Александр Грин - Морские волки. Навстречу шторму (сборник)
Ох, уж мне это «однако» вот тут сидит, с тех еще пор, как учитель хотел было, по его сказам, простить меня за шалость, однако высек для примера; с тех пор как мой искренний друг и моя вернейшая любовница клялись мне в привязанности и за словом, однако, надули меня… Однако ж оставим это «однако».
Савелий, не смея дохнуть, стоял перед стариком, высасывал глазами догадки из его лица, но слово «однако», произнесенное с такой расстановкой, что между каждым слогом уложиться могло по двадцати сомнений, распилило его сердце пополам, и опилки брызнули во все стороны.
– Од-на-ко (после ко две черточки), – произнес старик и почесал в затылке, потому что затылок есть чердак человеческого разума, в который сваливают весь хлам предрассудков, всю ветошь нравоучений, колодки давно стоптанных мнений и верований, битые фляжки из-под воображения; или, лучше сказать, он – гостинодворская темная задняя лавка, в которую обыкновенно заводят приятеля-покупателя, чтобы сжить с рук полинялый, староманерный товар. – Однако, Савелий Никитич! ведь не мне жить с тобой, а дочери, а за ней приданое не богато. Я и сам с копейки на копейку перепрыгиваю. Рад бы душой, да кус небольшой: у меня же сыновья подростки. Опять и дочери своей мне не хочется видеть в нужде, лучше заживо в землю закопаться. Впрочем, вокруг Катеньки, сам ты известен, женихи словно хмель увиваются.
«Пропала моя головушка!» – подумал Савелий.
– Не в укор тебе будь помянуто – покойник батюшка твой сидел в лавочке, да выехал из ней на палочке: благодаря мичманам проторговался, поплатился добром за свою простоту и пустил тебя круглым сиротою кататься словно медный грош по белу свету. Не осуди, брат Савелий! Имя твое знаю я, отчество знаю, а животов не знаю. Скажи мне как на духу: есть ли на что у тебя хозяйством обзавестись, да себе на прожиток и детям на зубок придобыть?
Савелий вытащил бумажник, показал ему свои аттестаты, выложил тысячу рублей чистогану, да еще тысячи на полторы квитанций купленным товарам: это для мещанина не безделица.
– Притом я имею суднишко и кредит, – сказал он, – ношу голову на плечах и благодаря создателю не пустоголов, не сухорук. Прошлый год я выгодно продал в Соловках свои товары, был там и по весне; да если с тобой поладим, так с жениной легкой руки в Спасово заговенье опять пущусь. Что ж, Мироныч: аль другие-то лучше меня? Позволь!
– Ну, Савелий, руку! Только свадьбе быть после Спаса. Ты наперед съездишь в Соловки да соберешь копейку на обзаводство; а то с молодой женой ростаням[219] конца не будет. Не поперечь мне, Савелий, у меня слово с заклепом.
– Это очень хорошо! – сказал Савелий. «Это очень плохо!» – подумал Савелий.
Но делать было нечего: довелось согласиться на отсрочку. Благословили образом, обручили, а между тем, покуда подружки-голубушки шили Кате приданое да пели, – между тем, как отец и мать ее пили да плакали, карбас Никитина снарядился и нагрузился. Минута разлуки была уже за плечами, уж на плече, уж расправляла крылья, чтоб улететь, а наши милые, или, как выражаются архангелогородцы, «бажоные», обрученники о том и думать не думали. Дядя Яков принужден был вытащить жениха от невесты волоком. Попутный ветер казался ему самой противной погодой, но ветер пересилил любовь. Савелий выпил последнюю каплю наливки, сорвал последний поцелуй с губок невесты. Сладка ему была капля, поцелуй еще слаще; век не расстаться бы с ними, однако он расстался. Ему надо было спешить уехать, чтобы поспешнее приехать. Он прыгнул в карбас, цепь с громом скользнула со сваи, карбас отчалил.
Долго стояла Катя на набережной, провожая глазами суженого, махая белою рукой; сердце ее вещевало не на доброе; она залилась слезами и пошла домой, вытирая их миткалевым рукавом своей сорочки. С Савельем было не лучше: покуда видна была Катя, он оглядывался, до того, что чуть шеи не вывихнул, а потом взгляды его ныряли в воду, словно он обронил туда свое сердце, словно он с досады хотел ими зажечь струю-разлучницу. И наконец переполненный горечью сосуд пролился: слезы брызнули из глаз бедняги в три ручья, – и именно в три, потому что две струйки сливались у него на носу и катились вниз рекою, точь-в-точь как Юг и Сухона образуют Северную Двину. Это, однако же, облегчило Савелья; он отдохнул; доброе солнышко так весело взглянуло ему в очи, что он улыбнулся; ветер спахнул и высушил даже следы слез; вот и надежда-летунья начала заигрывать с его душою. И чего, в самом деле, доброму молодцу было печалиться? Впереди его – золото, назади – любовь!.. Правда, между этими оконечностями лежали две бездны моря, усаженные опасностями от бурь и каперов, – тогда с англичанами была война, – да ведь бог не без милости, казак не без счастья: не в первый раз ему было с морем переведываться. Пять часов пути и шестьдесят верст расстояния прокрались мимо, как беглецы, и вот почему наш Савелий так беззаботно, так весело пускался в бурун, разграничивающий соленую воду от пресной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Граф Николай Петрович Румянцев (1754–1826), второй сын фельдмаршала, графа П. А. Румянцева, и его жены, урожденной кн. Голицыной. До 1808 г. занимал ряд ответственных должностей по линии Министерства иностранных дел и в торгово-финансовых учреждениях. С 1808 г. Р. назначен министром иностранных дел. Впоследствии был канцлером. Собрал обширную и ценную библиотеку, которую завещал русскому народу. Интересовался географией и вопросом об открытии морского прохода из Атлантического океана в Ледовитый, для чего снарядил на свои средства экспедицию на судне «Рюрик» под начальством Коцебу. Оказывал также покровительство Российско-Американской компании, имевшей обширные земли на северо-западном берегу Америки.
2
Граф Николай Семенович Мордвинов (1754–1845). Участвовал во второй турецкой войне, в 1792 г. был назначен председателем Черноморского адмиралтейского управления, а затем членом Адмиралтейской коллегии и адмиралом. С воцарением Александра I становится крупным государственным деятелем, чему в первые годы правления Александра I способствовала дружба М. со Сперанским.
3
Действительный статский советник Николай Петрович Резанов (1764–1807), посланник в Японии, один из учредителей Российско-Американской компании. Был правителем канцелярии Г. Р. Державина, назначенного секретарем для доклада по сенатским делам. На этом посту выполнял ряд ответственных поручений Екатерины II. В 1797 г. назначен в сенат обер-секретарем. Был женат на дочери купца Г. И. Шелехова, крупного деятеля русской колонизации на северо-западе Америки. Р. в 1795 г. подал прошение на высочайшее имя об учреждении Российско-Американской компании. Представителем ее в Петербурге Р. был ряд лет. В 1803 г. Р. было присвоено звание камергера, а затем он был назначен посланником в Японию с целью завязать торговые сношения. Эта задача не была выполнена, так как японское правительство отказалось принять посланника и его подарки.
4
Лицо, на обязанности которого была упаковка продуктов и товаров.
5
В описании этого путешествия время указано по новому стилю.
6
Брандвахтенный фрегат – трехмачтовый военный корабль, второй по величине после линейного, поставленный на рейде или в гавани для наблюдения за движением судов, особенно за входом и выходом на рейд. На нем велась запись всех приходящих и уходящих из гавани судов.
7
Дагерорд – маяк, стоит на полуострове того же названия (остров Даго).
8
Бизань-руслень – руслень, т. е. площадка по бокам корабля, служащая для отвода вант бизань-мачты, т. е. снастей, укрепляющих с боков третью мачту, считая от носа корабля. На русленях укрепляют также юнферсы, или круглые деревянные блоки, которые привязывают к нижним концам вант. С русленей обычно бросают ручной лот.
9
Драгоэ (соврем. Драгор) – небольшой приморский город на побережье Дании в проливе Зунд.
10
Брам-реи и брам-стеньги. Брам-реи – третьи снизу горизонтально расположенные стальные, железные или деревянные брусья, к которым привязываются так называемые «прямые» паруса. Стеньга – деревянное продолжение мачты, идущее вверх от нее. Слово «брам» ставится перед названием такелажа, снастей и парусов, относящихся к стеньге. В зависимости от принадлежности к той или иной мачте стеньгам присваиваются дополнительные названия. На фок-мачте – фор-стеньга, на грот-мачте – грот-стеньга. На брам-стеньге поднимается брамсель, т. е. прямой парус, который привязывается к брам-рее.
