы чтим тебя и уважаем, а уж о благодарности за наше спасение и говорить нечего – требуй от нас любой службы. Но на колени становимся только перед Богом – Отцом Небесным, и перед Пресвятой Богородицей-Девой. Уж не гневайся и не суди нас строго.
– Да? – удивилась фея. – Это поразительно! Неужели так-таки больше ни перед кем не становитесь?
Внезапно лицо ее просветлело, и она засмеялась звонко и заливисто. А затем хлопнула в ладоши и сказала:
– Впрочем, как все это скучно! Пойдемте лучше на луг, там зацвели мои любимые медовые цветы.
Легким движением фея спрыгнула со своего ложа и, подлетев к поднявшейся с колен Ингрид, схватила ее за руку.
– Пойдем, милая, – сказала она весело. – И хватит уже дуться! Никто тут тебя не обидит!
Подхватив Ингрид, фея двинулась к открытому проему сводчатой двери, за которой расстилался луг. Все остальные последовали за ней.
– Вот эти цветы, – защебетала хозяйка, подбегая к кусту с распустившимися диковинными золотистыми бутонами. – Понюхайте их, это – мои любимые.
Ингрид была первой, а за ней и другие гости склонились к кусту. Степан ощутил необычайно сладостный аромат – это был запах трав и густого меда, смешанный еще с какими-то оттенками, придававшими запаху совершенно необычный характер.
Только подошедший последним Лаврентий не стал склоняться к цветам. Вид у него по-прежнему был ошеломленный и какой-то подавленный.
– Ты знаешь, – обратился он к Степану, увидев, что друг с тревогой наблюдает за ним. – Тут творится что-то необычайное. Я чувствую, что теряю силы.
– Оттого ты чуть не упал в обморок только что? – уточнил Степан. – Слабость? Ты утомился.
– Да нет, – покачал сокрушенно головой колун. – Слабость я ощущаю именно из-за того, что моя сила уходит от меня. Точнее, уже вся вышла. С той минуты, как мы оказались на этом острове, я начал чувствовать себя обычным человеком. Духи предков оставили меня, и я больше не могу общаться с силами иного мира. Для меня это так непривычно!
– То ли еще будет! – засмеялась фея, внезапно обернувшись к Лаврентию. – Но ты не расстраивайся, колдун. Зачем тебе колдовство на этом острове? И без него обойдешься, а то лишняя трата времени. На острове Ихме колдовство ни к чему.
– А как поживает Эвелин? – вдруг, набравшись храбрости, поинтересовалась Ингрид. – Она действительно ваша племянница? Она так нам сказала…
