Хорнблауэр и «Атропа» - Форестер Сесил Скотт
— Суть в том, Хорнблауэр, что Его Величество попросил передать ваше судно под его флаг.
— Да, милорд.
Теперь ничто не важно, ничто не имеет никакого значения.
— И я сказал Его Сиятельству, — Бентик кивнул в сторону Коллингвуда, — что ради высших государственных интересов ему следовало бы согласиться на эту передачу.
Венценосному недоумку приглянулась свежепокрашенная игрушка. Хорнблауэр не удержался и возразил:
— Мне трудно поверить, что это необходимо, милорд.
Некоторое время посланник изумленно смотрел на младшего капитанишку, усомнившегося в правильности его суждений, но Его Превосходительство великолепно владел собой. Он даже снизошел до объяснений.
— У меня на острове шесть тысяч британских солдат, — сказал он тем же резким голосом. — По крайней мере, они называются британскими. Половина из них корсиканские бродяги и французские дезертиры в британских мундирах. Но с ними я могу удержать пролив, пока король на нашей стороне. Без него — если сицилийская армия обратится против нас — мы проиграем.
— Вы, вероятно, слышали о короле, капитан, — мягко промолвил Коллингвуд.
— Немного, милорд.
— Ради своего каприза он погубит все, — сказал Бентик. — Бонапарт понял, что не может перейти пролив, и постарается заключить союз с Фердинандом. Он пообещает сохранить ему трон. Если мы обидим Фердинанда он впустит сюда французские войска, лишь бы насолить нам.
— Понятно, милорд, — сказал Хорнблауэр.
— Когда у меня будет больше солдат, я буду говорить с ним по-иному, — продолжал Бентик. — Но сейчас…
— «Атропа» — самое маленькое судно у меня в Средиземноморском флоте, — добавил Коллингвуд.
— А я — самый младший капитан, — сказал Хорнблауэр. Он не удержался от этого горького замечания. Он даже забыл добавить «милорд».
— Это тоже верно, — заметил Коллингвуд. Только дурак жалуется на то, что с ним поступают соответственно его положению. Ясно, что вся история глубоко неприятна Коллингвуду.
— Я понял, милорд, — сказал Хорнблауэр.
— Лорд Уильям предложил одну вещь, которая могла бы смягчить для вас удар.
Хорнблауэр перевел взгляд.
— Вы можете и дальше командовать «Атропой», сказал Бентик. Радостный миг, один короткий миг. — Если перейдете на сицилийскую службу. Его Величество назначит вас коммодором, и вы поднимете брейд-вымпел. Я уверен, он также сделает вас кавалером высокого ордена.
— Нет, — ответил Хорнблауэр. Ничего другого он сказать не мог.
— Я знал, что вы так ответите, — сказал Коллингвуд. — Если мое письмо в Адмиралтейство будет иметь хоть какой-нибудь вес, вы, сразу по возвращении в Англию, получите фрегат, соответствующий вашему теперешнему стажу.
— Спасибо, милорд. Значит, я должен вернуться в Англию?
Он увидит Марию и детей.
— Боюсь, капитан, ничего другого не остается. Но если Их Сиятельства сочтут уместным послать вас с вашим новым кораблем сюда, я буду безмерно рад.
— Что за человек ваш первый лейтенант? — спросил Бентик.
— Ну, милорд, — Хорнблауэр посмотрел сперва на Бентика, потом на Коллингвуда. Ему было неловко прилюдно обличать даже никчемного Джонса. — Неплохой в общем человек. То, что он Джон Джонс девятый в лейтенантском списке, очевидно, затрудняло его продвижение по службе.
В холодных глазах Бентика мелькнула усмешка.
— Полагаю, в списке сицилийского флота он будет Джоном Джонсом первым.
— Полагаю, что так, милорд.
— Вы думаете, он согласится стать капитаном у короля двух Сицилий?
— Меня удивил бы его отказ.
У Джонса не будет другого случая сделаться капитаном, и Джонс, вероятно, это знает, хотя, наверно, оправдает свое решение какими-то другими мотивами.
Коллингвуд снова вмешался в разговор.
— Жозеф Бонапарт в Неаполе недавно тоже объявил себя королем двух Сицилий. Всего получается четыре Сицилии.
Теперь все трое улыбались, и лишь в следующую минуту к Хорнблауэру вернулось сознание его потери. Он вспомнил, что придется оставить судно, доведенное им до совершенства, команду, которую он с такими стараниями вымуштровал, службу в Средиземноморском флоте. Он повернулся к Коллингвуду.
— Каковы будут ваши распоряжения, милорд?
— Вы, конечно, получите их в письменном виде. Устно же я приказываю вам не двигаться с места до официального уведомления о передаче вашего судна под Сицилийский флаг. Вашу команду я раскидаю по эскадре — применение им найдется.
В этом можно не сомневаться — любой из капитанов будет счастлив заполучить превосходных моряков.
— Есть, милорд.
— Князя я возьму на флагман — у меня есть вакансия. Князь семь месяцев прослужил на военном шлюпе и многому научился. На флагмане он не узнал бы этого иза семь лет.
— Есть, милорд. — Хорнблауэр помолчал — ему трудно было продолжать. — А ваши приказы мне лично?
— «Орел» — пустое транспортное судно для перевозки войск — отбывает в Портсмут без сопровождения. Это быстроходное судно. Собирается ежемесячный конвой, но это дело долгое. Как вы знаете, я обязан обеспечить охрану судов только до Гибралтара, поэтому, если вы решите следовать на королевском судне, там вам придется пересесть. Насколько сейчас можно сказать, эскортировать конвой будет «Пенелопа». А когда я смогу отпустить «Темерэр» — Бог весть, когда это будет — я отправлю его прямиком в Англию.
— Да, милорд.
— Выбирайте сами, капитан, что вам удобнее, а я составлю приказы соответственно. Можете отплыть на «Орле», на «Пенелопе» или подождать «Темерэр» — как вам будет угодно.
«Орел» отплывает в Портсмут прямо сейчас, это быстрое судно и оно идет в одиночку. Через месяц, а если ветер будет попутный то и быстрее, Хорнблауэр сойдет на берег в полумиле ходьбы от Марии, от детей. Через месяц он сможет подать в Адмиралтейство прошение о новом назначении. Быть может, ему действительно дадут фрегат — он не хотел упускать свой шанс. Чем раньше, тем лучше. И он увидит Марию и детей.
— Я предпочел бы приказы на «Орел», если вы будете так добры, милорд.
— Я так и думал.
Такие вот новости привез Хорнблауэр на корабль. Тоскливая маленькая каюта, которую он так и не сумел обставить, вдруг показалась ему по-домашнему уютной. И вновь, как и много раз прежде, он лежал без сна на парусиновой подушке. Как больно было прощаться с офицерами и матросами, с хорошими и плохими. Он немного отвлекся от печальных мыслей, глядя на Джонса в цветастом сицилийском мундире и на двадцать добровольцев, которым Джонс разрешил завербоваться на сицилийскую службу. Это, конечно, были сплошь плохие матросы, и остальные смеялись над ними, променявшими добрые английские грог и сухари на сицилийские макароны и ежедневную кварту вина. Но даже с плохими матросами прощаться было тяжело — Хорнблауэр обозвал себя сентиментальным глупцом.
Два невыносимо тяжелых дня, пока «Орел» готовился к отплытию, Хорнблауэр провел в ожидании. Бентик советовал ему посетить дворцовую часовню, съездить в Монреаль и посмотреть тамошние фрески. Но Хорнблауэр с упрямством обиженного ребенка делать этого не пожелал. Прекрасный, как сон, город Палермо повернулся к морю спиной, и Хорнблауэр повернулся спиной к Палермо. Он не смотрел на него, пока «Орел» не обогнул Монте Пеллегрино. Тогда Хорнблауэр, стоя у гакаборта, взглянул назад, на «Атропу», на «Соловья», все еще лежащего на боку, на дворцы Палермо. Он был всеми покинут и одинок, никому не нужный пассажир в суматохе ставящего паруса судна.
— Разрешите, сэр, — сказал матрос, спешивший к дирик-фалу. Еще немного, и он оттолкнул бы Хорнблауэра плечом.
— Доброе утро, сэр, — кивнул ему капитан корабля и тут же закричал на матросов, выбиравших фалы марселя. Капитан наемного транспорта не станет поощрять королевского офицера к разговору о том, как управляется его судно. Королевские офицеры слишком много о себе мнят, и над собой признают только Бога и адмирала, да и то неохотно.
«Орел» приспустил флаг, проходя мимо «Океана». Флагман ответил на приветствие, медленно приспустив и вновь подняв белый военно-морской флаг. Это — последнее, что Хорнблауэр запомнил о Палермо и о путешествии на «Атропе». «Орел» круто обрасопил паруса и, подхваченный порывом берегового бриза, смело понесся на север. Сицилия медленно таяла на горизонте, а Хорнблауэр, чтоб разогнать безотчетную тоску, старался думать о скорой встрече с Марией и детьми. Стоит ли унывать: впереди новый корабль, новые приключения. Флаг-адъютант Коллингвуда сообщил ему последние слухи: Адмиралтейство по-прежнему поспешно снаряжает новые корабли. К отплытию готовится фрегат «Лидия», вполне подходящий для капитана с его стажем. Но ощущение потери уходило медленно и неохотно, как медленно и неохотно капитан «Орла» начал привечать его во время полуденных прогулок, как медленно тянулись дни, пока «Орел» лавировал к Гибралтарскому проливу и дальше в Атлантику.
