Остров дьявола. На море. Приключения Ганса Стерка. - Майн Рид
Несколько человек матросов сопровождали шкипера на берег, чтобы отвезти его обратно на борт после того, как он простится со своим другом. Мы с Беном Брасом были также в числе людей, правивших гичкой капитана. Оставалось всего полчаса до захода солнца, когда вернулся боцман. Он подтвердил сообщение круменов, а так как ветер все еще дул с востока, то надо было полагать, что бегство нашего судна совершится беспрепятственно. Капитан и боцман хорошо были знакомы с берегом, они знали, что могут спастись, направляясь к югу от того места, где крейсер бросил якорь — там было глубоко и если только не переменится ветер, все шансы будут на их стороне.
Одно только беспокоило их: весьма возможно, что капитан крейсера знает, где находится «Пандора», и, не имея возможности приблизиться к берегу, он вышлет шлюпки к устью, чтобы помешать бегству невольничьего судна. Если же он не подозревает о присутствии «Пандоры», то на следующее утро он отправится исследовать реку. Но скорее всего надо было предполагать, что ему уже известно о нашем пребывании в бараконе короля Динго, и ждать атаки ночью.
Оставалось еще несколько минут до захода солнца, когда шкипер, обнявшись в последний раз с ужасным королем Динго, вышел из его хижины. Король в сопровождении черных придворных вышел проводить гостя и стоял на берегу реки, пока капитан усаживался в лодку. Мы с Беном сидели на своих местах и уже взялись за весла, когда король вдруг как-то странно вскрикнул. Я взглянул на него и увидел, что он смотрит на меня так, как будто хочет меня съесть, разговаривая в то же время с капитаном на каком-то непонятном мне языке.
До тех пор король никогда не обращал на меня своего внимания, не знаю даже, замечал ли он меня. Я всегда оставался на судне, за исключением того времени, когда мы с Беном совершали нашу знаменитую охотничью прогулку, где было столько приключений. Всякий раз, когда отвратительный Динго приезжал на борт судна, он немедленно уходил в каюту капитана или стоял на мостике, так что ему не представлялось случая видеть мое лицо.
Но почему в момент отъезда он так заинтересовался мной? Я не понимал ни одного слова из того, что он говорил капитану, потому что они бормотали на каком-то жаргоне, взятом из португальского языка, который известен на всем берегу Гвинеи. Но по жестам и выразительным взглядам было понятно, что разговор касается моей особы или, по крайней мере, моей одежды.
Разговор становился все более и более горячим; это был нескончаемый ряд диких криков; мирный вначале, он перешел в ожесточенный спор. Почему друзья так спорили из-за меня? Бен сидел рядом со мной. Я спросил его потихоньку, не может ли он сказать мне, в чем дело.
— Ты понравился этому старому негодяю, — ответил Бен, — он хочет взять тебя к себе и требует от шкипера, чтобы тот продал тебя ему в неволю; весь спор из-за цены.
Я едва не рассмеялся, когда услышал это, но мое веселое настроение скоро изменилось. Серьезное выражение лица Бена, тон, которым он произнес эти слова и особенно манера, с которой капитан и король обсуждали этот вопрос, доказывали мне, что дело здесь не шуточное.
В первую минуту шкипер не имел, по-видимому, никакого намерения исполнить требование старого негра, но тот с таким жаром излагал свое желание, делал такие выгодные предложения, что торговец невольниками начал колебаться. Король предлагал пять черных за одного маленького белого.
— Шкипер хочет шесть, — объяснил мне Бен, — из-за этого только они и спорят.
Итак, капитан соглашался продать меня ужасному Динго, вопрос был только в цене.
Я был поражен, не менее моего был взволнован и Бен. Он знал прекрасно, что негодяй, во власти которого я нахожусь, не постесняется продолжить этот торг. Единственная причина, мешавшая капитану сразу согласиться на продажу, была та, что он нуждался во мне. Но когда он увидел, что, продав меня, он увеличит свой груз на шесть здоровых и сильных негров, каждого из которых он может продать в Бразилии за добрую тысячу рублей, алчность его взяла верх над сознанием моей необходимости. Он ничем не рисковал; я мог исчезнуть, и никто не узнал бы об этом. Перед кем отвечал он? Продавец невольников, бандит! Он мог продать меня, убить, приди ему такая фантазия, — и за это ему ничего не грозило!
Поэтому нечего удивляться моему ужасу. Мысль стать рабом этого грязного дикаря, этого гнусного чудовища, торговавшего человеческим мясом, возмутила меня до глубины души.
Сил нет описать конец этой отвратительной сцены. Я страдал так, что не сознавал того, что делается вокруг. Мне сказали, что торг окончен, что король дал за меня шесть негров, и капитан взамен согласился отдать ему меня. В доказательство того, что меня не обманывают, мне указали на капитана, который вышел из шлюпки и направился к хижине короля Динго под руку с ужасным дикарем, чтобы закрепить торг стаканом рома.
Я кричал, грозил, я даже богохульствовал; я был как в бреду, я не мог больше управлять ни своими словами, ни действиями. Мое будущее наводило на меня такой ужас, что я хотел броситься в реку. Какая страшная участь! Быть проданным такому человеку и без надежды получить когда-нибудь свободу! Это было ужасно, я чувствовал, что схожу с ума…
Крики, мои и слезы вызывали только смех негров, стоявших на берегу и издевавшихся надо мной на
