Владимир Махов - Декомпрессия
Сначала у Маньяка просто кольнуло в сердце. Наверное, подсознание успело отметить знакомые черты того, что медленно вынес на свет божий мутный поток. Задержал у края, перевернул на спину и сбросил в мокрый песок. В следующее мгновение Маньяк застыл как громом пораженный: на берегу, раскинув руки, лежала Марго. Ее неподвижное, белое лицо заливали брызги.
Дайвер, ошалевший от удивления, не сразу заметил, как за его спиной возник Врубель. Как оказалось через секунду, они были не единственными свидетелями. Из водопада, проявляясь как виденье в кошмарном сне, выплыло лицо с огромными глазами. Потом показалась круглая голова со струящимися вниз стеклянными прядями.
– Русалка, – констатируя факт, сказал Врубель.
За то время, пока мысленный процесс успел сформироваться в короткое слово, в голове у Маньяка пронеслась настоящая буря. Девочка… бедная девочка. Он предупреждал! Он сделал все возможное и что? Теперь она мертва. Но, черт возьми, в его силах сделать так, чтобы поганый рот твари не коснулся хрупкой белой шеи! А эти мерзкие когти оставались подальше от нежного тела!
– Пистолет, – хрипло приказал – не попросил Маньяк.
– Ага. Сейчас, – насмешливый ответ не сразу дошел до дайвера. – С такого расстояния ты в нее не попадешь. Тут и я из пистолета промажу. Только отпугнешь. Надолго?
– Пистолет, – уже тише сказал Маньяк, оборачиваясь к Врубелю, стоявшему рядом.
– Разбежался. Тратить последние патроны на мертвую бабу? Я же говорил, что ты…
О чем именно пытался напомнить Врубель, осталось неизвестным. В следующее мгновенье, не тратя слов на уговоры, Маньяк резко обернулся. Чуть пригнувшись, с разворота, вложив в удар всю свою злость – не на рулевого, а на смерть, из многих тысяч готовых кандидатов выбравшую беззащитную и упрямую девочку – засадил кулаком Врубелю в челюсть. Тот оказался не готов к нападению – тем сокрушительней оказался нокаут. Маньяк уловил отблеск удивления, пока сильное тело падало навзничь. Еще несколько долгих секунд ушло на то, чтобы отстегнуть кобуру и прикрепить ремень к собственному поясу – не хватало выронить оружие при прыжке! Врубель хрипел, пытаясь что-то сказать. Изо рта текла кровь, пачкая зубы.
– Прости, друг. С меня должок.
На ходу бросил Маньяк. Он торопился. В голове царила пустота, там напрочь отсутствовали мысли о собственной безопасности. В него словно вселился бес. И этот враг рода человеческого, заставил его, уже застывшего на опасном выступе, всерьез рассматривать возможность перепрыгнуть на другую сторону.
Дайвер не рассчитывал действия. Не оценивал то, что нужно взять левее, где скалы подступают ближе друг к другу. Дьявол, засевший внутри, просто толкнул его тело вверх, и крик пришедшего в себя Врубеля Маньяк поймал уже на лету. Этот вопль «не смей, дурак!» буквально физически толкнул в спину. Иначе, чем еще можно объяснить то, что успело оценить его сознание: не получится. Он не долетит. И вдруг – словно крылья за спиной отрастил тот отчаянный возглас. Уже летел вниз, промахнувшись. Взмах руками – и как? Какими судьбами подвернулся тот выступ, на котором он и повис, отчаянно пытаясь удержаться? Мысли промелькнули и исчезли, когда он, подтянувшись, забрался наверх, срывая кожу до кости. Потом выбрался на уступ, упираясь коленями там, где на камнях темнели кровавые следы.
Девушка лежала на спине. Ее лицо и после смерти хранило упрямую маску. Глаза закрывали веки с синими прожилками, в углах губ прятались тени. Над ней склонилась русалка. Серые тонкие нити свесились вниз, постепенно закрывая лицо, заползая в нос, в уши.
– Оставь ее, сука, – с пистолетом в вытянутых руках Маньяк возник из-за выступа скалы.
Русалка не подняла голову. Возможно, она вообще не оценила его как объект, достойный внимания. Еще один человечек. Еще один обед. Только позже. Правый, широко открытый глаз наполовину закрывало белое пятно бельма. Именно туда и пришелся первый выстрел – и вогнал опухоль внутрь черепа. Потом были еще выстрелы. Маньяка остановили только щелчки, которые стал извлекать его указательный палец, давивший на спусковой крючок. Он не знал, удалось ли ему убить русалку, когда прижал к себе еще не потерявшее подвижность тело девушки.
– Дура, какая же ты дура… Марго, Марго… – шептал он.
Потом насильно оторвал ее от себя. Бросил тело на песок и, невзирая на голос разума, шептавший, что все бесполезно, с силой надавил сплетенными ладонями на грудную клетку. Еще и еще раз. Запрокинув голову с тонкой шеей, он впился в ее губы ртом, словно хотел укусить. Прижался плотнее и вдавил воздух в неподвижное тело. На лбу его выступила испарина. Он не знал, что происходит за его спиной, очнулась ли русалка? Он видел прямо перед собой стеклянные слезы, стывшие на белых щеках девушки и ледяную изморозь у нее на лбу. Снова массаж и искусственное дыхание. В его голове зациклились два действия. И он, сдавливая грудь, все не мог остановиться. Склонялся, вдувая в приоткрытый рот весь воздух, который мог поместиться в его легких. И выпрямлялся, чтобы подтолкнуть упрямое сердце мертвой девушки, пусть даже ценой сломанных ребер.
Маньяк замер только осознав, что не может продолжать: изо рта девушки, вместе с хрипом, хлынул поток воды.
10
Приближался вечер. Костер горел ярко, но тепла почти не давал. Марго никак не могла согреться. Она сидела на стволе поваленного дерева, куталась в куртку с широкого плеча Шефа и смотрела на оплавленные золотом сучья. В голове царили разброд и сумятица. И те отголоски мыслей, что ей удавалось поймать за ускользающие хвосты, ясности не вносили. Цель почти достигнута, а у нее не хватало сил, чтобы обсудить с самой собой четкий план действий. Слава богу, хоть замолчал Шеф, сотню раз – не меньше – повторивший фразу о том, что если бы ни звук выстрелов, он ни за что бы ни повернул лодку назад. Обычно такой молчаливый, он словно с цепи сорвался. И вот наконец замолчал.
На острове, от которого проход по мелководью вел к самой Цитадели, Маньяк скомандовал привал. В крохотном леске он быстро развел огонь. И девушка, растерянная, онемевшая, застывшая внутри, даже не поинтересовалась, почему он не повел их в крепость сразу. Так же, как прежде не задала вопрос, а для чего им понадобилась русалка? Эта остановка была нужна ей как воздух, но дайвер распорядился, не дожидаясь ее просьбы.
Марго сидела у костра, обхватив себя за плечи руками, покачивалась и не могла собраться с мыслями. При каждом вдохе в груди нещадно саднило. Наверняка, Маньяк сломал ей ребро, когда делал искусственное дыхание. Хрен с этим – заживет. Главное, что она выжила. Плохо другое: спаситель заметил, как она нечаянно прижимает руку в левой стороне груди, пытаясь унять боль. Наверное, ему видится в этом жесте немой укор. А это не так. Нужно собраться с мыслями и поблагодарить Маньяка за спасение – она не успела сказать ему спасибо сразу. А позже… не хотелось начинать фразу со слов «кстати». Поэтому она сидела на бревне, смотрела, как огненные дорожки бегут по деревяшке и молчала.
