Владимир Махов - Декомпрессия
Их ждали. Начался галдеж. С кем-то из старых знакомцев мрачный Врубель успел обменяться парой слов. Вернее, просто послал любопытных так далеко, как только смог. Ему беззлобно ответили.
– Наконец-то, – раздался хриплый голос, и мгновенно установилась тишина.
– Монгол, – вместо приветствия сказал Врубель. – Не ждали?
– Это то, что я думаю? – вопросом на вопрос ответил Монгол. – Живая? Да ладно.
Маньяк, согнувшийся под тяжестью, головы не поднимал. И ежу ясно, на что показывает невидимый Монгол. Дайвер едва дышал, грудную клетку сдавило так, что едва проходил кислород. Но все равно он чуть не ответил. Его опередил Врубель.
– А языками почешем еще с полчаса, так подохнет. Трюкачу так и скажу.
– Ладно, не заводись, – в голосе Монгола сквозило плохо скрытое раздражение. – Давай за мной.
Маньяк двинулся вперед. Нашел под ногами широкие ступени и тяжело, в два приема стал подниматься. Плечи онемели. Немилосердно ныл затылок, а в позвоночник вогнали резкую, отзывающуюся на каждый шаг боль. Но бросить ношу – такого он не мог себе позволить. Пока начнутся разборки, кому тащить, пока сгоняют за распоряжением к Трюкачу, пока найдутся смельчаки… Пройдет время. А кто знает, сколько еще отпущено той, что въезжает на его плечах в старинный замок? Если, конечно, она вообще жива.
Анфилада из арочных сводов напряженно внимала звуку шагов. Эхо привязалось к старческому шарканью Маньяка, стократ усилило его, растянув в один нескончаемый шорох. Он передвигался на одном упрямстве, плохо понимая, где находится. В глазах дрожала радуга, рябил пол под ногами. Ему казалось, что эта пытка не кончится никогда. Переставляя ноги, полуживой от боли в спине, он не сразу расслышал приказ.
– Ложь ее сюда. И лицом к стене.
Когда до него дошел смысл слов, Маньяк наклонился, осторожно опуская немыслимо тяжелую ношу и четко осознавая то, что не сможет взвалить ее на себя еще раз. Позвоночник пронзила нестерпимая боль и тут же отступила. Дайвер открыл рот, глотая воздух. Когда он выпрямился в полный рост, ему стало легче. Тот, кто отдал приказ, ждать не любил. Дайвера отпихнули лицом к стене. Ощутимый удар по голени заставил его широко расставить ноги. Он молчал, пережидая, пока чуткие пальцы ощупывают каждый шов на его одежде. Дотошно, обстоятельно, возвращаясь к пройденному. Более того, в какой-то момент Маньяк осознал, что хочет, чтобы обыск продлился подольше. Но потом плечи его распрямились и открылось второе дыхание.
– Чист, Трюкач.
Маньяка бесцеремонно развернули лицом к залу. Рядом с ним, хмуро глядя себе под ноги, застыл Врубель.
– Хорошо, – раздался знакомый до боли низкий голос.
В центр некогда рыцарского зала из темноты вышел Трюкач. «Любит эффекты, подлец», – неприязненно подумал дайвер, осматривая и огромное помещение, освещенное мягким светом горящих факелов, вставленных по старинке в отполированные до серебряного блеска кольца. Наверху выступал в зал второй ярус полукруглых декоративных балконов, огороженных ажурными периллами. Десяток мужчин бойцовыми собаками застыли в нишах, готовые по приказу босса порвать всех в клочья. Еще двое сопровождали Трюкача. Он сам остановился в нескольких шагах от Маньяка. В щегольски распахнутом вороте кожаной куртки по-прежнему таяла в облаке золотой пыли «пчела».
– Браво, Маньяк! – Трюкач подтвердил свои слова аплодисментами. Жидкими, впрочем. Так, ударил пару раз ладонью о ладонь. – Она жива?
– Где Аленка? – проигнорировав вопрос, хрипло спросил Маньяк.
– Русалка жива? – голос у Трюкача стал тверже. В серых глазах мелькнул огненный сполох.
– Проверь, – пожал плечами дайвер.
– Не сомневайся. Найдется, кому посмотреть.
– Я сделал то, о чем договорились. Дело за тобой.
– За мной не заржавеет.
– Ближе к телу.
– Я никуда не тороплюсь.
– Тороплюсь я. Отдай мне девушку и мы в расчете.
– Не спеши, Маньяк. Ребята уже идут, – Трюкач заложил руки за спину и сделал несколько шагов. – Сделка будет считаться, когда я увижу, что русалка жива. И ты не пытаешься толкнуть мне залежалый товар.
– Так в чем дело? – почти сорвался Маньяк. – Смотри! Или хочешь, я сам ее открою.
– Стоять, – негромко приказал Монгол и для верности обхватил железными пальцами предплечье.
Дайвер передернул плечом, стряхивая руку.
– Отвали, – сквозь зубы бросил он.
– Не трогай его, Монгол, – сказал Трюкач и подошел ближе. – Не ожидал, признаться…
– Положил я на твое признание, – в глазах у Маньяка зажглись искры.
– Остынь, дайвер. Если она действительно жива, – Трюкач не мог оторвать глаз от лежащего у его ног объемного предмета с крупными ячеистыми порами и клапанами у основания. – Ты понимаешь, что это значит?
– Дай догадаюсь, – съязвил Маньяк. – Мою свободу? Где Аленка? Я хочу ее видеть! – он почти хрипел от злости.
– Это не просто удача, Маньяк, – хозяин Цитадели его не слушал. – Нет, это не просто удача. Это запредельное везение.
– Где Аленка! Я хочу ее видеть!
– Ты бесценный человек, Маньяк. Не зря… столько хлопот ты мне доставил.
– Трюкач.
– Ты увидишь свою зазнобу чуть позже. Я даже дам вам возможность… м-м-м… пообщаться. Только после того, как ты получишь новое задание.
Маньяк судорожно перевел дыхание. Сбылось одно из худших опасений.
– Ты – моя золотая рыбка, Маньяк. А кто же отпустит ее в море, не загадав трех желаний?
Трюкач хрипло рассмеялся, задрав голову так, что виден был дергающийся кадык. Нестерпимо, до дрожи в членах Маньяку захотелось резануть ребром ладони по этому выступающему кадыку. Так примерно он и представлял себе весь этот сыр-бор после возвращения. Живая русалка – брошенная под ноги белобрысому гаденышу – еще не означала свободу для него и Аленки. Скорее всего, задание – первое в числе многих. А испуганная девочка – цепь, на которой будут держать за железный ошейник послушного барбоса.
– Падла ты, Трюкач, – сухими губами сказал Маньяк. – Редкая и гнусная тварь.
Стоявший рядом Монгол дернулся, но наказывать без приказа не посмел.
– Шестерку на побегушках из меня хочешь сделать? – продолжал дайвер.
– Почему шестерку? Хочешь, договоримся о размерах благодарности. Я готов. На общих основаниях расплачиваться с тобой за каждую сделку. Если речь идет о деньгах – мы договоримся.
– Трюкач, – отвлекая внимание хозяина Цитадели на себя, из темноты выступил Врубель. – Я свободен?
– А? – Трюкач перевел взгляд на рулевого. Но ответить не успел.
В зал вошли трое. В черных халатах, с угрюмыми, больными лицами мясников.
– Вот и ребята, – вздохнул Трюкач. – Проверьте ее у себя, что там и как. А ты, – он резко обернулся к Маньяку. – Будешь делать то, что я скажу.
