Жюль Верн - Дети капитана Гранта
– Тридцать шесть, – сказал Роберт.
– Прекрасно! Я двигаюсь вперед, – ответил Паганель. – Упомяну для полноты об Эйре и Лейххардте, обследовавших часть страны в тысяча восемьсот сороковом и тысяча восемьсот сорок первом годах; о путешествиях Стерта в тысяча восемьсот сорок пятом году, братьев Грегори и Хелпмана в тысяча восемьсот сорок шестом году по западной части материка, Кеннеди в тысяча восемьсот сорок седьмом году по реке Виктория и в тысяча восемьсот сорок восьмом году по северной части Австралии, Грегори в тысяча восемьсот пятьдесят втором году, Остина в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году. С тысяча восемьсот пятьдесят пятого по тысяча восемьсот пятьдесят восьмой год братья Грегори занимались изучением Австралийского материка, на этот раз его северозападной части. Бебидж прошел от озера Торренс до озера Эйр. Упомяну, наконец, о путешественнике, знаменитом в летописях Австралии, Стюарте, три раза отважно пересекшем материк. Первая экспедиция Стюарта в глубь страны относится к тысяча восемьсот шестидесятому году. Когда-нибудь, если пожелаете, я расскажу вам, каким образом Австралия была четырежды пересечена с юга на север. Теперь же я ограничусь тем, что закончу этот длинный перечень. Обращаясь ко времени от тысяча восемьсот шестидесятого года до тысяча восемьсот шестьдесят второго года, я должен прибавить к этим именам имена братьев Демпстер, Кларксона и Харпера, Бёрка и Уилса, Нейльсона, Уокера, Ландсборо, Мак-Кинли, Хоуита…
– Пятьдесят шесть! – крикнул Роберт.
– Ладно! Майор, я выполнил свое обязательство с лихвой, – сказал Паганель, – а ведь я еще не назвал ни Дюперре, ни Бугенвиля, ни Фицроя, ни Стокса…
– Довольно! – проговорил Мак-Наббс, подавленный столькими именами.
– …ни Перу, ни Куа, – продолжал Паганель, не в силах остановиться, как экспресс на полном ходу, – ни Беннета, ни Кеннинга, ни Тьерри…
– Пощадите!
– …ни Дикона, ни Стшелецкого, ни Рея, ни Уилкса, ни Митчела…
– Остановитесь, Паганель! – вмешался хохотавший от души Гленарван. – Не добивайте злополучного Мак-Наббса! Будьте великодушны! Он признает себя побежденным.
– А его карабин? – с торжествующим видом спросил географ.
– Он ваш, Паганель, – ответил майор. – Признаться, мне очень жаль его, но у вас такая память, что с ней можно выиграть целый артиллерийский музей.
– Наверное, никто не знает больше об Австралии, – заметила леди Элен. – Не забыть ни одного имени, ни одного самого незначительного факта…
– Ну, положим, относительно незначительных фактов… – сказал майор, покачав головой.
– Что такое? Что вы хотите этим сказать, Мак-Наббс? – закричал Паганель.
– Я хочу сказать, что вам, быть может, неизвестны некоторые подробности, касающиеся открытия Австралии.
– Это невозможно, – с гордым видом заявил Паганель.
– А если я укажу вам такое происшествие, которое вам неизвестно, вернете ли вы мне мой карабин?
– Немедленно!
– Так, значит, по рукам?
– По рукам!
– Прекрасно! Знаете ли вы, Паганель, почему Австралия не принадлежит Франции?
– Но, мне кажется…
– Или, по крайней мере, известно ли вам, какое объяснение дают этому англичане?
– Нет, майор, – с досадой ответил Паганель.
– Ну, так знайте же: Австралия не принадлежит Франции просто потому, что капитан Боден, бывший, однако, далеко не робкого десятка, так испугался в тысяча восемьсот втором году кваканья австралийских лягушек, что поспешил поднять якоря и сбежал оттуда навсегда.
– Как, – воскликнул ученый, – это говорят в Англии? Да ведь это злая шутка!
– Очень злая, согласен, – ответил майор, – но в Соединенном Королевстве она считается историческим фактом.
– Это недостойно! – возмутился географ-патриот. – И об этом могут говорить серьезно?
– Вынужден сознаться, что это так, дорогой Паганель, – ответил среди общего хохота Гленарван. – Как, вы не знали этой подробности?
– Совершенно не знал. Но я протестую. Сами же англичане зовут нас лягушкоедами, а разве боятся того, что едят?
– Тем не менее так говорят, – со скромной улыбкой ответил майор.
Вот так знаменитый карабин «Пэрди-Моор и Диксон» и остался во владении майора Мак-Наббса.
Глава пятая
Индийский океан бушует
Спустя два дня после этого пари Джон Манглс, определив, как обычно, в полдень координаты, сообщил, что «Дункан» находится под 113°37’ долготы. Пассажиры справились по карте и с радостью убедились, что от мыса Джаффа их отделяет расстояние меньше пяти градусов. Между этим мысом и мысом д’Антркасто австралийский берег описывает дугу, которая стягивается, как хордой, тридцать седьмой параллелью. Если бы «Дункан» поднялся к экватору, он бы на той же долготе нашел мыс Четем, который остался теперь в ста двадцати милях к северу. Яхта плыла в той части Индийского океана, которая омывает Австралийский материк. Можно было надеяться, что дня через четыре на горизонте покажется мыс Бернулли.
До сих пор ходу яхты благоприятствовал западный ветер, но в последние дни он мало-помалу стал слабеть, а 13 декабря и совсем упал. Паруса неподвижно повисли вдоль мачт. Не будь у «Дункана» мощной машины, он был бы скован океанским штилем. Такое состояние атмосферы могло продержаться неопределенно долгое время. Вечером Гленарван заговорил об этом с Джоном Манглсом. Молодой капитан, видя, как быстро опорожняются угольные ямы, казалось, был очень раздосадован наступившим штилем. Он приказал поднять все паруса, чтобы использовать даже самое ничтожное дуновение, но, выражаясь по-матросски, «ветром и шапки наполнить нельзя было».
– Во всяком случае, нам не следует слишком жаловаться на наше положение – штиль все же лучше противного ветра, – заметил Гленарван.
– Вы правы, милорд, – ответил Джон Манглс, – но подобное затишье обычно наступает перед переменой погоды, а мы плывем у границы муссонов[87], дующих с октября по апрель с северо-востока, и если они нас захватят, то это сильно задержит нас в пути.
– Ничего не поделаешь, Джон. Придется смириться с этой помехой. В конце концов, ведь это будет только задержка.
– Конечно, если только не разыграется буря.
– Разве вы опасаетесь непогоды? – спросил Гленарван, взглянув на совершенно безоблачное небо.
– Да, – ответил капитан, – но я говорю это только вам, милорд. Я не хочу тревожить леди Гленарван и мисс Грант.
– Вы правы, Джон. Что же вас тревожит?
– Верные признаки надвигающейся бури. Не доверяйте, милорд, виду неба. Он очень обманчив. Вот уже два дня, как непрерывно падает барометр. В настоящий момент он стоит на двадцати девяти дюймах[88]. Это такое предупреждение, которым не приходится пренебрегать. Особенно же я опасаюсь ярости южного океана – мне приходилось уже выдерживать борьбу с ним. Водяные пары, конденсирующиеся над громадными ледниками Южного полюса, вызывают движение воздуха страшной силы. Из столкновения экваториальных и полярных ветров рождаются циклоны, торнадо и другие бури, бороться с которыми для кораблей далеко не безопасно.
– Джон, – ответил Гленарван, – «Дункан» – прочное судно, а капитан его – искусный моряк. И в бурю, приди она, мы сумеем устоять.
Эти опасения Джону Манглсу подсказывал инстинкт моряка. Он был, как говорят англичане, искусным знатоком погоды weather-wise. Упорное падение барометра заставило молодого капитана принять на своем судне все меры предосторожности. Джон Манглс ждал сильнейшей бури: хотя небо еще и не предвещало этого, но точный барометр не мог его обманывать. Воздушные течения устремляются из мест с высоким давлением в места с низким. И чем ближе друг от друга эти места, тем скорее устанавливается единый уровень атмосферного давления, но зато тем больше и скорость ветра.
Джон Манглс не покидал мостика всю ночь. Около одиннадцати часов южная сторона неба начала покрываться тучами. Джон вызвал наверх всю команду и приказал спустить малые паруса. Он оставил только фок, бизань, марсель и кливера. В полночь ветер стал крепчать: скорость его достигла тридцати шести футов в секунду. Скрип мачт, шум, производимый работой команды, сухой треск парусов, скрип внутренних переборок яхты – все это открыло пассажирам то, о чем они до сих пор не подозревали. Паганель, Гленарван, майор, Роберт появились на палубе: одни из любопытства, другие – готовые принять участие в работе. По небу, которое еще недавно было ясным и звездным, теперь неслись густые тучи, они выделялись на фоне неба, словно пятна на шкуре леопарда.
– Ураган? – коротко спросил Гленарван Джона Манглса.
– Еще нет, но скоро будет, – ответил капитан.
Тут же он приказал взять марсель на нижние рифы. Матросы, с трудом борясь с ветром, уменьшили поверхность паруса и прикрепили свернутую часть его к спущенной рее. Джон Манглс хотел сохранить большую парусность, чтобы яхта была устойчивее и ее меньше качало.
