Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 3
Штурм замка начали утром третьего дня. Лучники обстреливали защитников, а пехотинцы подкатили таран к воротам и принялись их вышибать. В это время два отряда с двух сторон перебрались по проходам к частоколу, приставили к нему лестницы и полезли наверх. Им никто не мешал, потому что лучники снимали каждого, кто пытался сделать это. Вскоре с хозяйственного двора донеслись победные крики. Работавшие с тараном сразу откатили его. Ворота открылись, опустился подъемный мост. Мы с Джоном, оруженосцами и десятком сержантов въехали внутрь. Там валялось десятка два трупов. Большинство – у ворот. Были среди убитых и шестеро брабантцев.
– Трофейное оружие и доспехи отдать семьям погибших, – приказал я.
Брабантцы пошушукались, а затем ко мне подошел Реми и сказал:
– Сеньор, у нас принято погибшим давать три доли, тяжело раненым – две и остальным – по одной. Если ты хочешь, мы можем отдать им еще и твою долю.
– Можно и так, – разрешил я. Не стоит лезть в чужой монастырь со своим уставом, особенно, если он брабантский.
Половину трофеев брабантцы отдали лучникам. Валлийцы продали добычу, а деньги поделили. Вышло меньше, чем по пенни на человека. Те, кому не досталось монеты, получат из следующей добычи. Главное, что всё по справедливости. Если ее нет, не будет и сплоченного, стойкого отряда.
Следующим утром начали штурм главного холма. Сопротивление там было пожиже. Как только головы первых брабантцев появились над частоколом, защитники скрылись в донжоне. Там же спрятали и лошадей. Приставную лестницу затащили внутрь. Отстреливались из арбалетов через узкие окна верхних этажей. Правда, не долго, потому что мои лучники убили несколько человек.
– Сдавайтесь или погибните все! – предложил я еще раз.
В ответ опять послышалась брань. На этот раз кричали громче и дольше. Значит, боятся, но все еще надеются на помощь.
День был сухой, жаркий. Я вспомнил свой опыт захвата каменного манора и приказал Реми:
– Пошли людей с арбами и телегами в деревню. Пусть снимут с крыш домов соломенные стрехи и привезут сюда. Незачем людей зря терять, выкурим их из донжона.
– И то верно! – радостно согласился командир брабантцев.
Когда солдаты обложили посеревшим от времени и пыли сеном донжон до уровня на полметра выше каменного основания, я еще раз предложил осажденным сдаться. Опять отказались. То ли надеялись, что сумеют отсидеться, то ли сомневались, что с ними поступят так жестоко. Они ведь вассалы герцога, пусть и взбунтовавшиеся, и нужны ему. Не учли, что я – не герцог, заботиться о них не собираюсь. Мне надо сберечь только тех, кто приплыл со мной из Англии.
Сено горело хорошо и давало много жара и дыма. Занялись нижние деревянные венцы. Густым дымом заволокло весь донжон. Внутри, наверное, не жарко, но дышать нечем. Вскоре часть защитников замка выбрались на крышу донжона. Их расстреливали лучники. Осажденные что-то кричали, наверное, хотели сдаться, но никто не собирался тушить огонь, который поднимался все выше и горел все ярче. Старое сухое здание занялось со всех сторон. Огонь с громким треском быстро понимался вверх, становясь все мощнее. Внутри донжона раздавались крики людей и ржание лошадей. Два рыцаря спрыгнули с крыши донжона. До земли они долетели пронзенные стрелами, мертвые. Их тут же оттащили от огня, раздели, а трупы столкнули в ров. Затем раздался грохот – что-то обрушилось внутри донжона. Следом начали разваливаться стены. Мои люди отошли подальше, продолжая наблюдать за пожаром с тем мечтательным видом, с каким дети смотрят на пламя костерка.
29
Известие о взятии замка и судьбе его защитников моментально разлетелось по всей Нормандии. Удивила не жестокость, обычная в ту эпоху, а быстрота, с какой мы взяли замок. Рыцари думали, что до них не доберутся, поэтому и затеяли мятеж. Погибать никто не хотел. Поэтому следующий замок сдался без боя. Его владелец встретил нас на границе своих владений и покаялся во всех грехах.
– Французы – вруны и жадины, – сказал он, объясняя свое нежелание биться насмерть за свою собственность.
В этих двух грехах, ставших основной отличительной чертой французов в двадцать первом веке, уже в двенадцатом веке обвиняли и недолюбливали нормандцы своих соседей. В данном случае подразумевалось, что французский король Людовик обещал военную и финансовую поддержку, но не сдержал слово. Правда, о короле ничего не было сказано. На мой прямой вопрос об обещанной французами помощи владелец замка, не слишком склонный, как и все нормандцы, к дипломатическим ухищрением, сумел-таки уйти от ответа. Гийом, представитель герцога Нормандского, тоже не стал акцентировать внимание на этой стороне дела. Так понимаю, обе стороны устраивал вариант, когда король Людовик не имеет никакого отношения к мятежу.
На покаявшегося наложили небольшую епитимью в размере половины годового дохода от его владений и отпустили дальше грешить и каяться. От радости, что так легко отделался, рыцарь даже предложил мне свои услуги Я отказал ему, хотя не сомневался, что будет верно и доблестно служить против своих бывших товарищей. Нормандцы легко переходили из одного лагеря в другой по окончанию контракта, но, пока он действовал, исправно исполняли свои обязанности. Иначе бы их никто не нанимал.
В следующих двух замках остались только слуги, которые без промедления открыли ворота и дали разграбить имущество. Брать там, в общем-то, было нечего. Хотя брабантцы нашли. Меня же насторожил уход хозяев. Если они не захотели сдаваться, значит, надеются отбить нападение моего отряда. Поэтому удвоил количество разведывательных отрядов.
Король Франции Людовик Седьмой по прозвищу Молодой оказался скупердяем, но не вруном. Денег нормандским мятежным баронам он не дал, зато прислал полсотни рыцарей. Они, конечно, прибыли в Нормандию по собственной инициативе, но их содержание оплачивал король. Эти рыцари присоединились к примерно такому же количеству нормандских. С ними было около пяти сотен копейщиков и арбалетчиков. То есть противник немного превосходил нас по количеству и, как он думал, значительно – по качеству. Рыцарей ведь у них было почти в пятьдесят раз больше. На чем я и решил сыграть.
По моему приказу обоз брабантцев был оставлен в последнем захваченном нами замке. Дальше пошли без них. Сблизившись с противником на расстояние дневного перехода и якобы только тогда обнаружив его, я приказал быстро отступать. Пусть думают, что мы струсили и удрали.
На самом деле мы отошли к выбранному заранее невысокому холму. Деревья на нем сохранились только на плоской и обширной макушке. Слева возле холма протекала речушка, название которой я не смог выяснить. Ситуация была подобна с реками Эйвон в Англии. То есть, эта речушка называлась на местном диалекте просто Рекой. Вода в ней была чистая, просматривалось желтоватое дно и длинные зеленые ленты водорослей. Глубиной она была метра полтора. С этой стороны можно было не опасаться обходного маневра. Рыцари в тяжелых доспехах не любят форсировать водные преграды глубже полуметра. Справа мы поставили кибитки и телеги. Ям-ловушек на этот раз не копали, потому что конницы у противника было маловато. Ограничились кольями, которые в три ряда вкопали у подножия холма от речки до кибиток. Две шеренги копейщиков будут стоять перед кольями, чтобы это препятствие оказалось для рыцарей неожиданностью. По сигналу брабантцы должны были отступить за колья. Очень опасный маневр, особенно для неопытных солдат. Отступление может незаметно превратиться в бегство.
