Джеймс Купер - Блуждающая Искра
Тогда капитан перекинулся несколькими словами с врачом, допытываясь, сколько времени в лучшем случае может прожить повешенный человек; и ответ, вероятно, не оправдал его ожиданий, так как он тут же дал знак, чтобы привели арестанта.
Рауль появился в сопровождении каптенармуса с одной стороны и офицера, исполнявшего обязанность духовника, с другой. Он был в своем платье итальянского лаццарони. Рауль был бледен, но нельзя было заметить ни малейшей дрожи в его мускулах, сильно открытых, благодаря его костюму. Он вежливо поклонился офицерам, и только невольное содрогание пробежало по его телу, когда его взгляд упал на веревку и всю обстановку казни. Однако, через секунду он совершенно овладел собой и, поклонившись капитану Куфу, твердыми шагами направился к роковому месту, но в то же время без малейшей рисовки.
Ему надели веревку на шею при гробовом молчании вокруг. Затем Винчестер шопотом сделал последние указания тем людям, на которых возложена была тяжелая обязанность совершения казни, внушая им главным образом быстроту действия, как единственное облегчение для несчастного в данном случае.
— Возможно ли, чтобы так и умер человек! — воскликнул Куф. — Спросите еще раз у часового наверху мачты, Винчестер.
— Видите вы что-нибудь похожее на лодку? Хорошенько смотрите в Неаполитанский залив, вам должен быть виден вход в него.
Прошла добрая минута, и часовой ответил отрицательным движением головы. Винчестер взглянул на капитана. Куф вскочил на пушку и направил к северу свою зрительную трубу.
— Все готово, капитан, — сказал старший лейтенант, когда прошла еще одна минута.
Куф уже готов был поднять руку, что было бы сигналом к совершению казни, когда издали со стороны Неаполя послышался глухой пушечный выстрел.
— Остановите! — закричал Куф, боясь, как бы не поторопились матросы, державшие концы веревки. — Лоцман, выньте из губ свисток!.. Еще два таких выстрела, Винчестер, и я буду счастливейшим человеком из всей эскадры Нельсона.
В то время, как он говорил, раздался второй выстрел и затем третий через полминуты.
— Может быть, это салютование? — проговорил Гриффин с беспокойством.
— Слишком велик промежуток. Слушайте.
Все напрягли слух. Куф вынул часы, и с каждой секундой черты его лица прояснялись. Через две минуты он с торжеством поднял руки.
— Все идет прекрасно, господа! — воскликнул он. — Господин Винчестер, отведите арестанта в его камеру. Отвяжите эту проклятую веревку и к чорту отправьте все это адское сооружение. Господин Странд, распустите команду.
Рауль был немедленно отведен обратно в свою загородку среди пушек. На пути все офицеры поздравляли его, радостно приветствуя его спасение; и не было ни одного человека на всем корабле, который не вздохнул бы облегченно при известии о полученной отсрочке.
Глава XXIII
Рауль Ивар на этот раз обязан был своим спасением присутствию духа и предусмотрительности Клинча. Не будь трех выстрелов с судна адмирала, казнь была бы совершена; они были даны единственно благодаря предусмотрительности подшкипера.
Еще в то время, когда Куф отправлял Клинча и условливался с ним, этому последнему пришло в голову, что какая-нибудь непредвиденная задержка с его стороны хотя бы на одну минуту может погубить все дело, и он тогда же получил от Куфа предписание о трех выстрелах с адмиральского судна, о чем капитан упомянул в своем письме к Нельсону, настаивая на них, как на мере крайне важной. По прибытии в эскадру, Клинч узнал, что адмирал в Кастелламаре, и должен был туда отправиться на лошадях. Отыскав его, он передал ему бумаги.
— Капитан пишет мне, — сказал Нельсон, два раза перечтя письмо Куфа, — что не может быть никакого сомнения в том, что Ивар заезжал в залив единственно по своим сердечным делам, а никак не в качестве шпиона.
— Таково у нас общее мнение, милорд. У Ивара в лодке сидел старик и прелестная молодая девушка, которую капитан Куф видел на вашем корабле, в вашей комнате, милорд, несколько дней тому назад.
Нельсон вздрогнул и покраснел.
— Возьмите перо и запишите, что я вам продиктую.
Потеряв правую руку несколько лет тому назад, Нельсон мог самостоятельно только подписываться под бумагой левой рукой, но много писать не мог. Клинч повиновался, и Нельсон продиктовал ему приказ об отсрочке казни Рауля впредь до нового распоряжения.
— Возьмите это и поторопитесь доставить вашему капитану.
— Простите, милорд, но я могу опоздать вернуться на «Прозерпину» до солнечного заката. Ничего не пишет вашей милости капитан о трех выстрелах с вашего судна?
— А, в самом деле, это скорейший способ сообщения, а при настоящем легком западном ветре эти выстрелы должны быть далеко слышны. Возьмите перо, напишите.
И он продиктовал приказ о трех выстрелах с своего судна, каждый на расстоянии полминуты один от другого.
Едва только оба приказа были скреплены магическим именем «Нельсон», как Клинч встал и откланялся адмиралу.
— Не теряйте времени, — торопил его Нельсон. — Передайте вашему капитану, что я прошу его прислать вас ко мне как можно скорее, чтобы сообщить мне обо всем. Доброго вечера!
Клинч поспешил на адмиральское судно, передал приказ Нельсона, и немедленно даны были три выстрела, спасшие жизнь Раулю.
Через полчаса на палубе «Прозерпины» не осталось никаких следов предшествовавшей мрачной картины, все дышало радостью и весельем. Куф снова оживился и беспечно болтал с обоими итальянцами, при чем Гриффин служил ему переводчиком. Они не могли сделать визит Раулю, так как тот выразил желание остаться один, но после вторичного запроса с их стороны Ивар согласился. Оба еще не вполне освоились с неудобствами корабля, а потому шли очень медленно и осторожно, разговаривая между собою.
— Синьор Андреа! — говорил старый градоначальник. — Можно подумать, что мы живем в мире чудес! За полчаса еще можно было считать этого мнимого сэра Смита мертвым, а теперь он живехонек.
— Скажите лучше, сосед Вити, — глубокомысленно отвечал вице-губернатор, — что надо удивляться тому, что мы все еще живы, когда каждая минута может принести человеку смерть.
— О, с такими мыслями вы могли бы быть одним из лучших проповедников, вице-губернатор! Церковь много потеряла, не имея вас в числе своих представителей. Но к чему постоянно такие грустные мысли? Думайте больше о живом, тогда и вам, и вашим близким будет веселее жить.
— Знаете, сосед, что я вам скажу? Существует философская теория, утверждающая, что на свете нет ничего реального, а все, что мы видим кругом, создано одним нашим воображением.
