Петр Северов - Морские были
Шелихов задохнулся от гнева.
— Старый человек! — закричал он. — Вы торгуете людьми?! Вы готовы менять их, как вещи, торговаться и предлагать додачу?! Вы насильно взяли этих тлинкитов и ещё хотите, чтобы они работали на вас?..
Старичок выше вздёрнул острую бородку:
— Вы разрешили мне сойти на берег, надеюсь, не для того, чтобы кричать и топать ногами? Прошу не забываться: я подданный британской короны… Его королевское величество охраняет британцев на всех морях. Но вы не знаете сумму… Я предлагаю десять тысяч долларов золотом. Десять тысяч долларов за пятнадцать жалких дикарей!
Шелихов стремительно шагнул к нему.
— Вон отсюда, мерзавец! Вон со своей короной!..
Боб Томпсон испуганно попятился. Вдруг щуплое тело его оторвалось от земли. Поднятое крепкими руками Ингалака, оно мелькнуло в воздухе и рухнуло в кипящий прибой. Два матроса кое-как втащили своего начальника в шлюпку и сразу же налегли на весла, видимо опасаясь погони. Однако за ними никто не собирался гнаться. Шелихов и Ингалак неподвижно стояли на отмели, с усмешкой глядя вслед удаляющейся шлюпке. А когда она скрылась в тени утёса, Ингалак тронул руку Шелихова и сказал, как бы извиняясь:
— Ты не сердись, Шелих… Я не хотел. Это мои руки сами сделали. Мои руки понимают: он нехороший человек…
Утром подул попутный ветер, и Шелихов сказал:
— В путь!..
Сорок кадьякских юношей торжественно простились со своими родными, поклонились земле отцов и взошли на палубу галиота. В последний раз Шелихов пожал руку своему заместителю на острове — Самойлову… Потом прогремел орудийный салют… Поднялись паруса, и корабль стремительно вышел на океанский простор.
Утро было свежее и ясное. Гористый берег Кадьяка представлялся нарисованным на розовом фоне неба густой лиловой тушью. Вскоре полоска горизонта скрыла знакомые отмели и утёсы, поселок погрузился в смутное мерцание океана, а потом и далёкие вершины гор медленно растаяли в дымке неба…
При ровном ветре вышел галиот в обратный путь, и верилось команде, что знакомая дорога уже не будет долгой.
На четвёртые сутки шкипер заметил на горизонте какой-то корабль. Неизвестное судно шло тем же курсом, что и галиот, направляясь к Командорским островам. Оно шло не на всех парусах и двигалось медленнее галиота. К полудню расстояние между судами сократилось вдвое. Неотрывно глядя в зрительную трубу, Шелихов сказал уверенно:
— Это «Тигр»… Как видно, он направляется в Японию…
А шкипер заметил удивлённо:
— Значит, Боб Томпсон и вправду торопился, если решился отправиться в такой далёкий путь с подневольной командой…
С каждой минутой галиот все заметнее настигал «Тигра», и там, вероятно, немало были обеспокоены этим, — на невысокой кормовой надстройке судна то появлялись, то исчезали люди.
Шелихову очень хотелось рассмотреть поближе подозрительный корабль. Он приказал прибавить парусов и, зная повадки пиратствующих английских купцов, распорядился, чтобы приготовили на всякий случай пушки.
Галиот пошёл быстрее. На «Тигре» тоже торопливо подняли все паруса, и на кормовой надстройке засуетились матросы, выкатывая пушку. Боб Томпсон, видно, опасался новой встречи с Шелиховым.
Скорость кораблей теперь стала равной. Не меняя курса, они шли целый день. А вечером попутный ветер вдруг оборвался, будто встретил какую-то невидимую преграду, и оба корабля бессильно закачались на покатых волнах.
Стоя рядом со шкипером на мостике галиота, Шелихов всматривался в хмурую сутемь океана. На «Тигре» не было заметно ни единого огонька, подозрительный корабль словно утонул в бездонной пучине.
Но не «Тигр» тревожил Шелихова в эти часы. Ветер внезапно подул со стороны Камчатки, волны сразу сделались круче, на их верхушках зашелестели кудлатые гребни. Этот звенящий шелест наверняка предвещал шторм.
На галиоте снова поднялись паруса. Теперь он шёл зигзагами, используя противный ветер, уклоняясь от курса то влево, то вправо, но все же упорно продвигаясь на юго-запад. Чтобы не столкнуться с «Тигром», Шелихов приказал жечь фальшфейеры, — тонкие бумажные гильзы, наполненные специальным горючим составом. Ответных сигналов с «Тигра» не было.
Всю ночь ветер словно играл волнами. А на рассвете, словно каменные обвалы, загрохотали, рушась на судно, крутые валы.
Первым же могучим шквалом снесло половину парусов… Тяжелая волна накрыла всю палубу. С криком сорвался с реи матрос, и его бездыханное тело застыло на выступе трюма…
Стараясь развернуть судно против волны, рулевой упрямо оборачивал штурвал, но галиот не слушался руля; остатки сбитых парусов, в которых метался бешеный ветер, оказались сильнее корабельного управления.
Шкипер скомандовал:
— Убрать паруса!..
Однако подняться на мачты было не так-то просто. Сорвался ещё один матрос… Четверо храбрецов бесстрашно карабкались по шатким пеньковым трапам. А судно все больше кренилось, подставив под волны борт, и не было, казалось, силы, что выручила бы его из неминуемой беды…
В эту минуту неподалёку, за огромными грядами волн, Шелихов заметил корабль англичанина. Волны несли галиот прямо на английский корабль.
Огромная волна высоко подбросила галиот, другая с разлёта ударила его в корму, и неподатливый штурвал вдруг стал вращаться свободно и легко…
— Управление сломано!.. — испуганно крикнул рулевой.
Шелихов и шкипер целиком полагались на свою команду. Сорок юношей с Кадьяка, подчиняясь строгому порядку и дисциплине, сидели в это время в трюме. Но теперь, когда половина команды уже слегла от морской болезни, а остальным было не под силу управиться с галиотом, и судно каждую минуту могло погибнуть, настал и их черёд.
Шелихов бросился к. трюму и крикнул:
— Наверх!
На палубу, подбадривая друг друга криками, выбежали кадьяки. Молча глядя на шкипера, они ожидали команды.
— А ну-ка, ребята, давай! — закричал шкипер и указал на мачты, где высоко на реях отчаянно боролись с непокорными парусами несколько русских моряков.
— Давай! — дружно подхватили кадьяки.
Быстроногие, ловкие, бронзоволицые, они бросились к мачтам и вскоре бесстрашно работали на реях, у самых верхушек мачт.
— Давай! — громко, как воинственный клич, повторяли они необычную команду шкипера.
— Давай!.. — И уже снят неподатливый парус.
— Давай!.. — И корабль уже выровнялся на волне.
— Ну, демоны, — пошутил шкипер. — Тут кошке не удержаться, а они, — смотри-ка, Григорий Иваныч, — форменною пляску на реях затеяли!
