Эмилио Сальгари - Королева Карибов

— Я вам скажу, когда поговорю с человеком, который находится в форте Сан-Хуан.

— Но это неприступная крепость.

— Я знаю.

— Испанцы там не собираются сдаваться; они даже имеют намерения поприветствовать наши суда канонадой.

— Говорю вам, я все равно пойду в форт.

— Вас схватят.

— Возможно, и нет.

— У вас есть талисман?

— Простая записка. Ее нужно передать человеку, которого я хочу расспросить.

— Кому вы хотите это поручить?

— Какому-нибудь испанскому солдату.

— Выбирайте. Их у нас триста или четыреста среди пленных.

— Прекрасно! А теперь послушайте меня, Граммон. Если завтра на рассвете я не вернусь, считайте меня мертвым или по крайней мере в плену.

— Кабальеро, хотите совета?

— Говорите.

— Пошлите к дьяволу этого человека и оставайтесь с нами.

— Нет, я должен пойти туда.

— Тогда я знаю, что мне остается делать.

— Что вы имеете в виду, Граммон?

— Я буду готовить моих флибустьеров к штурму крепости.

— Вы этого не сделаете.

— Сейчас нет, но если завтра на рассвете вас не будет здесь, мы пойдем на штурм этой твердыни и с Божьей помощью захватим ее, несмотря на сильный гарнизон и шестьдесят пушек, которые ее защищают.

— Я не хочу понапрасну жертвовать вашими людьми. Если я не вернусь, предупредите Моргана, чтобы он крейсировал на моем «Молниеносном» вдоль берега в течение недели, а после пусть отправляется, куда захочет.

— И вы думаете, кабальеро, что ваши флибустьеры спокойно уйдут, зная, что вы в руках испанцев? Не надейтесь на это.

— Запретите им ввязываться в такое рискованное предприятие.

— Они взбунтуются, кабальеро: они слишком любят вас.

— Хорошо, пусть поступают, как захотят. Впрочем, я ведь тоже не так прост, чтобы дать захватить себя. Я буду действовать осторожно. Ну, так дайте мне одного пленника.

Месье де Граммон вышел и вскоре снова вернулся, ведя за собой молодого испанского солдата. Считая, что его собираются расстрелять, бедняга был бледен, как полотно, и глядел на флибустьеров расширенными от ужаса глазами.

— Вот этот может вам пригодиться, — сказал Граммон, толкая его к сеньору ди Вентимилья.

Тот взглянул на солдата пристальным взглядом, потом сказал, положив ему руку на плечо:

— Я возвращаю тебе свободу без всякого выкупа и сверх того подарю тебе пятьсот пиастров, если ты сослужишь мне одну службу.

— Говорите, сеньор, — сказал испанец, ободренный этими словами.

— Ты знаешь маркизу де Бермейо?

— Кто же ее не знает в Веракрусе?

— А Диего Сандорфа?

— Доверенного фламандского герцога?

— Да.

— Я знал его, сеньор.

— Ты немедленно отправишься в форт Сан-Хуан де Люц и передашь сеньору Сандорфу эту записку. Скажешь ему, что ее посылает маркиза де Бермейо. Я буду ждать твоего ответа у подножия восточной башни, со стороны залива. Сделаешь это — получишь пятьсот пиастров. Но берегись, если обманешь меня. Мы завтра захватим форт, и ты умрешь в страшных мучениях.

— Я предпочитаю свободу и пятьсот пиастров, сеньор.

— В полночь я буду на указанном месте.

— Обещаю вам, что приду, сеньор.

— Ступай!

— А флибустьеры меня пропустят? Граммон подозвал корсара, который возился в углу со слитками серебра.

— Эй, друг, — сказал он ему. — Проводи этого пленного до наших аванпостов. Скажешь Ван Горну, что это посланец сеньора ди Вентимилья.

И, обернувшись к Корсару, который собирался выйти вслед за солдатом, еще раз предупредил:

— Будьте осторожны, кабальеро.

— Не беспокойтесь, Граммон.

— Надеюсь снова увидеть вас еще до рассвета.

— Если судьба не рассудит иначе.

— В таком случае мы захватим цитадель и освободим вас или за вас отомстим.

Глава 21. САН-ХУАН ДЕ ЛЮЦ

Три часа спустя, когда, устав от грабежей, флибустьеры расположились лагерем на городских площадях и дали себе и жителям передышку, маленькая лодка с четырьмя пассажирами на борту отошла от берега и направилась в сторону форта Сан-Хуан де Люц.

Это были Черный Корсар и трое его храбрых матросов. Корсар сидел на руле, закутанный в широкий плащ, и лицо его было скрыто под черной шелковой маской. Матросы были одеты в испанские костюмы, у каждого на боку была шпага, а за поясом пара пистолетов. Лишь у Моко за поясом был топор, оружие страшное в его руках, которым он владел много лучше, чем шпагой.

Ночь была темная и неприветливая. Со стороны Великого Залива дул сильный ветер, бросая на берег тяжелые валы, которые налетали и с долгим ревом разбивались о дамбу. Ни один огонек не светился на стоящих на якорях судах. Только на дальнем конце мола, по ту сторону форта, сверкали с интервалами зеленый и белый огни маяка.

Время от времени, однако, быстрая молния бегло освещала бурное море на горизонте, сопровождаемая глухими раскатами отдаленного грома.

Всякий раз, когда бледный свет ее размывал темноту, Корсар быстро поднимал голову и пристально вглядывался в темную громаду форта, возвышавшегося своими зубчатыми башнями и бастионами.

— Ночь, вполне подходящая для нашей рискованной экспедиции, — сказал Кармо.

— Что ты скажешь, гамбуржец?

— Эти молнии мне не нравятся, — ответил Ван Штиллер.

— Отчего, старина?

— А если испанцы при свете их пошлют нам гостинец тридцать шестого калибра?

— Они промахнутся, уверяю тебя!

— Пусть так. А что, если солдат нас предал?

— Выбрось из головы эти страхи, друг Штиллер. Сейчас они нам ни к чему.

— Я не доверяю этим испанцам, Кармо.

— Я тоже. Но они знают, что наши флибустьеры способны захватить форт и заставить дорого заплатить за предательство. Граммон жестоко отомстит им, если с нами случится беда. Внимание, мы в самом опасном месте!..

Шлюпка находилась уже напротив выхода из порта и должна были бороться с волнами, которые с шумом врывались между молами.

Корсар поднялся, сбросив с себя плащ.

— Сильнее гребите! — крикнул он. — Следите за волнами! Шлюпка отчаянно бросалась навстречу валам, то застывая на пенящихся гребнях, то проваливаясь в пучину. В иные моменты она так раскачивалась и испытывала такие толчки, что морякам грозила опасность вылететь за борт. Однако мощными ударами весел гребцам удалось преодолеть узкий вход в порт, и вскоре шлюпка была уже под защитой мола.

Достигнув его противоположного конца, она оказалась у самых стен форта, прямо у основания его восточной башни.

— Приготовиться, — сказал Корсар.

Последним рывком шлюпка достигла небольшого углубления в скале, которое находилось под самой башней.

Кармо спрыгнул на берег и крепко привязал ее канатом к выступу скалы. Корсар, Моко и гамбуржец вслед за ним высадились на берег.