Генри Стэкпул - Коралловый корабль
Черная точка медленно приближалась, ее несло течением прямо на остров. Лодка!
Да, это была лодка. Подгоняемая волнами, она поворачивалась то носом к острову, то бортом.
Лодка означала избавление, позволяла покинуть остров со всеми его призраками и ужасами. Чайки, словно эхо, повторили крик, вырвавшийся из груди Гаспара.
Он бросился к молу, забыв обо всем на свете, не оглянувшись даже на то место, где виднелись следы Ивеса. Он карабкался по камням, пока не достиг конца гряды. Здесь провансалец прикрыл глаза от солнца рукой и стал всматриваться в даль.
Лодка была видна как на ладони: она плясала на волнах с легкостью скорлупки, раскачиваемой зыбью пруда. Волны несли ее к острову. Видя, что лодка пуста, Гаспар сбросил одежду и выжидал удобного момента, чтобы прыгнуть в воду.
Ему пришлось плыть против ветра, волны хлестали прямо в лицо, словно чьи-то влажные руки. Лодка была совсем близко, такая восхитительная, такая легкая, белоснежная, словно чайка. С плеском она разрезала волны, разбрасывая брызги, зеленая вода под ней прозрачна, как изумруд. Вот она уже на расстоянии сажени, и Гаспар хватается за борт. Лодка слегка накренилась, когда он стал подтягиваться на руках. В ней ничего не было, кроме пары весел, отполированных морем. Мертвая летучая рыбка плескалась в лужице воды на ее дне.
Гаспар пробрался на корму, выбросил рыбку и встал во весь рост. Наконец-то он сможет покинуть этот остров! Но прежде нужно причалить и забрать одежду, немного провизии и воды.
Глава 8
ОТПЛЫТИЕ
Гаспар балансировал некоторое время в лодке, оглядывая горизонт, но, увы, море было пустынно.
Он взялся за весла и, гребя к берегу, скоро причалил. Лодку можно было смело оставить здесь, так как начинался отлив.
Выпрыгнув на песок, провансалец бегом, словно его преследовали, бросился к палатке, схватил сумку с монетами, ящик с сухарями и с небольшим количеством консервов и вернулся к лодке. Все это время он был как в кошмаре, вчерашние смутные страхи вернулись. Опять Гаспар чувствовал у себя за спиной Ивеса.
Обливаясь потом, он несколько раз возвращался от лодки к складу продовольствия и обратно. Бочонок от воды оказался пуст. Его нужно было наполнить. Гаспар направился к роднику мимо того места в кустах, где он закопал труп бретонца. Ивес и на этот раз его не схватил, когда он с бочонком на плече возвращался к лодке. Потом Гаспар вспомнил, что оставил одежду на рифе, и пустился бегом по берегу к молу.
Поверхность рифа была усеяна острыми, как бритва, камням. Как раз здесь Гаспару впервые показалось, что Ивес стоит у него за спиной. Чувство, будто за ним кто-то гонится, достигло наивысшего предела.
В конце концов Гаспар, весь окровавленный, задыхающийся, с трясущимися руками, добрался до края гряды. Он натянул сапоги, подобрал одежду и заторопился обратно. Спрыгнув на песок, Гаспар бросился к лодке, громко крича и жестикулируя.
Он кричал лодке. Она была видна как на ладони, но ему все казалось, что кто-то невидимый сейчас оттолкнет ее от берега и остров так и не выпустит его из заточения.
Пот градом катился с него, когда провансалец добежал до лодки. Удостоверившись, что она действительно здесь, он оделся и попытался оттолкнуть ее от берега.
Но из-за начавшегося отлива лодка так крепко засела в песке, что одному человеку спустить ее на воду было не по силам. Однако страх удваивал силы Гаспара. После третьего усилия лодка слегка сдвинулась, затем начала поддаваться все больше и больше и через несколько минут уже покачивалась на волнах.
Гаспар вскочил в лодку. Действуя одним веслом, он развернул ее от берега, уселся за весла и принялся грести.
Наконец-то он убрался с проклятого острова! Волны подхватили лодку и понесли в открытое море. Весело журчала вода за бортом, дул легкий бриз.
Гаспар оглянулся. Над пальмами, громко крича, кружили чайки. Ему почудилось, что они зовут его вернуться.
«Вернись, вернись, ты покидаешь нас, но наши крики не отстанут от тебя. Они всюду будут преследовать тебя, куда бы ты ни попал. Ты навсегда принадлежишь нашей тоске, солнечному свету, голубому простору — эй, ты, в лодке, ты там один, а где же Ивес, Ивес, Ивес…»
Над морем, как эхо, разносится: «Ивес! Ивес! Ивес!»
Глава 9
СПАСЕН!
Остров остался далеко позади и постепенно скрылся из виду. Небо над горизонтом, бледное по сравнению с морем, походило на кольцо, раскаленное добела; только на юге виднелась гряда облаков. Они казались стаей лебедей, оттеняя голубизну вод.
Гаспар втащил в лодку весла и встал, всматриваясь в горизонт. Далеко на западе виднелась светлая точка. Она горела, словно звезда. Парус!
Гаспар все стоял, прикрывая глаза рукой. Уверенность в благополучном исходе приключения покинула его. Воображение уже рисовало картину того, как корабль проходит мимо, теряется вдали, а он, стоя в лодке, зовет и проклинает удаляющееся судно. Губы шепчут проклятья, лоб влажен от пота.
Гаспар вытер лицо рукавом куртки и почувствовал, что больше не может оставаться в бездействии. Он схватился за весла и начал грести в ту сторону, где виднелся парус.
Время шло. Постепенно вырисовывались очертания судна. Оно было уже в каких-нибудь десяти милях от Гаспара. Корабль держал курс прямо на лодку. Ее, безусловно, должны заметить, если только будет светло.
Гаспар со страхом следил, как под косыми лучами солнца росла его собственная тень, падавшая на перекладины лодки, на доски, устилающие ее дно. До захода оставалось меньше часа. Неужели солнце опустится за горизонт до того, как с судна заметят лодку?
Корабль и солнце двигались наперегонки. Гаспар знал, что корабль может пройти на значительном расстоянии от лодки, и по мере того, как судно приближалось, волновался все больше.
Теперь лодку от корабля отделяло не более пяти миль. Очертания его приобрели четкость, утеряв прежние таинственность и великолепие. Еще через полчаса уже можно было разглядеть, что это небольшое трехмачтовое судно.
Взгляд Гаспара был прикован к солнцу, садящемуся за кораблем. Оно выходило победителем из гонки. Западная часть неба стала менять окраску, приобретая оранжевый оттенок. Вода тоже окрасилась в желтый цвет, словно золотая пыль припорошила ее.
Но в эту минуту корабль, подобно участнику состязания в беге, который напрягает силы у финиша, казалось, сделал последний рывок, чтобы перегнать солнце. С каждой минутой он становился все ближе, ветхие паруса перестали быть неопределенно розовыми, какими они рисовались в отдалении, и озарились золотом заката. Нос судна, как лезвие меча, рассекал воду, словно это был искрящийся шелк.
