Альберто Васкес-Фигероа - Игуана
Он испытывал счастье и удовлетворение. Это было его первое плавание в качестве офицера, и ему повезло совершать его на борту сверкающего чистотой мощного корабля, который с одинаковым успехом гордо противостоял страшным волнам близ мыса Горн и с плавностью чайки скользил по спокойным водам Тихого океана.
Так приятно было ощущать, как он подчиняется малейшему повороту руля, слушать, как поет ветер в его парусах, или наблюдать за вышколенной командой, которая по короткому свистку взбиралась на мачты, чтобы проделать каждый маневр с удивительной сноровкой.
Скоро, когда они бросят якорь возле небольшого пустынного, сурового острова, зрелище это повторится еще раз, и предвкушение этого вызывало у молодого офицера ощущение, похожее на то, которое он испытывал в детстве, когда отец обещал сводить его посмотреть на бродячих акробатов.
— Кольман! — позвал он. — Подготовьте марсовых и, когда они у вас будут готовы, разбудите господина Гаррета.
Хмурый боцман кивнул, взглянул на остров и поспешно нырнул в люк.
Третий офицер Элиот Кейн изучил направление ветра, убедился, что паруса стоят безупречно, и улыбнулся, гордясь собой и своим кораблем.
Солнце, уже поднимавшееся у него за спиной, направило красноватый луч прямо на суровые камни, и высокая гладкая скала вспыхнула, как гигантское зеркало, контрастируя с бледно-голубым небом и изумрудно-зеленым безмятежным морем.
Элиот Кейн вновь взял подзорную трубу, закрепился на вантах, как, по его наблюдениям, это проделывали бывалые моряки, и оглядел суровый берег, над которым уже кружили сотни морских птиц, бросавшихся в воду, чтобы добыть себе каждодневное пропитание.
Неожиданно его внимание привлекло какое-то движение, однако из-за качки он вынужден был опустить подзорную трубу, чтобы сохранить равновесие; когда он вновь прильнул к окуляру, направив подзорную трубу на самую высокую скалу северного мыса, у него не осталось сомнений в своем открытии.
Он откинул назад голову.
— Матрос! — крикнул он впередсмотрящему. — Видишь человека на суше?
После минутной паузы тот в возбуждении крикнул с высоты мачты:
— Я его вижу, господин офицер! Он нам машет! Наверно, это потерпевший кораблекрушение…
Почти тотчас же дверь каюты капитана распахнулась, и тот с недовольным видом выскочил на палубу в нательном белье.
— Неужели нельзя спокойно поспать на этом треклятом корабле? — с раздражением произнес он, выхватывая подзорную трубу у третьего офицера. — А ну-ка! Где этот чертов потерпевший кораблекрушение?
Элиот Кейн вытянул руку:
— Вон там, господин капитан. На скале северного мыса.
Капитан Лаземби, один из самых рослых и могучих офицеров Королевского флота, рыжий, энергичный и властный мужчина, расставив ноги шире для равновесия, посмотрел в подзорную трубу в указанном направлении.
— Так и есть! — согласился он. — Судя по его взмахам, этот бедолага в самом деле потерпел кораблекрушение. — Он оглянулся: — А где господин Гаррет?
— Сию минуту поднимется, господин капитан. — прозвучал робкий ответ. — Я подумал, что могу дать ему поспать еще немного.
Капитан Лаземби взглянул сверху вниз на безбородого третьего офицера с таким видом, будто изучал строение ножек жука.
— Молодой человек, вы здесь не для того, чтобы думать, а для того, чтобы получать приказы, — заявил он. — Это вам будет стоить месячного жалованья. — Он взмахнул рукой, отправляясь назад в каюту. — Немедленно разбудите господина Гаррета, и пусть люди подготовятся к маневру. Обожаю спасать терпящих бедствие…
По прошествии нескольких минут он появился снова — безукоризненно выбритый и в форме; марсовые убирали паруса, а берег просматривался абсолютно отчетливо, можно было даже разглядеть черты человека, который, стоя на скале, не прекращал размахивать руками.
— Мы тебя уже заметили! Мы тебя уже заметили! — недовольно говорил капитан, принимая кружку кофе из рук матроса. — Один орудийный залп, чтобы он успокоился, — приказал он, обернувшись к первому офицеру. — Может, это англичанин.
Эхо выстрела разбудило Оберлуса.
Главные паруса были убраны, нос корабля уже не разрезал воду, а лишь мягко ее раздвигал; матросы готовились отдать якорь и спустить на воду шлюпки, и вдруг один из них вскинул руку и с тревогой произнес.
— Глядите! Глядите!
Человек на скале теперь кричал, по-видимому взывал о помощи, хотя нельзя было разобрать слов, все отчаяннее размахивая руками, а в это время по направлению к нему вниз по склону скачками несся другой человек, перепрыгивая через камни и кусты, точно взбесившаяся коза.
Что-то неминуемо должно было случиться, все сразу это почувствовали.
Спускавшийся человек держал пистолет в каждой руке; металлические части оружия вспыхивали в лучах утреннего солнца при каждом прыжке, и вскоре раздался выстрел. Восемьдесят членов команды «Искателя приключений» повернулись лицом к острову и увидели, что человек на скале пошатнулся. В это время второй человек остановился, тщательно прицелился еще раз — и они различили дымок, вылетевший из дула пистолета, намного раньше, чем звук выстрела достиг их слуха.
Раненный в спину, Себастьян Мора упал вперед, перевернулся в воздухе и навеки погрузился в море, увлекаемый на дно тяжелыми цепями.
Капитан Лаземби, который успел навести подзорную трубу на фигуру Оберлуса, прежде чем тот исчез среди кустов, словно привидение, громко закричал:
— Проклятый убийца! — Выругался и добавил: — Гаррет! Шлюпки на воду! Доставьте мне сюда мерзавца, чтобы вздернуть его на грот-мачте!..
Спустя несколько минут десятки матросов английского флота высадились на берега острова Худ, входящего в состав Галапагосского архипелага, или Очарованных островов, и начали тщательно обследовать этот крохотный каменистый участок суши.
Однако когда через полчаса они добрались до вершины утеса и оказались перед разверзающейся пропастью, они отступили и растерянно переглянулись.
Первый офицер Стенли Гаррет, который уже восемь лет служил под командованием вспыльчивого капитана Лаземби, зычным голосом прокричал:
— Всем назад!.. Переверните, если потребуется, камни, но этот тип должен появиться. Он не мог уйти вплавь.
Матросы прочесали местность в обратном направлении, на этот раз с удвоенным вниманием, благодаря чему обнаружили обе пушки и большую пещеру со стороны западной бухты, где кучей лежали товары, перенесенные туда с «Мадлен» и «Риу-Бранку». Они также нашли грот, который стал могилой Доминику Лаоса, части останков лоцмана Гамбоа и висевший на ветке дерева колокол, который принадлежал затонувшему французскому фрегату.
