К востоку от Малакки (СИ) - Реган Ричард

Осторожное, но умелое манипулирование майора и расслабляющее воздействие коктейлей смягчило атмосферу, пассажиры стали делиться рассказами о жизни в Гонконге и Шанхае. Майору даже удалось убедить леди Эшворт показать свои театральные способности и прочитать отрывки из ее любимых ролей, к горячему восторгу Тримбла, который хлопал в ладоши и кричал "браво" после каждого станса.

Леди Эшворт ела мало, но не по причине плохого качества пищи — оно на удивление было лучше, чем я ожидал, даже с учетом щедрого пополнения провизии от мистера Ху. Были поданы: легкий суп, порции паровой рыбы, и — на выбор — курица-гриль или карри из козленка. Спустя некоторое время головы всех присутствующих повернулись при виде появления нового лица в кают-компании. Я заметил, что леди Эшворт вгляделась внимательно, словно узнавая, в аристократическую внешность моего старшего помощника, облаченного в белую парадную обеденную форму королевского флота с орденскими планками.

— Леди Эшворт, леди и джентльмены, позвольте мне представить мистера Питера Лотера, моего старшего офицера, — сказал я, и не стал произносить его титул, так как он вряд ли поблагодарил бы меня за это, да и со стороны Вильсонов мог последовать очередной приступ подхалимажа.

Лотер обошел стол, пожимая присутствующим руки, занял свое место на дальнем конце стола напротив меня, где стюард тут же поставил перед ним тарелку с супом. Леди Эшворт обменялась с ним рукопожатием, но даже если она и узнала его, то не подала виду, хотя и не сводила с него глаз, пока он усаживался между Тримблом и Эвансом.

Похоже, Эванс взял на себя роль придворного шута. Он рассказал несколько рискованный анекдот, который заставил смеяться весь стол, включая сурового вида миссис Вильсон, чья пышная грудь колыхалась под покровом коричневого платья. Тримбл тоже смеялся, и я заметил, как леди Эшворт переводила взгляд с него на Эванса и обратно. В твидовом жакете и мешковатых брюках Тримбл производил впечатление нечесанного спаниеля, отчаянно нуждавшегося во внимании, с измученными глазами человека, все время осматривающегося в поисках: друга — чтобы попросить денег, врага — чтобы избежать его, бутылки — чтобы спрятаться в ней.

 — О чем задумались? — склонившись к леди Эшворт, спросил Спенсер тихим голосом, чтобы не услышали сидевшие на противоположной стороне стола.

— О, я просто размышляла о мистере Эвансе и мистере Тримбле, — ответила она, приняв такой же конспиративный тон. — Оба путешествуют в Шанхай в одиночестве. Один с деньгами в надежде сделать их еще больше. И другой, я бы сказала, желающий иметь деньги и надеющийся найти их там.

— А если я угадаю, кто есть кто, леди Эшворт?

— Ни к чему. Но скажите мне, майор, а что вам нужно в Шанхае? Или вы предпочтете рассказать о злоключениях благочестивых женщин, имевших смелость нести Божье Слово дикарям Новой Гвинеи?

 — Не думаю, что такие вещи подходят для бесед в приличном обществе, — хихикнул Спенсер. — По крайней мере, не после такого приятного ужина.

— Жаль. Хотя я пришла бы в ужас от рассказов о миссионерах, которых сварили и съели, и чьи черепа уменьшили и носят как ожерелья.

— Можно найти более подходящую тему, леди Эшворт, — широко улыбнулся Спенсер. — Вы наверняка захотите услышать.

Перебивая их разговор, с дальнего конца стола донесся рокочущий голос Эванса:

— О, я хорошо поел, — произнес он и откинулся на спинку кресла, желая дать больше простора своему животу. — Все слышали ужасные истории о питании на судах — вся эта солонина и червивые сухари. Но вы нас славно угостили, капитан.

От других также послышались одобрительные голоса, но я с извиняющимся видом поднял руку:

— Вы должны благодарить судовладельцев. Обычно они не одобряют расточительства. Но в этот раз у нас особый рейс с таким выдающимся обществом, — я кивнул вправо и влево, — и они решили подтолкнуть лодку, прошу прощения за каламбур[39].

Эванс шлепнул рукой по колену и захохотал. Его смех заразил и остальных. Этот шум послужил сигналом стюарду убирать со стола. Тронув за руку мужа, миссис Вильсон сказала ему что-то, и тот поднялся, отодвинув свое кресло. Мужчины встали, Вильсоны попрощались и спустились по трапу в свою каюту.

— Нам не следует слишком сильно шуметь, — произнес Эванс сценическим шепотом, занимая свое место. — Не стоит беспокоить любовников.

Среди раздавшихся смешков он помахал рукой стюарду, который ожидал в сторонке у бара:

— Принесите кофе, пожалуйста. — И, обращаясь ко мне: — Вы не против выпить с нами перед сном, капитан Роуден?

Я собирался покинуть их, но отказываться было бы неучтиво. Я согласился на чашку кофе и бокал бренди из пыльной бутылки, которую стюард достал из-за стойки бара. Когда он поставил бокал перед леди Эшворт, она движением руки отклонила предложение:

— Миссис Хилл-Девис, джентльмены, прошу простить, но это был длинный день. 

Не успела она приподняться, как майор вскочил и галантно отодвинул ее кресло. 

—  Вы уверены, что не хотите кофе, леди Эшворт? — обратился он к ней. — Я был бы премного благодарен, если бы вы уделили мне несколько минут вашего времени, прежде чем удалитесь. Может, присядем там? — Он показал на один из пустующих столов.

Было видно, что она сознает, что является центром внимания, и еще я подумал, не заявляет ли таким образом Спенсер права на нее. Хотя она и не выглядела женщиной, которую можно обескуражить неуклюжей попыткой.

— Если вы настаиваете, майор... Я выпью чашку.

В ее голосе проскользнула нотка раздражения, но все же она приняла предложение. Спенсер сел напротив нее, подождал, пока разольют кофе, затем наклонился к ней и завел серьезную беседу вполголоса, на что она отвечала неслышно на фоне общего разговора. 

Их разговор тет-а-тет продолжался несколько минут, и ей все больше не нравилось то, что говорил Спенсер  — она все сильнее качала головой так, что золотистые волосы разлетались по плечам. Наконец, она поднялась, с противным громким скрипом ножек по покрытой линолеумом палубе отодвинув кресло.

— То, что вы рассказали, очень интересно, майор Спенсер, — сказала она достаточно громко для того, чтобы быть услышанной всеми в кают-компании; ее глаза сверкали. — Но я не уверена, как — скорее даже если — смогу быть вам полезной. Кроме того, уже поздно, пора отдыхать, вы не против?

— Разумеется, леди Эшворт, прошу меня простить, что осмелился задержать вас. Но, возможно, мы еще поговорим, если у вас появятся какие-то мысли на эту тему?

— Спокойной ночи, майор Спенсер, — твердо сказала она, повернулась к остальной компании и произнесла с очаровательной улыбкой: — Желаю всем спокойной ночи!

Шелест зеленого шелка сопровождал ее уход, к которому присоединилась и миссис Хилл-Девис. Когда леди покинули кают-компанию, мужчины разом достали из карманов пачки сигарет, и скоро помещение заполнилось голубоватым табачным дымом.

— Похоже, у вас был разговор по душам с леди Эшворт, — сказал Эванс, приглашая Спенсера сесть рядом. — О чем это вы с ней секретничали?

— Она расспрашивала меня о жизни в Новой Гвинее, я развлекал ее ужасными россказнями о засушенных черепах и расчлененных миссионерах, — ответил Спенсер, нисколько не смущаясь лгать прямо в глаза. Я видел выражение лица леди Эшворт и понял, что ничего подобного она не спрашивала.

— Вы не против и нам рассказать об этом, старина? — вставил Тримбл. — Я люблю послушать хорошую историю перед сном.

— Был долгий утомительный день, да и ночь уже, — ответил Спенсер, затушил сигарету и встал из-за стола. — Я отправляюсь спать.

Бутылка виски перед Эвансом и Тримблом была опустошена наполовину, и все выглядело так, что они решили покончить с ней, так что и я решил принести им свои извинения. Которые были весьма искренними, так как мы еще находились на судоходных путях неподалеку от Гонконга, и мне надо было быть готовым помочь Мак-Грату если понадобиться.